Підручники Криміналістика Белкин том 1 3.3. КРИМИНАЛИСТИКА И ТЕОРИЯ ОПЕРАТИВНО-РОЗЫСКНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ3.3. КРИМИНАЛИСТИКА И ТЕОРИЯ ОПЕРАТИВНО-РОЗЫСКНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
| Криміналістика - Белкин том 1 |
3.3. КРИМИНАЛИСТИКА И ТЕОРИЯ ОПЕРАТИВНО-РОЗЫСКНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
Вопрос о соотношении и связях криминалистики и теории оперативно-розыскной деятельности в силу своей актуальности и практической значимости заслуживает отдельного рассмотрения.
Розыскная, сыскная деятельность сопутствует правосудию на всем протяжении его истории. Именно в ее функции входило раскрытие преступлений, установление и розыск виновных, подлежащих затем передаче в органы судебной власти. Зачатки сыскной деятельности можно обнаружить в эдиктах римских преторов, в инквизиционных процессах средневековых трибуналов, в практике дьяков российского сыскного приказа. Однако лишь в 18 в. появляются подлинные профессионалы уголовного сыска, причем по иронии судьбы первых ощутимых результатов в этой области добиваются переметнувшиеся на эту сторону “баррикад” бывшие преступники. Такой, например, личностью, оставившей заметный след в истории российского сыска, был вор-рецидивист Ванька Каин (кличка Ивана Осипова), подавший 27 декабря 1741 г. в Сыскной приказ челобитную с просьбой принять его на службу “для сыску и поимки” 32 преступников, перечисленных в челобитной. Просьба его была удовлетворена, и он занимался “доносительством” до конца 40-х гг., когда обнаружилось, что Каин параллельно с “доносительством” сам совершал преступления в сговоре с чиновниками полиции и Сыскного приказа. По повелению императрицы Елизаветы Петровны была образована следственная комиссия, которая вела расследование дела Каина до 1753 г. Следствие сопровождалось бесконечными допросами и пытками Каина и его соучастников, затем дело было передано Сенатом в Сыскной приказ и здесь тянулось еще более двух лет. Только в июне 1755 г. Каину был вынесен смертный приговор, замененный затем наказанием кнутом и ссылкой “в тяжкую работу”. Предварительно у него были вырезаны ноздри и он был клеймен.
Как в России и Франции, так и в Англии у истоков сыскной полиции стоял преступник - главарь воровской шайки и скупщик краденого Джонатан Уайльд, который довольно долго умудрялся совмещать свою преступную деятельность со службой в полиции в качестве тайного осведомителя, но был разоблачен и в 1725 г. публично повешен.
В Соединенных Штатах до начала XX века сыском занимались либо любители типа Дюпена - героя рассказов Эдгара По, - либо лица своеобразной “свободной профессии”, представителем которой в литературе был знаменитый Шерлок Холмс, а в жизни - не менее знаменитый Роберт Аллан Пинкертон - основатель и многолетний руководитель частного сыскного бюро с центральным управлением в Нью-Йорке и представителями во всех европейских столицах. Бюро Пинкертона, помимо уголовного сыска, занималось и охранной деятельностью.
В течение XIX века в полицейских учреждениях разных стран возникает и развивается специальная сыскная часть, получившая название сыскной, или уголовной полиции, “являющейся в настоящее время важнейшей отраслью службы государственной полиции безопасности”. В России сыскная полиция была создана впервые в Санкт-Петербурге в 1866 г., вскоре после судебной реформы 1864 г., затем в 1881 г. в Москве, позднее - в Варшаве и Риге. 6 июля 1908 г. был принят закон “Об организации сыскной части”, в соответствии с которым в 89 губернских и самых значительных уездных городах в составе полицейских управлений были созданы сыскные отделения. Осенью 1908 г. по распоряжению министра внутренних дел П. А. Столыпина все кандидаты на должность начальников сыскных отделений были командированы в Санкт-Петербург для слушания лекций на подготовительных курсах уголовного сыска, учрежденных при департаменте полиции. Программа курсов предусматривала изучение слушателями практики сыска и “такого необходимого для будущих деятелей судебной полиции и прокуратуры предмета, как введенная уже несколько лет в курс некоторых иностранных университетов наука, носящая название “криминапистики” в Австро-Венгрии и Германии и “научной полиции” - в Швейцарии, Бельгии, Франции и Италии”. Именование этой молодой области научных знаний “научной полицией” имело в те годы глубокий смысл, олицетворяя собой научную вооруженность именно полиции, предназначенность этой науки для полиции в первую очередь.
Известно, что исторически одним из первых направлений развития криминалистики было исследование возможностей идентификации личности, разработка методов криминалистической (уголовной) регистрации. Эти методы предназначались в первую очередь для обеспечения эффективности розыскной деятельности, уголовного сыска и были приняты на вооружение именно сыскной полицией. В. И. Лебедев, один из первых российских криминалистов, отчетливо представлял, что “успешную борьбу с современными преступниками может вести только та полиция, которая вооружена по крайней мере равным иди лучшим оружием новейшей техники и прикладных знаний и искусно ими владеет... По-прежнему - главным оружием большинства сыщиков служат старинные средства: 1) хитрость, 2) случай, 3) деньги, - и много еще приверженцев этих старых средств, несомненно имеющих также известное значение в деле сыска... Но значение случая или счастья прежде всего характеризуется изречением, что всегда “везет только умелому”, самая же меткая оценка “случая-счастья” заключается в суворовской поговорке: “Сегодня счастье, завтра счастье - помилуй бог! Надо же когда-нибудь и уменье!!” На одну хитрость также полагаться нельзя - преступник, особенно из рецидивистов, может легко и перехитрить, что же касается денежных средств, то не следует забывать, что самые важные доказательства виновности и улики добываются не за деньги, а путем систематического расследования, наиболее же ценные показания, часто сразу раскрывающие преступления, - дают так называемые “немые свидетели” из видимых или даже неразличимых простым глазом следов, оттисков, “лишних предметов”, обнаруженных на месте преступления и по пути следования преступника. А эти “немые свидетели” в то же время и свидетели самые неподкупные!” В. И. Лебедев выразил общее мнение ученых-криминалистов того времени, считавших, что плоды их разработок предназначены прежде всего для вооружения уголовного сыска, сыскной полиции эффективными научными средствами установления и розыска преступников.
Приемы практического применения в сыске рекомендаций криминалистики, этой “полицейской техники”, в своей совокупности составляют то, что криминалисты и теоретики сыска называли уголовно-полицейской тактикой. “Современная уголовно-полицейская тактика, опираясь на вышеизложенные научные методы криминалистики - является дальнейшим развитием этой последней в приложении к полицейской деятельности по обнаружению и расследованию преступлений, задача ее заключается в исследовании судебно-полицейских приемов борьбы с преступниками и преступностью, а равно в выработке как общих руководящих указаний, так и практических методов по предупреждению, пресечению, обнаружению и расследованию преступлений, изобличению и задержанию лиц, в них виновных, причем эта новая отрасль знания является необходимым руководством для каждого полицейского деятеля, ибо в ней объединяются и систематизируются методы деятельности “полиции безопасности”.
“Технизация” сыска не означала отказа от традиционных средств и приемов его осуществления: применения полицейских собак, наружного наблюдения, осуществляемого чинами сыскной полиции (агентами уголовного розыска), использования негласных осведомителей из преступной среды и иных лиц. Обусловлено это было, помимо прочего, и требованиями закона: в ст. 254 Устава уголовного судопроизводства указывалось, что “при производстве дознания полиция все нужные ей сведения собирает посредством розысков, словесными расспросами и негласным наблюдением, не производя ни обысков, ни выемок в домах”. Комментируя это законоположение, П. В. Макалинский писал: “Ни одному из этих родов деятельности полиции не соответствует составление каких-либо актов при участии нескольких лиц: розыск предполагает такую быстроту действий, при которой немыслимо составление каких-либо актов; расспросы, делаемые полицией, без сомнения потому только и названы словесными, что они тотчас же не записываются, как это делается при допросах, которые также первоначально делаются непременно на словах (ст. 408 У. у. с.); и, наконец, негласное наблюдение требует такой тайны, которая положительно не допускает составления актов... Полиция дознания свои должна облекать в форму не протоколов, а сообщений и кроме случаев замены судебного следователя полиция имеет право составлять протоколы только в тех случаях, когда это именно предписано законом”.
В отличие от уголовного политический сыск в России опирался в своей деятельности только на агентурные способы получения информации. Губернские Охранные отделения, находящиеся в ведении Корпуса жандармов, главной своей задачей имели активное противодействие деятельности нелегальных организаций, оппозиционных царскому режиму. Самым большим охранным отделением было Московское (его полное название - Отделение по охранению общественной безопасности и порядка в г. Москве), обслуживавшее не только Москву и Московскую губернию, но и еще 12 губерний центральной России.
В инструкции сотрудникам охранных отделений прямо говорилось: “Главным и единственным основанием политического розыска является внутренняя, совершенно секретная и постоянная агентура, и задача ее заключается в обследовании преступных революционных сообществ и уличения для привлечения судебным порядком членов их. Все остальные средства и силы розыскного органа являются лишь вспомогательными, к каковым относятся:
1. Жандармские унтер-офицеры и в розыскных органах полицейские надзиратели, которые, как официальные лица, производят выяснения и расспросы, но секретно, “под благовидным предлогом”.
2. Агенты наружного наблюдения, или филеры (в народе их звали “шпиками” или “гороховыми пальто” - Р. Б.), которые, ведя наружное наблюдение, развивают сведения внутренней агентуры и проверяют их.
3, Случайные заявители, фабриканты, инженеры, чины Министерства внутренних дел, фабричная инспекция и прочие.
4. Анонимные доносы и народная молва.
5. Материал, добытый при обысках, распространяемые прокламации, революционная и оппозиционная пресса и проч.
Следует иметь в виду, что один, даже слабый секретный сотрудник, находящийся в обследуемой среде (“партийный сотрудник”), несоизмеримо даст больше материала для обнаружения государственного преступления, чем общество, в котором официально могут вращаться эаведывающие розыском... Поэтому секретного сотрудника, находящегося в революционной среде, или другом обследуемом обществе, никто и ничто заменить не может”. Инструкция давала указания по вербовке агентуры, по ее использованию, в том числе в камерах предварительного заключения, введению агентуры в разрабатываемые организации. Из иных, кроме агентуры, средств использовалась перлюстрация корреспонденции, доносы и анализ легальной прессы. Об использовании криминалистических и иных научно-технических средств и методов в инструкциях охранным отделениям не упоминалось. Небезынтересно отметить, что в дни Февральской революции помещения охранных отделений подверглись разгрому толпами людей, подстрекаемых темными личностями. “С преданностью, достойной лучшей участи, темные дельцы исполняли волю бывших властителей и уничтожали архивы. Они не оставили своей работы даже тогда, когда революция взяла власть в свои руки - они лезли в эти учреждения, рискуя каждую минуту даже своей жизнью: документы слишком компрометировали и их самих”.
Разгул преступности в первые годы после Октябрьской революции побудил органы власти принять меры к организации службы уголовного розыска. По УПК 1923 г. органы уголовного розыска получили статус органов дознания, при производстве которого могли действовать негласно, не будучи обязаны “закреплять в письменных актах то, что не имеет значения для дела; словесные показания опрошенных свидетелей, которые ничего существенного для дела не показали, могут не записываться; первоисточники негласных сведений, из которых органы дознания добыли потом ценных свидетелей или обнаружили нахождение вещественных доказательств, могут в актах не указываться” - сохранены были, таким образом, правила действий сыскной полиции. И при новой власти уголовный розыск не мог, да и не стал отказываться от услуг осведомителей, агентуры. Действующие инструкции вменяли в обязанность каждого агента уголовного розыска, как именовалась тогда должность штатного сотрудника розыска, вербовать негласных осведомителей и регулярно получать от них информацию. Временное положение об агентах уголовного розыска в районах милиции УССР 1925 г., например, содержало, в числе прочих, указание о том, что “в круг ведения агента розыска входит исключительно проведение осведомительной работы в районе округа, а именно:
а) насаждение осведомительной сети;
б) сбор и обработка донесений осведомов;
в) составление но материалам (донесениям) осведомителей агентурно-информационных сводок и направление их в Окрмилицию”.
Однако уже в первых послереволюционных криминалистических работах настойчиво проводилась мысль о том, что криминалистические средства и методы должны поступать на вооружение не только следователей и экспертов-криминалистов, но и оперативных сотрудников уголовного розыска. В сущности, речь шла о том, что существуют две сферы применения данных криминалистики: гласная и негласная, обе они охватываются предметом криминалистической науки; иными словами, оперативно-розыскная деятельность - такой же объект криминалистики, как деятельность органов предварительного следствия. Соответственно этому складывались представления о круге тех знаний и умений, которыми должен обладать сотрудник уголовного розыска. “В настоящее время, - писал И. Н. Якимов, - профессия агента есть ничто иное, как искусство, основанное не только на практическом опыте, но и на специальных знаниях. Теперешний агент должен знать очень многое, и прежде всего уголовное материальное и процессуальное право, судебную медицину, элементарные курсы физики и химии, фотографию, дактилоскопию, ручное огнестрельное оружие и взрывчатые вещества, и, конечно, весьма подробно уголовную технику и тактику”.
Приказом Центрального административного управления НКВД России от 19 марта 1926 г. № 45 во всех аппаратах уголовного розыска вводились внешкольные занятия с сотрудниками по уголовной технике, уголовной тактике и методологии, как тогда именовалась методика расследования отдельных видов преступлений. Занятия предписывалось проводить два раза в неделю по два часа, переподготовку произвести в четырехмесячный срок, после чего “сотрудников провести через поверочно-испытательные комиссии”. Признанные усвоившими материал неудовлетворительно назначались на повторное прохождение курса, не выдержавшие повторной проверки знаний со службы увольнялись. На уголовно-розыскных отделениях школ среднего начсостава милиции курс криминалистики читался в объеме, в несколько раз превышавшем объемы современных курсов даже в специальных учебных заведениях МВД. Так, уголовная техника преподавалась в объеме 529 часов, уголовная тактика и методология - в объеме 220 часов, а кроме того, судебная фотография - 88 часов и судебная химия - 88 часов.
В школах младшего начсостава уголовного розыска криминалистика преподавалась в объеме 201 часа, в том числе по уголовной технике - 110 часов; программа охватывала работу со всеми видами следов. В разделе уголовной тактики рассматривались:
деятельность секретных сотрудников розыска (штатных);
приемы вербовки агентуры (информаторов) и работы с нею;
техника гримирования;
соблюдение условностей, связанных с ношением самых различных костюмов;
изменение фигуры;
применение секретных фотоаппаратов.
Подробно изучались и способы секретной работы:
наблюдение за преступниками - общее и специальное, обыкновенное и особое;
установка специального наблюдения;
проводка, устранение случайностей, препятствующих успешности наблюдения, устранение попыток наблюдаемого избежать наблюдения, передача наблюдения и снятие его;
особенности наблюдения за притонами, за убийцей, ворами, фальшивомонетчиками;
словесный расспрос;
секретное наведение справок, препятствия в этом и способы их преодоления;
обход, облава и засада;
тактика задержания и доставления задержанных;
применение собак-ищеек к розыску и задержанию преступников.
Помимо этого изучались вопросы, связанные с использованием возможностей экспертизы - как при производстве оперативных мероприятий, так и следственных действий.
Широкому использованию криминалистических данных способствовало представление о негласном розыске как части единой деятельности по выявлению, раскрытию и расследованию преступлений. Поскольку же криминалисты считали свою науку областью знаний о раскрытии преступлений, руководства по криминалистике как обязательный раздел включали данные о профессиональном преступнике, его языке, обычаях, поведении при совершении преступлений и обширные сведения о приемах и методах работы сотрудников уголовного розыска. Система всех этих данных и входила в содержание криминалистики.
Криминалистическое обеспечение уголовного розыска включало в себя и еще один важный элемент, в значительной степени способствовавший (и способствующий поныне) эффективности розыскной деятельности - различные виды криминалистических учетов. Исторически первыми такими учетами были специальные реестры осужденных преступников-профессионалов, которые велись в учреждениях полиции и тюрьмах, а также систематизированные описания способов совершения некоторых преступлений - мошенничества, подлогов документов и др. С изобретением фотографии в практике органов уголовного сыска стали использоваться фотоальбомы преступников; так, в полиции США получила известность “галерея Роггса”, содержавшая фотографии преступников-рецидивистов.
В 30-х гг. 19 в. А. Бертильон ввел в полицейский обиход понятие сигналетической (опознавательной) фотосъемки, в основе которой лежали стандартизованные условия фотосъемки: масштаб 1:7, поясная съемка анфас и в правый профиль с открытой ушной раковиной, недопущение ретуши снимков. По этой системе стали фотографировать задержанных и арестованных для полицейских розыскных фотоальбомов. Фотографии в альбомах группировались по разным основаниям: по преступным специальностям, по наличию и виду особых примет и др. Сыщики снабжались карманными альбомами. Сыскной альбом Бертильона содержал, например, 2000 двойных фотографий и был малоудобен для постоянного ношения и пользования. Впоследствии от фотоальбомов, как вида криминалистической регистрации, пришлось отказаться, поскольку их растущее количество сделало практически невозможным поиск нужной информации о лицах: например, в начале 20 в. берлинская коллекция фотоснимков составила свыше 150 больших альбомов. Однако коллекции фотоснимков продолжают использоваться в розыскной практике, естественно, не в таких масштабах, для предъявления потерпевшим от преступлений. Существенным подспорьем в сыске стали учеты по способу совершения преступления, учеты преступного элемента по кличкам и прозвищам, по татуировкам и физическим особенностям. Так, при регистрации татуировок они классифицировались: 1) по месту расположения (предплечья, грудь, плечи, живот, бедра, спина); 2) по содержанию (порнографические, любовные, религиозные, символические, профессиональные и др.); 3) по степени художественности исполнения. Учету подвергались и похищенные вещи. Использовался в сыскных целях и жаргон преступников, словарями которого снабжались сотрудники розыскных учреждений.
Анализ процесса становления и начального этапа развития уголовного сыска, научного обоснования и вооружения этого вида полицейской деятельности свидетельствует о следующем:
Уголовный сыск, как разновидность организованной полицейской деятельности, конституировался в XIX в. в связи с ростом преступности, ее количественными и качественными изменениями.
Первоначально уголовно-розыскные органы возникали в столичных городах, становясь ядром системы уголовного розыска в масштабах страны, с разветвленной сетью провинциальных сыскных подразделений, управляемых из единого центра. Уголовный сыск функционально и организационно обособился от сыска политического, нередко разграничение происходило на правительственном уровне.
Основой уголовного сыска на этапе становления, как профессиональной и своеобразной деятельности, был житейский и профессиональный опыт его сотрудников, подкрепляемый накапливающимися в элементарных видах криминалистических учетов (картотеки, альбомы, реестры) данными о профессиональных преступниках.
С возникновением криминалистики как самостоятельной области знаний о средствах и методах раскрытия преступлений, о профессиональном преступнике уголовный сыск обрел научный арсенал приемов и средств борьбы с преступностью в специфической, преимущественно негласной сфере этой деятельности. В криминалистике формируются представления о двойственной природе сферы применения ее рекомендаций: в процессуальной (расследование) и непроцессуальной (оперативно-розыскная деятельность) областях борьбы с преступностью. Понимание уголовного сыска как одной, особой, из форм дознания, а последнего - как одной из двух форм предварительного расследования - привели к включению в научном плане существовавших уже элементов теории оперативно-розыскной деятельности в содержание криминалистики.
Мнение И. Н. Якимова и некоторых других криминалистов 20-30-х гг. о том, что научные основы оперативно-розыскной деятельности - это положения криминалистики и именно последние составляют теоретическую основу как гласных, так и негласных действий органов дознания и розыска, фактически не подвергалось ревизии вплоть до Великой Отечественной войны и в первые годы после ее окончания. Так, в первой книге первого советского учебника по криминалистике для юридических вузов “Техника и тактика расследования преступлений” автор Введения Е. У. Зицер писал: “Советская криминалистика должна вооружить работников следственных и розыскных органов новыми средствами безошибочной оперативной работы, построенной под углом зрения максимального овладения искусством следственной техники... Этой задаче должно быть подчинено и все содержание нашей криминалистики, заключающей в себе: уголовную технику, уголовную тактику и частную методику”. В последующие годы в криминалистической литературе наблюдается некоторый разброс мнений по поводу природы научных основ оперативно-розыскной деятельности. Определились три направления в решении этого вопроса.
1. Криминалистика вооружает оперативных работников розыска и дознания эффективными средствами и методами борьбы с преступностью. Вопрос о научных основах оперативно-розыскной деятельности при этом не затрагивается. Такую позицию вплоть до 1960 г. занимал ведущий отечественный криминалист А. И. Винберг. В первом послевоенном вузовском учебнике криминалистики он писал: “Криминалистика существует и там, где вовсе нет уголовного процесса. Приемы криминалистики, в отличие от процессуальных действий, осуществляются еще до начала уголовного дела. Проверка личности по уголовной регистрации (дактилоскопии), использование в ряде случаев служебно-розыскных собак, применение оперативной фотографии, вопросы организации розыска без вести пропавших лиц и т. п. - все эти далеко не исчерпывающие отрасли криминалистики находят применение вне непосредственной связи с уголовным процессом”.
Обходят вопрос о природе и научных основах оперативно-розыскных мер и другие авторы. Во впервые появившейся в учебниках криминалистики в 1959 г. главе, посвященной розыску в деятельности следственных органов, ее автор М. П. Шаламов многократно упоминает оперативно-розыскные мероприятия. “По своему характеру, - замечает автор, - эти оперативные действия свойственны органам милиции. Если розыск производится по делу, находящемуся в производстве следователя прокуратуры, то оперативные действия по розыску производятся милицией по поручению следователя” и должны сочетаться с производимыми следственными действиями.
Было совершенно очевидно, что замалчивать вопрос о научных основах оперативно-розыскной деятельности, ограничиваться отведением криминалистике роли лишь “арсенала” средств и методов для оперативных работников - непродуктивно. Требовалось более четко определять свои позиции в этом вопросе. И такие позиции стали формироваться уже с начала 50-х гг.
2. Научную основу оперативно-розыскной деятельности составляют положения криминалистической науки. Этот тезис был выдвинут также А.И. Винбергом практически в то же время, что и названная “вооруженческая” роль криминалистики. Широкой известности он не получил, поскольку был опубликован в выпуске лекций для слушателей Военно-юридической академии, изданном малым тиражом. Вот что говорилось в первой лекции: “Теоретические обобщения оперативной работы, активного и общесоюзного розыска, научная постановка планомерной борьбы с преступностью в виде системы уголовной регистрации, вопросы организации задержания преступников (облавы, засады, обыски и т. п.) - все это является той специальной областью, которая составляет компетенцию только криминалистики”.
Еще более определенно и категорично высказались по этому вопросу Р. С. Белкин и А. С. Соколов. В одной из статей они доказывали, что уголовно-процессуальная и оперативно-розыскная деятельность базируются на общей научной основе, и этой основой служит криминалистика (1957). Исходя из этого, они предлагали по-новому строить курс криминалистики в учебных заведениях МВД, излагая в соответствующих разделах курса не только собственно криминалистические средства и методы, но и соответственно методы и средства проведения оперативных мероприятий, в том числе и такие, как средства и приемы выявления и учета преступного элемента, личного сыска, наружного наблюдения, оперативной проверки и т. п. Эта позиция авторов не вызвала в литературе возражений, но и не получила явной поддержки.
3. Научные основы оперативно-розыскной деятельности должны формироваться на базе той науки - не криминалистики - которая изучает деятельность административных органов, к числу которых относится и милиция. Этот взгляд впервые был высказан С. П. Митричевым в 1958 г.: “Организация розыска и задержания преступников, постановки уголовной регистрации и так далее регулируются административным правом”. Позже он обратился к этой проблеме с позиций связи криминалистики с другими науками: “Советская криминалистика находит применение и в оперативной работе органов милиции. В связи о этим криминалистика имеет отношение и к науке административного права. Организация розыска и задержания преступников, постановка уголовной регистрации регулируются административным правом”.
Другой видный ученый-криминалист тех лет - Н. В. Терзиев - занимал, по существу, аналогичную позицию. “В области оперативных мероприятий, - писал он, - служащих для раскрытия, пресечения и предупреждения преступлений, криминалистика связана с административным правом. Примером могут служить вопросы уголовной регистрации”. Однако эта позиция, как и предыдущая, поддержки не получила и в дальнейшем в литературе не фигурировала. В вышедших под редакцией С. П. Митричева вузовских учебниках по криминалистике 1963 и 1966 гг. говорилось лишь о связях криминалистики с уголовно-процессуальной и уголовно-правовой науками и лишь вновь подчеркивалась необходимость вооружения органов дознания современными криминалистическими методами: “...в криминалистике рекомендуется уделять больше внимания изучению и обобщению опыта их (органов милиции - Р. Б.) работы и оказывать им повседневную помощь в разработке и внедрении в практику научных методов расследования”.
Впервые о существовании специальной научной дисциплины, изучающей оперативно-розыскную деятельность органов внутренних дел, упомянул А. И. Винберг в первом учебнике по криминалистике для средних специальных учебных заведений МВД. Он писал: “Криминалистика тесно связана и с дисциплиной, разрабатывающей комплекс вопросов оперативной работы учреждений внутренних дел. Как известно, в оперативной работе криминалистические и специальные оперативные средства и приемы используются для непроцессуальных действий по предупреждению преступлений, выявлению данных, могущих затем в ходе предварительного следствия быть использованными в качестве доказательств, установлению и розыску преступника. Как криминалистика, так и дисциплина, специально разрабатывающая вопросы оперативной работы учреждений внутренних дел, служат целям борьбы с преступностью. Эта общность целей является основой их неразрывной связи. Криминалистика вооружает оперативных работников научно-техническими и тактическими приемами борьбы с преступностью, которые используются в оперативной работе. В свою очередь, указанная дисциплина, обобщая опыт оперативной работы, выявляет новые способы совершения преступлений, знание которых обогащает криминалистику... В криминалистической тактике и методике расследования учитываются оперативные возможности учреждений внутренних дел, решаются вопросы координации следственных действий и оперативных мероприятий, планирования расследования и разработки версий с учетом оперативных данных и т. п.” Через несколько лет А. И. Винберг повторил эти положения, но вступил с ними в явные противоречия, указав, что разработка проблем оперативно-розыскной тактики и методики, обобщение опыта оперативной работы, путей использования ее возможностей и т. п. - компетенция и прерогатива криминалистики.
Идея существования специальной дисциплины об оперативно-розыскной деятельности нашла своеобразное преломление в работах А.Н. Васильева 1963-71 гг. По его мнению, проблемы оперативно-розыскной деятельности, связанные с процессуальными действиями органов дознания и предварительного расследования - область криминалистической науки, а некоторые виды оперативной работы, которые “отдалены от уголовно-процессуальной деятельности”, должны составлять содержание специальных дисциплин. Впоследствии он изменил свое мнение и указал, что “оперативно-розыскные действия, используемые для предупреждения, обнаружения, пресечения преступлений, а также в процессе расследования, составляют особую дисциплину”. Изменение своих взглядов он объяснил так: “Существовавшая ранее точка зрения о том, что оперативно-розыскные действия, используемые в расследовании, охватываются криминалистикой, объясняется, главным образом тем, что особая дисциплина, объединяющая все виды оперативно-розыскных действий, находилась в процессе становления. По мере того, как эта дисциплина заняла свое место в системе наук, вышеуказанная точка зрения изменилась”. С этого времени он придерживался этого мнения, но не называл рассматриваемую область знаний наукой, а именовал “специальной дисциплиной”. Это же название использовал и С. П. Митричев.
Этот же термин был использован нами в 1968 году: “Криминалистика органически связана и с научной дисциплиной, рассматривающей организацию, цели и содержание оперативно-розыскной деятельности органов охраны общественного порядка. В криминалистике и особенно в таких ее разделах, как тактика и методика расследования отдельных видов преступлений, учитываются возможности оперативно-розыскной деятельности, рассматриваются вопросы сочетания следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий и пр. В свою очередь, в названной дисциплине исследуются пути и методы использования в оперативно-розыскной деятельности криминалистических средств, приемов и методов”. Такая трактовка соотношения криминалистики с теорией оперативно-розыскной деятельности содержала фактически признание самостоятельного существования последней. Это положение нами повторялось, но не развивалось до 1973 г.
До 1974 г. и криминалисты, работающие в системе научных и учебных заведений МВД, говоря о научных основах оперативно-розыскной деятельности, пользовались термином “специальная научная дисциплина”. Но в учебнике для средних специальных учебных заведений МВД 1974 г. мы писали уже о выяснении отношений между криминалистикой и теорией оперативно-розыскной деятельности: “В последние годы усилиями ряда советских ученых был заложен фундамент теории оперативно-розыскной деятельности и обоснована необходимость формулирования самостоятельного предмета этой науки, отличного от предмета криминалистики, хотя и тесно связанного с последним”. В учебнике для вузов 1976 г., подготовленном учеными Высшей школы МВД, отмечалось, что связь этих областей научного знания “выражается в том, что при разработке проблем криминалистической тактики и методики расследования учитываются возможности оперативно-розыскной деятельности, определяемые ее теорией, а при разработке последней - положения и рекомендации криминалистики”. Отмечалось, что первые элементы этой теории возникли и накапливались в криминалистической науке, а затем, когда “количественный рост этих теоретических положений привел к качественным изменениям, теория оперативно-розыскной деятельности выделилась из криминалистики в самостоятельную область научного знания, данные которой, подобно данным других наук, используются в криминалистике в непосредственном или преобразованном виде”. Аналогичные взгляды выражены и в других учебниках, подготовленных учеными системы МВД.
В 1977 г. мы предприняли попытку анализа процесса выделения теории оперативно-розыскной деятельности из криминалистической науки, выяснения движущих причин этого процесса. По нашему мнению, это происходило следующим образом.
Пока накапливавшийся в рамках криминалистики эмпирический материал не противоречил представлениям о криминалистике как науке лишь о средствах и методах борьбы с преступностью, зарождавшаяся теория оперативно-розыскной деятельности развивалась как часть этой науки, как элементы ее составных частей, разделов. Это был закономерный процесс, типичный для любой науки. Существо этого этапа развития теории оперативно-розыскной деятельности составляло преимущественно использование положений, приемов, средств криминалистики в непроцессуальной деятельности по борьбе с преступностью. И хотя тогда уже шел интенсивный процесс разработки практических методов ОРД, отличных от криминалистических методов и средств работы с доказательствами, теория этой деятельности, в основном, сводилась к сумме некоторых положений криминалистики и не выходила за рамки теории криминалистики в целом. Взаимосвязь криминалистики и зарождавшейся теории оперативно-розыскной деятельности выступала как отношение целого и части, выражалась в связи подчиненности.
Затем положение существенно изменилось. Интенсивная разработка всех разделов теории оперативно-розыскной деятельности, чему, несомненно, способствовала организация самостоятельной кафедры ОРД в Высшей школе МВД СССР в середине 50-х гг. и циклов ОРД в средних специальных школах МВД, труды ведущих специалистов в этой области не только послужили фундаментом теории оперативно-розыскной деятельности, но и явились обоснованием необходимости формулирования самостоятельного предмета этой науки, отличного от предмета криминалистики, хотя и тесно связанного с последним. Становлению теории ОРД способствовало и новое представление о предмете криминалистики, в рамки которого уже “не вписывалось” содержание самой ОРД.
При определении криминалистики как науки о средствах, приемах и методических рекомендациях по раскрытию и расследованию преступлений оперативно-розыскную деятельность можно было рассматривать как область применения этих средств и методов, а теорию ОРД, к тому же мало разработанную, - как часть криминалистической науки. При определении же криминалистики как науки, изучающей определенную специфическую группу объективных закономерностей действительности и основанных на познании этих закономерностей средствах и методах судебного исследования и предотвращения преступлений, теория оперативно-розыскной деятельности, изучающая иные закономерности, в целях разработки иных средств и методов борьбы с преступностью уже не может рассматриваться как часть криминалистической теории. Таким образом, процесс обособления оперативно-розыскной теории шел как бы в двух уровнях: “снизу” - путем разработки самой этой теории, и “сверху” - как следствие пересмотра определения предмета криминалистики. Отношения подчиненности, в которых находились криминалистика и теория оперативно-розыскной деятельности, сменились отношениями взаимодействия равноправных партнеров.
Признание самостоятельного существования теории оперативно-розыскной деятельности как одной из специальных наук уголовно-правового цикла, характерно для современной криминалистической литературы. Однако иногда это положение может толковаться двусмысленно. Так, в одном из последних по времени учебников криминалистики для вузов автор главы о предмете, системе и задачах криминалистики И. Ф. Пантелеев пишет: “Теория оперативно-розыскной деятельности в части, касающейся раскрытия преступлений, является, в принципе, составным элементом предмета криминалистики. Однако, подчиняясь современной тенденции дифференциации наук, она выделилась из криминалистики и включена в общую теорию оперативно-розыскной деятельности, представляющую собой ныне самостоятельную отрасль научного знания. Тем не менее, используемые в оперативно-розыскной деятельности теория тактических операций и отдельных тактических приемов, научные положения, касающиеся использования в раскрытии преступлений научно-технических методов и средств, являются составной частью криминалистики”. Эти рассуждения носят весьма сомнительный характер.
Если теория ОРД “в части, касающейся раскрытия преступлений”, выделилась из криминалистики, она не может оставаться даже “в принципе” элементом предмета криминалистики. Составными элементами предметов каких наук являются остальные “части” теории ОРД? Откуда взялась общая теория ОРД и почему с момента ее возникновения в ней отсутствовала “часть, касающаяся раскрытия преступлений”? Теория ОРД не претендовала на криминалистическую теорию тактических операций, не объявляла “своими” криминалистические средства и методы, используемые в оперативно-розыскной деятельности. В то же время отнюдь не все научно-технические средства и методы, используемые в ОРД, “являются составной частью криминалистики”. Думается, что все эти сложные теоретические построения объясняются желанием автора доказать давно отвергнутый наукой и практикой тезис о том, что криминалистика - наука о раскрытии преступлений, игнорируя при этом, что раскрытие преступлений - это сфера и науки уголовного процесса, и теории оперативно-розыскной деятельности, и науки управления в сфере правопорядка и др.
Рассуждения, подобные приведенному, встречающиеся в последнее время лишь в единичных случаях, свидетельствуют преимущественно о незнании авторами существа и содержания оперативно-розыскной деятельности и весьма туманных представлениях о ее теории. Это объясняется чаще всего тем, что литература по проблемам оперативно-розыскной деятельности, как правило, имеет ограничительный гриф и недоступна для массового читателя. Поэтому криминалисты - преподаватели общегражданских юридических учебных заведений и сотрудники экспертных учреждений иных, кроме МВД, ведомств - к этой литературе в большинстве случаев не имеют доступа (кстати, к ней не имеют доступа и сотрудники ряда служб МВД, не связанные по роду своей деятельности с оперативной работой). Вследствие этого они ограничиваются упоминанием лишь тех гласных оперативных мероприятий, которые ни для кого не составляют никакого секрета: это засада, облава, прочесывание местности, наблюдение за местами сбыта похищенного, блокирование путей отхода преступника, розыскные мероприятия и некоторые другие. Правда, круг таких общеизвестных оперативных мероприятий несколько расширился в связи с изданием закона об оперативно-розыскной деятельности, в ст. 6 которого приводится перечень действий, осуществляемых с помощью оперативно-розыскных мер, хотя закон и не дает ответа на вопрос о том, каковы же сами эти оперативно-розыскные мероприятия.
Но есть еще одна причина, по которой криминалисты в своих работах порой обходят вопрос об оперативно-розыскной деятельности и ее теории: стремление избежать неоправданного дублирования при рассмотрении вопросов, общих для криминалистики и теории ОРД, или тех, отнесение которых к предмету той или иной из этих наук, стало предметом дискуссий. Наиболее типичным примером этого служит описание способов совершения и сокрытия преступлений, равно необходимое и для той и для другой при разработке рекомендаций по раскрытию отдельных видов преступлений.
В довоенных работах по уголовному процессу об оперативно-розыскной деятельности упоминали глухо, чаще считая ее формой использования криминалистических средств и приемов. М. С. Строгович в кратком учебнике “Уголовный процесс” писал в 1938 г.: “С уголовным процессом соприкасается специальная дисциплина - криминалистика... - это дисциплина о научно-технических приемах, служащих для наиболее успешного выявления и расследования преступлений... Соотношение между криминалистикой и уголовным процессом таково: криминалистические приемы применяются частью в допроцессуальной стадии, т. е. до возбуждения уголовного дела (активный розыск), частью же по возбуждении уголовного дела, в рамках уголовного процесса (осмотр места происшествия, исследование вещественных доказательств, научно-техническая экспертиза и т. д.)”. Можно предполагать, что под активным розыском до возбуждения уголовного дела автор имел в виду оперативные меры органов милиции. Практически то же он писал и в учебнике уголовного процесса для вузов 1940 г. В послевоенном учебнике 1946 г. М. С. Строгович свел всю криминалистику к “научно-уголовной технике”, что же касается тактики, то, по его мнению, все, что в ней “есть ценное, именно проверенные практикой и основанные на законе способы совершения процессуальных действий, относится к науке уголовного процесса, а то, что в уголовной тактике представляет собой лишь собрание инструктивных практических указаний по ведению следствия, вообще не является наукой”. Ни о каком “активном розыске” в этом учебнике не говорится. Лишь во втором издании своего “Курса уголовного процесса” М. С. Строгович упоминает об оперативно-розыскных действиях органа дознания, как средстве непосредственного обнаружении органом дознания признаков преступления.
Примечательно, что авторы всех учебников уголовного процесса, последующих лет, а также общей части “Курса советского уголовного процесса” (М.,1989) вообще обходят молчанием вопрос о научных основах оперативно-розыскной деятельности, не упоминая о ней и тогда, когда касаются соотношения науки уголовного процесса и криминалистики. Лишь в некоторых учебниках упоминаются оперативно-розыскные меры как источник непосредственного обнаружения органом дознания признаков преступления. Исключением является лишь учебное пособие П. А. Лупинской “Доказывание в советском уголовном процессе”, в котором указывается, что разработкой тактики оперативно-розыскных действий должны заниматься криминалисты”, из чего можно предположить, что автор относит научную проблематику оперативно-розыскной деятельности к предмету криминалистики.
Сказанное свидетельствует, что ученые-процессуалисты не видят оснований считать, что существует некая теория оперативно-розыскной деятельности, как самостоятельная область научного знания. Простое игнорирование этой проблемы вызывает недоумение особенно тогда, когда читатель знакомится с учебниками по уголовному процессу, подготовленными учеными, работающими в научных и учебных заведениях системы МВД, где они физически не могут избежать повседневных контактов со специалистами в области теории и практики ОРД, со структурными подразделениями, кафедрами, циклами, ведущими исследование и преподавание соответствующей проблематики. Такое игнорирование процессуалистами одного из важнейших направлений деятельности органов внутренних дел может свидетельствовать лишь об известном отрыве их от практики борьбы с преступностью, незнании или нежелании средствами своей науки способствовать решению актуальных в наши дни проблем непроцессуальной деятельности органов дознания.
Тесная взаимосвязь криминалистики и теории оперативно-розыскной деятельности обусловливает обоюдную заинтересованность в разработке ряда смежных для них проблем. Исходя из перспектив развития криминалистики, представляет особый интерес разработка в теории оперативно-розыскной деятельности таких вопросов, как:
содержание и виды оперативно-розыскной информации;
связь оперативной информации с информационными процессами при доказывании;
пути и пределы использования в оперативно-розыскной деятельности криминалистических приемов и средств;
сочетание гласных и негласных методов в этой деятельности;
цели, направления и приемы использования оперативным работником доказательственной информации, предоставленной ему следователем.
Признание теории оперативно-розыскной деятельности самостоятельной наукой позволяет включить ее в число наук, данные которых используются в криминалистике в непосредственном или преобразованном виде. Можно предположить, что по мере дальнейшей разработки этой теории все большее число ее положений будет использоваться в криминалистике при разработке новых технических средств, тактических приемов и методических рекомендаций по раскрытию и расследованию преступлений.
< Попередня Наступна >