Глава 5. Япония

Государственный строй Японии до середины 60-х гг. XIX в. Постепенное становление буржуазного государства начавшееся во второй половине XIX в. в Японии, в ходе которого абсолютистская монархия превращалась в дуали­стическую монархию буржуазного типа, не было связано с победоносной буржуазной революцией.

Япония до XIX в. была феодальной страной, процессы развития которой были в значительной мере заторможены политикой "самоизоляции" прежде всего от "западных вар­варов". Начиная с XV в. рост ремесла и торговли, развитие городов приводят к созданию местных рынков, к оконча­тельному утверждению экономической и политической са­мостоятельности владетельных князей - представителей крупных феодальных домов – даймё ("большое имя"). Вла­дения даймё охватывали провинции или группу провинций. Они лишь номинально признавали власть центрального во­енно-олигархического правительства, возглавляемого сёгуном ("великим полководцем"), представителем одного из крупнейших и сильнейших феодальных домов. Первый сёгунат, приведший к фактическому отстранению от управ­ления японского императора, который сохранял лишь ре­лигиозно-ритуальные функции, был установлен в Японии еще в XII в.

Определенной централизации государственной власти с помощью военной силы добились лишь сёгуны из династии Токугава, в период третьего сёгуната (XVII-XIX вв.). Тогда же наиболее законченные формы приобрело в Японии и со­словное деление, скрепленное законом и властью сёгуна, вы­раженное формулой "си-но-ко-сё": самураи, крестьяне, ре­месленники, торговцы. Самурайское, дворянское сословие - было неоднородным. Высший слой феодальных князей де­лился на 2 категории: фудай-даймё, занимавших все адми­нистративные посты при сёгуне, в том числе и в его прави­тельстве "бакуфу" ("военно-полевая ставка"), и тодзама-даймё - "внешние" князья, отстраненные от дел управлен

К высшему слою самурайского сословия принадлежала и придворная (при императоре) аристократия (кугэ), полно­стью зависимая от сёгунской администрации, получавшая от нее "рисовые пайки". За счет "рисовых пайков" жила и основная масса служилого военного самурайства, входящая в армию сёгуна или того или иного даймё. Самураи проти­востояли трем низшим сословиям. Только им принадлежа­ло право занимать административные посты, государствен­ные и военные должности. Исключительно самурайским за­нятием была военная служба.

В XVIII в., по мере развития ремесленного производст­ва, домашней мануфактурной промышленности, феодальное сословие торговцев, занимающее самую низшую сту­пень феодальной лестницы, начало играть все более важ­ную роль. Следствием развития товарно-денежных отно­шений стало разложение самурайского сословия, подпадаю­щего под все большую зависимость от растущего торгово-ростовщического капитала. Крупнейший торговый дом Мицуи стал с XVII в. финансовым агентом самого сёгуна, а затем банкиром императора.

В результате обеднения даймё самураи потеряли сво­их покровителей, а вместе с тем и "рисовые пайки", попол­няя армию недовольных правящим режимом. Недовольство сёгуном, ущемлявшим феодальную вольницу, зрело и сре­ди значительной части даймё. Углубился с развитием то­варно-денежных отношений и процесс расслоения японско­го крестьянства, беднейшая часть которого, задавленная тя­желейшими арендными платежами, налогами, голодом, зло­употреблениями администрации, грабежом ростовщиков, становится главной силой все более грозных народных, так называемых "рисовых бунтов".

Восстановление императорской власти. 1868 г. озна­меновал начало важного переломного этапа в истории Япо­нии. События этого года получили название "реставрации Мэйдзи"*, или "Мэйдзи-исин". Их первым политическим результатом стало свержение сёгуна и восстановление вла­сти японского императора в форме абсолютной монархии. Эти события не переросли в буржуазную революцию в пря­мом смысле этого слова. В Японии в это время не было ни буржуазии, ни иной политической силы, способной отстаи­вать цели буржуазной революции, в частности ликвидацию феодализма, абсолютистского режима и пр.

Требования "реставрации Мэйдзи", соответствующие ранним этапам социальной, буржуазной по своей сути ре­волюции, стали формой проявления феодального национа­лизма, усилившегося под прямым воздействием проникно­вения в Японию западного капитала.

В 1865 году Англия и затем США, стремящиеся "от­крыть" Японию, превратить ее в форпост своей колониаль­ной политики на Дальнем Востоке, с помощью "политики канонерок" добиваются ратификации сёгуном неравноправ­ных торговых договоров, на основании которых "страна за­ходящего солнца" приравнивается в торговом отношении к полуколониальному Китаю.

Угроза потери своей независимости становится в Япо­нии ускоряющим импульсом национального движения, раз­витие которого происходило по мере все большего осознания правящими кругами, самураями - "дворянскими рево­люционерами" необходимости "возрождения и единства страны", создания сильного централизованного государст­ва, способного обеспечить ее независимое, самостоятельное существование. Единственный путь к этому - проведение буржуазных по своему характеру реформ.

Начавшаяся в Японии в конце 60-х гг. борьба между сторонниками сёгуна и императора была связана не с тем, проводить или не проводить реформы, настоятельная необ­ходимость которых стала очевидной, а с тем - кто их будет проводить. Лозунги устранения власти сёгуна и восстанов­ления власти императора, имеющей традиционное религи­озное обоснование, становятся той общей идейной платфор­мой, на которой и происходит объединение реформаторских сил. Показательна и религиозная окраска антибакуфской идеологии: буддизму - религии сёгуна противопоставля­ется древняя религия японцев синто - обожествляющая императора.

Дальновидные самурайские круги видели в император­ском престоле, в культе императора единственно надежную опору в деле консолидации японцев перед внешней угрозой. Не случайно именно в это время в Японии формируется "тэнноизм" (от слова тэнно - Сын Неба, древнего назва­ния японского императора) как сложное многоплановое яв­ление, получившее название "императорский путь", несу­щее политический, идеологический, религиозный и миро­воззренческий смысл, ставшее объединительным началом, которое выработало у японцев особое чувство националь­ной общности.

Внедрение тэнноизма означало прямое нарушение япон­ской религиозной традиции веротерпимости (японцы, как известно, поклонялись божествам различных религий). Используемый правящими кругами как инструмент идеологи­ческого завоевания масс, он служил не только решению национальных задач Японии, но и в силу своей национали­стической направленности последующей агрессивной внеш­ней политике Японии.

Переворот 1868 г. в Японии носил мирный, бескровный характер. Он был осуществлен без непосредственного уча­стия народных масс. Пик крестьянских выступлений в фор­ме так называемых "рисовых бунтов" падает на 1866 г. В 1867-1868 гг. народный протест носил характер скорее традиционных для Японии ритуальных шествий и плясок, которые часто инициируются самими правящими кругами, чтобы "выпустить пар" народного недовольства.

Последний сёгун Кейки сам отрекся от престола, зая­вив, что единовластие является "необходимым условием в сложившейся ситуации". "Мимолетная гражданская война", как ее называют историки, вылилась лишь в короткое столк­новение самурайских армий из-за отказа сёгуна подчиниться императору, политическая и военная поддержка которого как внутри, так и вовне Японии ширилась изо дня в день. На стороне императора, например, выступали почти полно­стью независимые даймё Юго-Западных княжеств с их со­временными по тем временам вооружением и организацией войска. Не было открытого военного столкновения и с Анг­лией и США. Японские правящие круги под дулами западных пушек очень скоро отказались от борьбы за "изгнание варваров". Невыгодна была дестабилизация политической обстановки в Японии и западным странам, осознавшим на примере Китая пагубность, разрушительную силу народ­ных восстаний, и в силу этого очень скоро сменивших поддержку сёгуна поддержкой императора. Не случайно сами реформы проводились при непосредственном участии британской миссии в Японии.

Правящие круги Японии в ходе проведения реформ, своеобразной "революции сверху", решали, таким образом, две задачи - общенациональную задачу защиты страны от потери ею суверенитета и скорее контрреволюционную по отношению к народному движению социальную задачу, це­лью которой было перевести это движение из русла рево­люционной борьбы в русло реформ.

Буржуазные реформы 70-80-х гг. Перед новым пра­вительством встала задача ускоренного укрепления страны в экономическом и военном отношении, сформулированная лидерами Мэйдзи в виде лозунга "создание богатой страны и сильной армии". Важнейшим шагом к осуществлению этой политики была аграрная реформа 1872-1873 гг., которая имела далеко идущие социальные последствия. Реформа, закрепившая новые, сложившиеся уже к тому времени по­земельные отношения, привела к ликвидации феодальных прав на землю. Земля превратилась в отчуждаемую капиталистическую собственность, облагаемую единым поземель­ным налогом в пользу государственной казны. Если кресть­яне, наследственные держатели земельных участков, полу­чали их в собственность, то крестьяне-арендаторы никаких собственнических прав на землю не приобрели. Право соб­ственности на заложенную землю было признано за теми, кому эта земля была заложена. У крестьян была изъята и общинная земля - луга, леса, пустоши. Реформа, таким образом, способствовала сохранению кабальных условий земельной аренды, дальнейшему обезземеливанию крестьян, расширению землевладения так называемых новых поме­щиков, которые скупили впоследствии и большую часть общинной земли, объявленной по реформе государственной, императорской собственностью.

Одной из главных целей этой акции было получение государственной казной средств, необходимых для превра­щения Японии в "современное" государство, для модерни­зации промышленности и укрепления армии. Князьям сна­чала была установлена высокая пенсия, равная 10% услов­ного валового годового земельного дохода. Затем эта пенсия была капитализирована и князья получили денежную ком­пенсацию за землю в виде правительственных процентных облигаций, с помощью которой японская знать в 80-х гг. стала обладательницей значительной доли банковского ка­питала. Это способствовало впоследствии ее быстрому пе­реходу в разряд верхушки торгово-финансовой и промышленной буржуазии.

Прежние удельные княжества были реорганизованы в префектуры, непосредственно подчиненные центральной власти. Вместе с феодальными правами на землю князья окончательно лишились на местах и политической власти. Этому способствовала и административная реформа 1871 г., на основе которой в Японии было создано 50 крупных пре­фектур во главе с назначаемыми из центра префектами, строго отвечающими за свою деятельность перед правитель­ством. Таким образом, ликвидировался феодальный сепа­ратизм, завершалось государственное объединение страны, являющееся одним из главных условий развития внутрен­него капиталистического рынка.

Аграрная реформа привела к укреплению позиций "но­вых помещиков", новой денежной знати, состоящей из рос­товщиков, рисоторговцев, сельских предпринимателей, за­житочной сельской верхушки - госи, фактически сконцен­трировавших землю в своих руках. В то же время она боль­но ударила по интересам мелких землевладельцев-кресть­ян. Высокий поземельный налог (отныне 80% всех государ­ственных доходных поступлений шло от поземельного на­лога, достигавшего часто половины урожая) привел к мас­совому разорению крестьян, к бурному росту общего числа крестьян-арендаторов, эксплуатируемых с помощью рыча­гов экономического принуждения**.

Реформа имела и важные политические последствия. Сохранявшееся помещичье землевладение и японский аб­солютизм были взаимосвязаны. Помещичье землевладение могло оставаться нетронутым почти до середины XX в., даже в условиях хронического кризиса сельского хозяйства, только за счет прямой поддержки абсолютистским государством. В то же время "новые помещики" становились неизменной опорой абсолютистского правительства.

Требования, продиктованные угрозой экспансии стран Запада, нашедшие выражение в формуле "богатая страна, сильная армия", определили в значительной мере содержа­ние и других реформ Мэйдзи, в частности военной, ликви­дировавшей старый принцип отстранения низших сословий от военной службы.

В 1878 году был введен закон о всеобщей воинской повинности. Его принятие стало прямым следствием, во-первых, роспуска самурайских формирований, во-вторых, провозглашения в 1871 г. "равенства всех сословий". Хотя армия Японии создавалась по европейскому образцу, ее идеологическую основу составляла средневековая самурайская мораль с культом императора - "живого бога", патерна­лизмом ("офицер - отец солдат") и пр.

В 1872 году был принят также закон о ликвидации старых званий, упрощавшее сословное деление на высшую знать (кидзоку) и низшее дворянство (сидзоку); все остальное население было отнесено к "простому народу". "Равен­ство сословий" не шло дальше военных целей, разрешения смешанных браков, а также формального уравнения в пра­вах с остальным населением касты отверженных ("эта"). Офицерские должности и в новой армии замещались саму­раями. Воинская повинность не стала всеобщей, от нее можно было откупиться. Освобождались также от воинской повин­ности чиновники, студенты (в основном дети из состоятель­ных семей), крупные налогоплательщики.

Капиталистическому развитию страны способствовали и ликвидация всех ограничений на развитие торговли, фео­дальных цехов и гильдий, тарифных барьеров между про­винциями, упорядочение денежной системы. В 1871 г. были введены свободное передвижение по стране, а также свобо­да выбора профессиональной деятельности. Самураям, в частности, было разрешено заниматься торговлей и ремес­лом. Кроме того, государство всемерно стимулировало раз­витие капиталистической промышленности, предоставляя предпринимателям займы, субсидии, налоговые льготы, вкла­дывая средства государственной казны в строительство железных дорог, телеграфных линий, предприятий воен­ной промышленности и пр.

В общем русле революционных преобразований прохо­дила и реформа японской школы, традиционной системы образования, открывшая двери для достижений западной науки. Правительству Мэйдзи в этой сфере пришлось ре­шать сложную задачу. С одной стороны, для него было оче­видно, что без модернизации японской школы, образования по западному образцу, решить задачу создания богатого, сильного государства невозможно, с другой - чрезмерное увлечение западными науками и идеями было чревато по­терей самобытной культуры, распадом целостности сложив­шейся японской нации, основанной на скрепляющей ее тэнноистской идеологии.

Заимствование чужеродных достижений культуры в этой связи носило исключительно утилитарно-практический характер и не затрагивало духовных основ японского обще­ства. Как говорили тогда в Японии, развитие страны долж­но совмещать "японский дух и европейские знания". Япон­ский дух требовал прежде всего воспитания в духе синто­изма, почитания "живого бога" императора. Чтобы обеспе­чить господствующее положение синтоизма, христианство в 1873 г. было запрещено, буддизм поставлен в прямую зави­симость от государственной религиозной идеологии. В 1868 г. был принят указ о "единстве отправления ритуала и управ­ления государством", создано по старому образцу "Управление по делам небесных и земных божеств" (Дзингикан). В Японии стал закладываться, таким образом, тот специ­фический японский порядок, когда сугубо политические про­блемы государства становились содержанием религиозных обрядов, ритуала.

Примером этому может служить знаменательное бого­служение императора в 1868 г., в ходе которого он дал клятву перед синтоистскими божествами "Неба и Земли" создать в будущем "широкое собрание" и решать все дела "в соответст­вии с общественным мнением", искоренить "плохие обычаи прошлого", заимствовать знания "во всем мире" и пр.

В 1869 году Дзингикан учреждает институт проповед­ников, которые должны были распространять среди народа тэнноистские принципы, положенные в основу династийного культа "единства отправления ритуала и управления го­сударством". В 1870 г. принимаются два новых император­ских указа о введении общенациональных богослужений, а также о пропаганде великого учения "тайкё" - доктрины о божественном происхождении японского государства, став­шего идеологическим оружием японского воинствующего национализма.

Явная противоречивость политики духовного воспита­ния японцев и "заимствования знаний во всем мире", а также начавшееся движение под лозунгом "культуры и про­свещения народа" заставило правительство принять в 1872 г. Закон о всеобщем образовании, ослабить давление на буд­дизм, преобразовать "Управление по делам небесных и зем­ных божеств" в Министерство религиозного образования, чиновники которого стали называться не проповедниками, а "моральными инструкторами", призванными распростра­нять как религиозные, так и светские знания.

Закон о всеобщем образовании 1872 г. не привел к осу­ществлению провозглашенного демагогического лозунга "ни одного неграмотного", так как обучение оставалось платным и по-прежнему очень дорогим, но он послужил целям обеспечения развивающейся капиталистической промыш­ленности и нового административного аппарата грамотны­ми людьми.

Борьба за демократизацию политического строя. Об­разование политических партий Японии. В императорское правительство Японии в 1868 г. вошли даймё и самураи Юго-Западных княжеств, сыгравшие важную роль в свержении сёгуна. Правящий блок не был буржуазным, но он был тесно связан с финансово-ростовщической буржуазией и сам в той или иной мере втянут в предпринимательскую деятельность.

У антибакуфских социально-политических сил Японии с самого начала не было конструктивной программы пере­стройки старого государственного аппарата и тем более его демократизации. В "Клятве", провозглашенной в 1868 г., император обещал "создание совещательного собрания", а также решение всех дел управления "согласно общественному мнению", без указания конкретных сроков.

Последующие десятилетия 70-80-х гг. были отмечены дальнейшим ростом политической активности различных социальных слоев. На общем фоне широкого народного дви­жения усиливаются оппозиционные настроения среди тор­гово-промышленной буржуазии, самурайских кругов, выступающих против засилия в государственном аппарате приближенной к императору знати. Политически активи­зируются определенные круги помещиков и сельской бога­той верхушки, требующие снижения налогов, гарантий пред­принимательской деятельности, участия в местном управлении.

Настроения протеста, выливающиеся в требования из­менения государственного управления и принятия консти­туции, приводят к объединению оппозиционных, демокра­тических течений в широкое "Движение за свободу и народные права". Использование либеральной оппозицией уко­ренившихся и доступных широким массам стереотипов ре­лигиозного сознания сделало это движение поистине массовым. Лозунги движения основывались на центральном в японском религиозном сознании понятии "Неба" как выс­шего начала, способного наделить чем-то или погубить че­ловека. Восприняв идеологию французских просветителей о естественных правах человека, лидеры "Движения за сво­боду и народные права" искали ключ к пониманию ее сути в традиционных понятиях. Естественные права человека при переводе на японский трансформировались, таким образом, в "права человека, дарованные Небом", а "свобода и народ­ные права" соотносились с конфуцианским требованием разумности ("ри") и справедливости ("га").

Правительство ответило на требования конституцион­ных реформ репрессиями, арестами, преследованиями про­грессивной печати и пр. Вместе с тем перед угрозой народ­ных выступлений в правительстве зреет понимание необхо­димости компромисса с либеральной оппозицией. В 1881 г. император издает указ о введении с 1890 г. парламентского правления. В преддверии конституционных реформ проис­ходит значительная перестройка всей политической систе­мы страны. Буржуазно-либеральная оппозиция организа­ционно оформляется в политические партии. В 1881 г. была создана Либеральная партия (Дзиюто), которая представ­ляла интересы помещиков, средних городских слоев и сель­ской буржуазии. К ним примыкали и умеренно настроенная часть крестьянства, мелкие собственники. Партия консти­туционных реформ (Кайсинто), в которую вошли предста­вители средних слоев, буржуазии, интеллигенции, создан­ная в 1882 г., стала другой умеренной партией оппозиции.

Политические программные требования у обеих пар­тий были почти одинаковы: введение парламентских форм правления, политических свобод, местного самоуправления, ликвидация монополии в управлении страной узкого круга бюрократии и самурайства. Они дополнялись экономически­ми требованиями снижения налогов, пересмотра неравно­правных договоров с западными странами, укрепления по­зиций японской буржуазии за счет развития внешней тор­говли, проведения денежной реформы и пр. В рамках Либеральной партии формируется левое крыло, ставящее своей задачей установление республики, лидеры которого в 1883- 1884 гг. возглавляют открытые антиправительственные вы­ступления. После начала работы парламента в 1890 г. пар­тии Дзиюто и Кайсинто стали играть все более пассивную роль в политической жизни страны. В 80-х гг. начинает про­являть себя как самостоятельная социальная и политиче­ская сила растущий рабочий класс Японии. Создаются пер­вые рабочие организации, в рабочее движение проникают социалистические идеи.

На требования оппозиции правительство отвечает соз­данием правительственной Конституционно-императорской партии (Мэйсэйто), деятельность которой была направлена на то, чтобы ограничить будущие конституционные рефор­мы угодными ему рамками. Требования этой партии не идут дальше пожеланий "свободы слова и печати совместно с общественным спокойствием". Охранительным целям, на­ряду с созданием правительственной партии, служило и предконституционное законодательство. Так, законом 1884 г. в Японии на европейский манер вводились новые титулы знатности: князей, маркизов, графов, виконтов, баронов, которым было предоставлено впоследствии право форми­ровать верхнюю палату японского парламента.

В 1885 году создаются отдельные министерства и каби­нет министерств европейского образца, ответственный в сво­ей деятельности перед императором. В 1886 г. восстанавлива­ется в качестве совещательного органа при императоре лик­видированный ранее Тайный совет. В этом же году вводится экзаменационная система назначений на чиновничьи должно­сти. В 1888 г. проводится новая административная реформа. В каждой префектуре создаются выборные органы управления, обладающие совещательными функциями, которые, в свою очередь, находятся под строгим контролем министерства внут­ренних дел. Своеобразным венцом этого законодательства стал полицейский закон об охране порядка, принятый в 1887 г. и закрепивший под страхом суровых наказаний создание тайных обществ, созыв нелегальных собраний, издание нелегаль­ной литературы. Движение "за свободу и народные права" было разгромлено с помощью репрессивных мер.

Конституция 1889 г. Во исполнение обещания импера­тор "дарует" в 1889 г. своим подданным Конституцию, от­менить или изменить которую мог только он сам.

Решающую роль в подготовке "Конституции великой Японской империи" сыграл глава Конституционного коми­тета, будущий премьер-министр Японии Хиробуми Ито, который исходил из того, что так как в Японии не сущест­вует "объединяющей религии", подобно западному христи­анству, то центром конституционного правления должна стать императорская династия, олицетворявшая государст­во и нацию.

Новая Конституция (а также ее официальный коммен­тарий), представляла собой умелое переложение принци­пов, заимствованных из западных конституций (и прежде всего прусской Конституции 1850 г.), на основополагающих началах тэнноистской идеологии. В этом заключалась суть политического компромисса между теориями синтоистских традиционалистов и сторонников западного конституциона­лизма, призванного прекратить общественное брожение, вызванное движением "за свободу и народные права".

Согласно ст. 1, в Японской империи царствует и ею правит император, принадлежащий к "единственной и не­прерывной во веки веков" династии. Особа императора, в соответствии с "божественным" законом, объявлялась "свя­щенной и неприкосновенной". Император как глава государства имел право объявлять войну и мир, заключать до­говоры, созывать и распускать парламент, руководить во­оруженными силами, жаловать дворянство и пр. Законода­тельная власть, согласно Конституции, также вверялась "им­ператору и парламенту" (ст. 5). Император утверждал за­коны и предписывал их исполнение. На основании ст. 8 кон­ституции императорские указы, изданные в случае "настоя­тельной необходимости поддержания общественного поряд­ка", во время перерывов в работе парламента имели силу закона. Эти указы и появлялись, как правило, во время пар­ламентских каникул, которые длились 9 месяцев в году. Императору также принадлежало право введения в стране осадного положения.

Министры, как и все высшие должностные лица, не только назначались императором, но и были ответственны перед ним. Их деятельность рассматривалась как служе­ние императору - сакральному центру конституционного порядка. Сам же император был ответственен только пе­ред Богом, чему противоречило, на первый взгляд, требо­вание Конституции осуществлять им свою власть "в соответствии с Конституцией" (гл. 4). Видимость этого проти­воречия устранялась главным конституционным постула­том, что сама конституция - "божественный дар" импе­раторского самоограничения, предоставления императором некоторых прав парламенту, правительству, подданным. Конституция и построена по этой концептуальной схеме самоограничения, путем перечня прав парламента, прави­тельства, а также прав и свобод подданных.

В комментариях к конституции Ито, провозглашая императора священным центром нового конституционного порядка, подчеркивал, что конституция - его "благоже­лательный и милосердный дар". Касаясь вопроса ответст­венности министров перед императором, а не перед пар­ламентом, он рассматривал деятельность самого парламента как служение императору путем "внесения своей доли в гармоничное осуществление уникального государства - семьи", во главе которой и стоит император.

Парламент, наделенный по конституции законодатель­ными правами, состоял из двух палат: палаты пэров и па­латы представителей. Каждая палата имела право высту­пать с представлениями правительству, "касающимися за­конов и другого рода предметов", но ст. 71 Конституции за­прещала парламенту какие-либо обсуждения относительно изменений в статусе императорского дома. Для решения во­просов в палатах требовалось абсолютное большинство го­лосов.

По избирательному закону 1890 г. нижняя палата из­биралась на основе высокого (в 25 лет) возрастного ценза, а также имущественного ценза (15 иен прямого налога) и ценза оседлости (1,5 года). Женщины и военнослужащие не полу­чили избирательных прав. Избирательным правом, таким образом, пользовалась незначительная часть населения Японии, около 1%. Членами верхней палаты были принцы крови, представители титулованной аристократии, крупные налогоплательщики и лица, имеющие "особые заслуги" пе­ред императором. Срок полномочий нижней палаты опре­делялся в 4 года, верхней - в 7 лет. Министры были при­званы лишь "подавать совет императору". Института "во­тум недоверия" Конституция не знала.

Парламентский контроль выражался только в праве запроса правительству не менее чем 30 депутатами, при этом министры могли уклоняться от ответа на запрос, кото­рый мог быть отнесен к разряду "секретных". Отсутствовал фактически у японского парламента и такой мощный рычаг давления на правительство, как контроль над финансами, так как конституция не предусматривала ежегодного пар­ламентского вотирования бюджета. В случае отклонения бюджета парламентом правительство могло применить бюд­жет предыдущего года. Кроме того, ст. 68 Конституции предусматривала постоянный расходный фонд, утверждаемый на несколько лет, а также денежные суммы "для осущест­вления правомочий самого императора" и для расходов, "свя­занных с обязательствами правительства". Расходы прави­тельства без согласия парламента могли быть узаконены и самим императором.

В Конституции нашла отражение относительно самостоя­тельная роль военщины, правящей монархической бюрокра­тии, - двуединой силы, ставшей со времен буржуазных ре­форм активным проводником интересов господствующих классов: полуфеодальных помещиков и крепнущей монополистической буржуазии. Это выражалось, в частности, в осо­бом, привилегированном положении таких звеньев государ­ственного аппарата, как Тайный совет, Генро (совет старей­шин), Министерство двора, в ведении которого находились огромные земельные владения императора, а также руково­дящей верхушкой армии. Тайный совет, состоящий из пре­зидента, вице-президента и 25 советников, назначался импе­ратором из высших военно-бюрократических кругов. Он был независим как от парламента, так и от кабинета министров. Ему предписывалось по ст. 56 Конституции обсуждать государственные дела по запросам императора. Фактически ка­ждое сколько-нибудь важное решение в государстве должно было согласовываться с членами Тайного совета, от него же исходило одобрение императорских указов и назначений. Внеконституционный орган Генро, оказывавший решающее влияние на политику страны в течение полувека, состоял из пожизненно занимающих свои места представителей знати бывших Юго-Западных княжеств.

В 1889 году император установил, что все наиболее зна­чимые вопросы, относящиеся к армии и флоту, начальники соответствующих штабов докладывают ему, минуя прави­тельство, даже военного и морского министров. Военщина могла тем самым влиять на решение императора о замеще­нии двух главнейших постов в правительстве - военного и морского министров, предрешая тем самым вопрос не только о составе правительства, но и его политике. Это положе­ние в 1895 г. было законодательно закреплено. Посты воен­ного и морского министров могли замещать лишь военные находящиеся на действительной военной службе.

Специальный раздел Конституции был посвящен пра­вам и обязанностям японских подданных (платить налоги и нести военную службу), которые отождествлялись с их дол­гом перед "божественным" императором. Среди прав и сво­бод японских подданных названы свобода выбора местожи­тельства, перемещения, свобода от произвольных арестов, слова, печати, вероисповедания, собраний, петиций, союзов. Но все эти свободы допускались в "установленных законом пределах".

Сугубо формальный характер этих прав и свобод осо­бенно ярко проявился в отношении свободы вероисповеда­ния, затрагивающей самую чувствительную сторону япон­ского мировоззрения. Требование отделения религии от го­сударства, признания свободы вероисповедания все настой­чивее стали звучать еще в период, предшествующий при­нятию конституции, по мере того, как идеи свободы и ра­венства овладевали умами наиболее образованных слоев общества. Под влиянием этих требований в 1877 г. было ликвидировано Министерство религиозного образования.

Пересматривая в очередной раз свою религиозную по­литику, правительство в 1882 г. предприняло хитроумный ход. Формально провозгласив "свободу религии", оно объя­вило синтоизм не религией, а государственным ритуалом. В связи с этим всем синтоистским священникам импера­торских и государственных святилищ было запрещено со­вершать религиозные обряды и проповеди. Они должны были отправлять лишь государственные ритуалы, верховным блю­стителем которых в качестве главного священнослужителя становился сам император, что лишь усиливало его религи­озный авторитет. Синтоизм, таким образом, превращался в некую "сверхрелигию", непосредственно включенную в государственную систему.

Сознательному восприятию индивидуальных прав и свобод препятствовало и целенаправленное внедрение вла­стями в общественное сознание принципа "священной япон­ской национальной общности" ("кокутай"), идеи, четко вы­раженной Ито, что "отношения между властями и поддан­ными были изначально определены при основании японского государства".

Формальное закрепление буржуазно-демократических прав и свобод не могло изменить сугубо консервативного характера Конституции 1889 г., но Конституция стала опре­деленным шагом вперед по пути крайне ограниченной де­мократизации японского общества. Вместе с утверждением представительного органа, провозглашением буржуазно-демократических прав и свобод она способствовала станов­лению фактически новой переходной формы японского го­сударства от абсолютной к дуалистической монархии, в рам­ках которой в последующие десятилетия не только консер­вировались феодальные пережитки, но и происходило стре­мительное развитие японского капитализма.

Создание судебной системы. Конституция 1889 г. оп­ределила лишь общие принципы будущей перестройки су­дов в Японии, формально установив несменяемость и неза­висимость судей, деятельность которых осуществлялась "от имени императора и согласно законам". Компетенция об­щих судов была ограничена, они не могли рассматривать жалобы на действия администрации. Статья 60 Конститу­ции предусматривала создание особых, административных судов, деятельность чиновников была выведена за рамки судебного контроля. Право амнистии, согласно ст. 16 Кон­ституции, принадлежало императору, так же как и замена наказания по суду.

Старая судебная система и судопроизводство в Японии перестраивались медленно. Еще до принятия конституции японскими политическими деятелями, юристами было про­ведено широкое изучение судебных и правовых систем за­падных стран. Этому способствовала деятельность вновь созданных таких научных центров, как Франко-правовая школа (1879), Профессиональная правовая школа Мэйдзи (1881), Английская школа права (1885) и пр.

С 1872 года в суды стали допускаться представители прес­сы, были запрещены пытки при разрешении гражданских дел, формально уничтожены сословные различия, запрещена кров­ная месть. В 1874 г. ограничиваются, а затем полностью запре­щаются пытки в уголовном судопроизводстве.

В 1890 году на основе Закона об организации судов происходит упорядочение судебной системы Японии, созда­ются местные окружные, апелляционные судебные инстанции. Из судей апелляционных судов и Большого суда право­судия образовались коллегии административных судов.

Закон в соответствии с конституцией формально за­крепил принцип несменяемости и независимости судей предусмотрев возможность смещения, понижения судьи в должности только в случаях привлечения его к уголовной ответственности или наказания в дисциплинарном порядке. С этой целью в этом же году был принят Закон о дисципли­нарной ответственности судей. Непосредственные рычаги давления на судей сохранялись у министра юстиции, обес­печивающего общий административный надзор за японским правосудием, обладающего правом выдвижения судей на высшие судебные и административные посты.

Для замещения должности судьи, согласно Закону 1890 г., требовались юридические знания и профессиональ­ный опыт. Судьями становились лица, сдавшие соответст­вующие экзамены и успешно прошедшие испытательный срок службы в органах суда и прокуратуры в течение трех лет.

Законом 1890 г. предусматривалось также создание Высшего публичного департамента прокуратуры со шта­том местных прокуроров, подчиняющихся строгой суборди­нации. К прокурорам предъявлялись те же квалификаци­онные требования, что и к судьям, на них также распро­странялся контроль министра юстиции, которому принад­лежало право давать указания прокурорам по тем или иным судебным делам.

В 1893 году был принят Закон об адвокатуре. Адвока­ты стали участвовать в работе суда. Адвокатский корпус находился под жестким контролем, как министра юстиции, так и прокуратуры. Адвокаты также подпадали под юрис­дикцию дисциплинарных судов. Право привлекать их к дисциплинарной ответственности принадлежало прокурорам. Несмотря на все эти нововведения, "правоохранительная" система Японии еще долго оставалась репрессивным при­датком имперской власти.

Государство Японии после принятия Конституции. Эпоха промышленного развития в Японии почти полностью совпала со временем перехода к крупному корпоративному капитализму. Этому способствовала целенаправленная по­литика абсолютистского государства, осуществление им широких экономических и военных функций. В целях пре­одоления технического и военного отставания от передовых капиталистических государств японское государство не толь­ко всемерно стимулировало развитие частного капитали­стического предпринимательства, но и само активно участ­вовало в промышленном строительстве, широко субсиди­руемом за счет налоговых поступлений. Государственной казной финансировалось строительство большого числа во­енных предприятий, железных дорог и пр. Промышленным строительством руководило созданное в 1870 г. министерст­во промышленности.

Сращивание банковского и промышленного капиталов, относительно раннее образование японских монополий были ускорены последующей передачей за бесценок банковским домам, таким, как Мицуи, Сумитомо и другие, промышлен­ных предприятий, принадлежавших государству. Возника­ют монополистические концерны ("дзайбацу"), представляю­щие собой ряд связанных фирм, контролируемых одной материнской фирмой или группой финансистов.

Японское государство, однако, консервируя феодаль­ные пережитки во всех сферах жизнедеятельности япон­ского общества, еще долго уступало по уровню развития Европе и США. В социальной области существовали не толь­ко полуфеодальное помещичье землевладение, кабальная эксплуатация крестьян-арендаторов, засилие ростовщиков, сословные различия, но и жесточайшие формы эксплуата­ции, социальное бесправие рабочих, полуфеодальная кон­трактация промышленниками рабочей силы в деревне и пр. В политической области феодальные пережитки выража­лись в абсолютистском характере японской монархии с пре­обладающей ролью помещиков в правящем помещичье-буржуазном блоке, сохранившемся вплоть до первой мировой войны, в политическом засилии помещиков в японской деревне.

Не успев быть признанной в качестве конкурента дру­гими мощными в военном отношении державами, Япония очень рано пошла по пути экспансионистской политики. В целях передела мира в свою пользу в 1876 г. началась японская военная активность в Корее, в 1894 г. японская военщина развязала войну в Китае.

Создание большой современной армии и военно-мор­ского флота стало особой заботой нового японского императорского правительства с первых дней его существования. Этому способствовали та важная роль, которую играли в государстве влиятельные милитаристские клики, недоволь­ство сотен тысяч самураев, оказавшихся не у дел, лишив­шихся своих прежних феодальных привилегий, тэнноистская идеология с ее мифами о великой миссии японцев как нации "уникальных моральных качеств", призванной сами­ми богами "спасти человечество", установить гармонию во всем мире путем распространения на него власти "богорав­ного тэнно". Именно в это время в Японии распространился лозунг "весь мир под одной крышей", рассматривавшийся как божественный императив.

Пособником милитаризации страны, военных авантюр фактически стал и японский парламент. После японо-китайской войны 1894-1895 гг. все парламентские оппозици­онные партии стали единодушно поддерживать военную по­литику правительства, из года в год увеличивавшего во­енные ассигнования.

Армии наряду с разветвленным полицейским аппара­том отводилась в это время и важная роль в охране правя­щего режима. С этой целью она всемерно ограждалась от проникновения демократических идей, изолировалась от политической жизни страны. Военнослужащие не только лишались избирательного права, но и всех других полити­ческих прав и свобод, которые могли применяться к ним, согласно ст. 32 Конституции, "лишь постольку, поскольку они не противоречили уставам и военной дисциплине".

Строительство новой армии и военно-морского флота происходило с помощью иностранных специалистов, глав­ным образом из Англии и Франции. Молодых японцев для изучения военного дела посылали за границу. Свойственны были японской армии и сугубо феодальные черты - засилие в течение многих десятилетий самурайских элементов, преобладание в руководстве армии и флота выходцев из феодальных кланов бывших Юго-Западных княжеств и др.

При общей поддержке политически активной частью японского общества милитаристско-экспансионистской го­сударственной политики правящему блоку удалось сфор­мировать в 1898 г. достаточно дееспособное парламентское большинство. Благодаря созданию "конституционной пар­тии", объединившей и оппозицию, в том же году был сфор­мирован первый в истории Японии партийный кабинет. Не­смотря на недолговечность и искусственность парламент­ского кабинета, в который вошли представители одной проправительственной партии, сам факт его создания стал важ­ным политическим событием, заставившим военно-бюрокра­тические круги по-новому взглянуть на роль политических партий и самого парламента. В 1890 г. в Японии была прове­дена реформа избирательного права, расширившая число избирателей. Так началось медленное, непоследовательное (сопровождаемое, например, расширением полномочий Тай­ного совета за счет парламента и пр.) перерастание абсолютной монархии в ограниченную, дуалистическую, кото­рое было прервано последующей подготовкой к "большой войне" и установлением монархо-фашистского режима в Японии.

* Мэйдзи - "просвещенное правление" - официальное наимено­вание годов правления японского императора Муцухито (1868-1912 гг.). Введение одним из первых актов нового правительства специального летоисчисления по названиям периодов правления того или иного императора было предпринято для упрочения в глазах населения по­литической и религиозной императорской власти.

** Через несколько десятилетий число крестьян-арендаторов Япо­нии достигло 70% всего сельского населения страны.