143

---

5.2.8. Оптимизация формы и содержания экспертных заключений

Исследования, проведенные РФЦСЭ, свидетельствуют, что даже действующее законодательство дает возможность значительно усовершенствовать форму и содержание экспертного заключения. Например, взамен пространных описаний присланных на исследование объектов, имеющих цель их индивидуализации в подтверждение того, что исследовались именно те объекты, которые были направлены следователем и судом, описаний, которые подчас занимают десятки страниц, можно обойтись фотоиллюстрациями или указанием номеров замаркированных таким образом объектов; взамен детального описания примененных методов, полученных промежуточных результатов, использованных методик - ссылкой на соответствующий литературный или методический источник, в котором они детально описаны, или на их номера в каталоге методик, когда такой каталог будет составлен.

Д. Я. Мирский и Е. М. Лифшиц, детально исследовавшие проблему оптимизации формы и содержания экспертных заключений и пути экономии сил и времени экспертов, затрачиваемых на их составление, помимо названных упоминают:

автоматизацию процесса экспертного исследования с выдачей ЭВМ готового заключения при решении типичных экспертных задач;

использование единого терминологического банка по видам (родам) судебных экспертиз, основой для которого могут служит существующие словари экспертных терминов;

использование типовых бланков заключений эксперта;

сокращение исследовательской части заключения за счет излишне детального описания признаков исследуемых объектов;

использование микрофильмирования при изготовлении наблюдате­льных производств.

К этому следует добавить, что ст. 191 УПК,

требуя, чтобы в заключении эксперта было указано, какие исследования он произвел, оставляет на усмотрение эксперта степень детализации этого описания; в законе не содержится требования перечисления и обоснования примененных экспертом методов исследования, указания на необходимость упоминания о промежуточных результатах и т. п.

Решая вопрос об оптимизации содержания экспертного заключения, следует учитывать и еще одно немаловажное обстоятельство. Практика убедительно свидетельствует, а анкетирование работников следствия и суда это подтверждает, что в подавляющем большинстве случаев следователя и суд из всего экспертного заключения интересуют лишь выводы эксперта. Оценка ими заключения эксперта обычно сводится лишь к проверке полноты этих выводов и их соответствия иным доказатель­ствам по делу. Это учитывалось в процессуальном законодательстве бывш. ГДР, где процесс экспертного исследования фиксировался протокольно, в документах экспертного учреждения, а органу, назначившему экспертизу, направлялись лишь окончательные выводы, ответы на поставленные перед экспертом вопросы. Полный текст заключения представлялся лишь в тех случаях, когда в этом возникала необходимость.

Анализируя подобную практику, следует принимать во внимание не только достигаемую таким путем экономию времени, сип и средств эксперта, но и действительное положение вещей при оценке экспертного заключения следователем и судом. По нашему убеждению, следователь и суд в состоянии оценить лишь полноту заключения, проверив, на все ли поставленные вопросы даны ответы. Ни научную обоснованность выводов, ни правильность выбора и применения методов исследования, ни соответствие этого метода современным достижениям соответствующей области научного знания они оценить не в состоянии, поскольку для такой оценки должны обладать теми же познаниями, что и эксперт. Более того, существующая форма экспертного заключения не позволяет оценить даже компетентность проводившего исследование эксперта, поскольку содержит лишь указание на характер его образования и стаж экспертной работы. Но ни первое, ни второе еще не свидетельствуют о том, что он достаточно профессионально решил именно эту экспертную задачу; о компетентности эксперта в вопросах конкретного экспертного исследования судить по указанным данным достаточно обоснованно невозможно.

Разумеется, не всякое экспертное заключение отличается такой сло­жностью, что становится недоступным для оценки следователем и судом, но то, что такие заключения имеются и что число их в связи с расширением возможностей экспертизы и усложнением экспертных методов постоянно возрастает, не вызывает сомнений.

Впервые с подобной ситуацией судопроизводство столкнулось в середине XIX в. в связи о развитием судебно-медицинской и судебно-психиатрической экспертиз. Разрешить эту ситуацию должна была, по мнению немецкого ученого К. Миттермайера, концепция эксперта - научного судьи, согласно которой заключение эксперта принималось за истину и оценке не подлежало. В России эту концепцию поддержал видный процессуалист Л. Е. Владимиров, полагавший, что ни следователь, ни суд не могут оценить экспертное заключение, поскольку не обладают необходимыми для этого специальными познаниями, подобными познаниям эксперта.

Отечественная процессуальная наука отвергла эту теорию, как несущую на себе печать теории формальных доказательств. Однако аргуме­нты в пользу возможности полноценной оценки заключения эксперта сле­дователем и судом, теоретическая модель такой оценки весьма далеки от жизни, от реальной следственной практики. Думается, что следует в законе, избегая лицемерных формулировок, четко определить те критерии, которыми следователь и суд должны руководствоваться при оценке экспертных заключений, причем критерии реальные и общедоступные, и обусловить порядок использования в этих целях помощи (консультаций) специалистов, призываемых именно для оценки заключений. Полезно также определить в законе возможность сокращенных заключений, содержащих лишь ответы на поставленные перед экспертом вопросы.

 

< Попередня   Наступна >