Радник

---

В Древнем Риме занятие правом первоначально было делом понтификов, одной из коллегий жрецов. Ежегодно один из понтификов сообщал частным лицам позицию коллегии по правовым вопросам. Около 300 г. до н. э. юриспруденция осво­бождается от понтификов. Начало светской юриспруденции, согласно преданию, связано с именем Гнея Флавия. Будучи вольноотпущенником и писцом видного государственного дея­теля Аппия Клавдия Цека, Он похитил и опубликовал составлен­ный последним сборник юридических формул, употреблявших­ся по закону в процессе (Legis Actiones). Эта публикация получи­ла название'/иг Civile Flavianum (цивильное право Флавия).

В 253 г. до н. э. первый верховный понтифик из плебеев Ти-берий Корунканий Начал в присутствии учеников разбирать юридические вопросы и открыто высказывать свое мнение, по­ложив тем самым начало публичному обучению юриспруден­ции.

В начале II в. до н. э. Секст Элий Пет, видный государст­венный деятель, дополнил сборник Флавия новыми исковыми формулами (Ius Aelianum). Он опубликовал и другую книгу, в которой соединил Законы XII таблиц с комментариями юри­стов и исковыми формулами.

В середине II в. до н. э. значительный вклад в развитие юриспруденции, особенно гражданского права, внесли Маний Манилий, Публий Муций Сцевола и Юний Брут. Первый ком­ментарий к преторскому эдикту написал Сервий Сульпиций Руф (консул 51 до н. э.). Его ученик Авл Офилий был автором многих книг по гражданскому праву и впервые составил под­робный комментарий к преторскому эдикту. О частном и пуб­личном праве писал ученик Офилия Квинт Элий Туберон.

Деятельность юристов по разрешению правовых вопросов включала: 1) Responded - Ответы на юридические вопросы част­ных лиц, 2) Cavere - Сообщение нужных формул и помощь при заключении сделок, 3) Age Re — Сообщение формул для ведения дела в суде. Причем юристы оформляли свое мнение по делу в виде письменного обращения к судьям или в виде протокола, который содержал запись устной консультации и со

ставлялся при свидетелях. Опираясь на источники действовавшего права (обычное право, Законы XII таблиц, законодательство народ­ных собраний, эдикты магистратов, сенатусконсульты и кон­ституции императоров), юристы при разборе тех или иных дел интерпретировали существовавшие правовые нормы в духе их соответствия требованиям справедливости (Aequitas) И в случае коллизий зачастую изменяли старую норму с учетом новых представлений о справедливости и справедливом праве {Aequum Ius).

Подобная правопреобразующая (и нередко правообразую-щая) интерпретация юристов мотивировалась поисками такой формулировки предписания, которую дал бы в изменившихся условиях сам справедливый законодатель. Принятие правовой практикой новой интерпретации (прежде всего в силу ее аргу­ментированности и авторитета ее автора) означало признание ее содержания в качестве новой нормы права, а именно нормы Ius Civile (цивильного права), которое охватывало, кроме того, также обычное право, законодательство народных собраний, преторское право. Правопреобразующая деятельность юристов обеспечивала взаимосвязь различных источников римского права и содействовала сочетанию стабильности и гибкости в дальнейшем его развитии и обновлении.

Своего расцвета римская юриспруденция достигает в послед­ний период республики и особенно в первые два с половиной века империи. Уже первые императоры стремились заручиться поддержкой влиятельной юриспруденции и по возможности подчинить ее своим интересам. В этих целях выдающиеся юри­сты уже со времени правления Августа получили специальное право давать ответы от имени императора {Ius Respondendi). Та­кие ответы пользовались большим авторитетом и постепенно (по мере укрепления власти принцепса, который вначале не был законодателем) стали обязательными для судей, а в III в. на отдельные положения юристов-классиков ссылались как на текст самого закона.

Со второй половины III в. намечается упадок римской юриспруденции, в значительной мере связанный с тем, что приобретение императорами законодательной власти прекрати­ло правотворческую деятельность юристов. Со времени Диок­летиана (284-305) императоры, получив неограниченную зако­нодательную власть, перестали давать юристам Ius Respondendi.

Правда, положения юристов классического периода сохраняли свой авторитет и в новых условиях.

Из большого числа известных юристов классического пе­риода наиболее выдающимися были Гай (II В.), Папиниан (II-III Вв.), Павел (П-Ш Вв.), Ульпиан (П-Ш вв.) и Модестин (И-Ш вв.). Специальным законом Валентиниана III (426 г.) о цитировании юристов положениям этих пяти юристов была придана законная сила. При разноречиях между их мнениями спор решался большинством, а если и это было невозможно, то предпочтение отдавалось мнению Папиниана. Упомянутый за­кон признавал значение положений и других юристов, которые цитировались в трудах названных пяти юристов. К таким цити­руемым юристам прежде всего относились Сабин, Сцевола, Юлиан и Марцелл.

Сочинения римских юристов стали важной частью кодифи­кации Юстиниана (Corpus Iuris Civilis), Которая включала: 1) Ин­ституции, т. е. освещение основ римского права для начального обучения (для этой части были использованы «Институции» Гая, а также - работы Ульпиана, Флорентина и Марциана); 2) Дигесты (или Пандекты), т. е. собрание отрывков из сочине­ний 38 римских юристов (с I в. до н. э. по IV в. н. э.), причем извлечения из работ пяти знаменитых юристов составляют бо­лее 70% всего текста Дигест; 3) Кодекс Юстиниана (собрание императорских конституций). Руководил всей этой большой кодификационной работой, в том числе и составлением Дигест, выдающийся юрист VI В. Трибониан. Следует иметь в виду, что прежде всего именно собрание текстов римских юристов обес­печило кодификации Юстиниана выдающееся место в истории права.

Деятельность римских юристов была по преимуществу на­правлена на удовлетворение нужд правовой практики и при­способление действующих норм права к изменяющимся по­требностям правового общения. Вместе с тем в своих коммен­тариях и ответах по конкретным делам, а также в сочинениях учебного профиля (институции и т. д.) они разрабатывали и це­лый ряд общетеоретических положений. Правда, к формулиро­ванию общеправовых принципов и определений римские юри­сты подходили весьма осторожно, отдавая предпочтение де­тальной и филигранной разработке конкретных правовых вопросов и лишь на этой основе делая те или иные обобщения. Отсюда известное изречение «всякое определение опасно», воеходящее к положению юриста 1-1! вв. Яволена Приска: «В ци­вильном праве всякое определение чревато опасностью, ибо мало случаев, когда оно не может быть опрокинуто».

Такая осторожность в формулировке общих положений (пра­вил, Regulae) Диктовалась также и тем, что подобные обобще­ния юристов (правила) приобретали значение общих право-положений (правовых норм, правил и принципов). Иначе го­воря, непосредственное правовое значение теоретических формулировок было велико, и это требовало большой преду­смотрительности от юристов. Характерна в данной связи по­зиция Павла: «Правило - краткое выражение того, что есть; не из правила выводится право, а из существующего права - правило».

На ранней стадии развития древнеримской правовой мысли право, согласно господствовавшим религиозным представлени­ям, выступало как нечто богоданное (теономное) и обозначалось термином Fas. В отличие от fas светское, человеческое право в дальнейшем получило наименование Ius, Под которым стали по­нимать право вообще, охватывающее как право естественное (Ius Naturale), Так и позитивное право, - обычное право, закон (Lex), Эдикты магистратов, решения сената (сенатусконсульты), право юристов, установления принцепсов, конституции императоров и т. д.

Римские юристы делили право на публичное (право, кото­рое «относится к положению Римского государства») и частное (право, которое «относится к пользе отдельных лиц»). При этом Ульпиан отмечал, что, в свою очередь, «частное право делится на три части, ибо оно составлено из естественных предписаний, из (предписаний) народов, или (предписаний) цивильных». Названные «части» - это не изолированные и ав­тономные разделы права, а скорее взаимодействующие и взаи-мовлияющие компоненты и свойства, теоретически выделяе­мые в структуре реально действующего права в целом.

Взаимопроникновение различных составных моментов («час­тей») права, невозможность их «чистого» выделения из права в целом и резкого обособления подчеркивал и сам Ульпиан. «Ци­вильное право, - отмечал он, - не отделяется всецело от есте­ственного права или права народов. Итак, если мы добавляем что-либо к общему праву или сокращаем из него, то мы созда­ем наше собственное право, то есть цивильное. Таким образом, наше право является или писаным, или неписаным, как у гре­ков; из законов одни написаны, другие не написаны».

Требования и свойства естественного права (Ius Naturaie) Пронизывают не только цивильное право (Ius Civile), Но и право народов (Ius Gentium), Которое означало право, общее у всех на­родов, а также отчасти и право международного общения. «Право народов, - писал Ульпиан, - это то, которым пользу­ются народы человечества; можно легко понять его отличие от естественного права: последнее является общим для всех живых существ, а первое - только для людей в их отношениях между собой».

Тем самым право народов у Ульпиана предстает как часть естественного права, причем различие между ними проводится не по существу, не по их свойствам и качествам, а по кругу субъектов, подпадающих под их действие (все живые существа или только люди). Естественному праву, по Ульпиану, «приро­да научила всех живых существ, ибо это право присуще (не только) человеческому роду, но является общим всем живот­ным, которые рождаются на земле, на море, а также птицам. Сюда относится сочетание мужчины и женщины, которое мы называем браком; сюда же рождение детей, сюда же воспита­ние; мы видим, что и животные, даже дикие, обладают опытом в этом праве». Отсюда, в частности, ясно, что и в человеческом обществе такие институты, как брак, воспитание детей и т. д., согласно Ульпиану, тоже находятся в сфере действия присуще­го людям естественного права, что, разумеется, не исключает наличия также и соответствующих, отвечающих требованиям естественного права и конкретизирующих их норм цивильного права о семье, браке, воспитании и т. д.

Так обстоит дело и согласно взглядам юриста Гая. «Все на­роды, управляемые законами и обычаями, - писал он, - поль­зуются частью своим собственным, частью правом, общим всем людям». Причем это общее право, называемое им правом наро­дов, в своей основе и по существу является естественным пра­вом - «правом, которое естественный разум установил между всеми людьми».

Идею взаимосвязи и единства различных составных момен­тов и свойств, присущих праву вообще, теоретически точнее и четче, чем Ульпиан и Гай, выразил юрист Павел. В его трактов­ке вместо разных «частей» права (которые неизбежно ассоции­руются с представлением об их внешнем, механическом обособлении друг от друга) речь идет о различных взаимосвязан­ных смысловых аспектах и характеристиках единого в целом права (и общего понятия права вообще). «Слово «право», - по­яснял он, - употребляется в нескольких смыслах: во-первых, «право» означает то, что всегда является справедливым и доб­рым, каково естественное право. В другом смысле «право» - это то, что полезно всем или многим в каком-либо государстве, каково цивильное право. Не менее правильно в нашем государ­стве «правом» называется Ius Honorarium (преторское право)».

Важно иметь в виду, что все эти различные «смыслы» одно­временно присутствуют в общем понятии «право» (Ius).

Включение римскими юристами естественного права в сово­купный объем понятия права вообще соответствовало их исход­ным представлениям о праве как справедливом явлении.

«Изучающему право, - подчеркивает Ульпиан, - надо пре­жде всего узнать, откуда происходит слово Ius (право); оно по­лучило свое название от Iustitia (правда, справедливость), ибо, как превосходно определяет Цельс, право есть Ars (искусство, практически реализуемое знание и умение) Boni (добра) и Aequi (эквивалента, соразмерности, равномерности, равенства, спра­ведливости)».

Понятие Aequi (и Aequitas) Играет существенную роль в пра-вопонимании римских юристов и используется ими, в частно­сти, для противопоставления Ius Aequum (равного и справедли­вого права) Ius Iniquum (праву, не отвечающему требованиям равной справедливости).

Aequitas, Будучи конкретизацией и выражением естественно-правовой справедливости, служила масштабом для корректи­ровки и оценки действовавшего права, руководящим ориенти­ром в правотворчестве (юристов, преторов, сената, да и других субъектов правотворчества), максимой при толковании и при­менении права. Aequitas, Этимологически означая равное и рав­номерное, в своем приложении к правовым явлениям в рим­ской юриспруденции приобрела значение справедливости в специальном смысле (в смысле конкретизации понятия спра­ведливости - Iustitia) Именно потому, что понятие справедли­вости (Iustitia) Как общий принцип права вообще и естествен­ного права в особенности включает в себя - согласно воззре­ниям Платона, Аристотеля, Цицерона, стоиков, а под их влиянием также и римских юристов - момент равенства, соразмерности, эквивалентности (от Aequi) В человеческих взаи­моотношениях.

«Iustitia (правда, справедливость), - отмечал Ульпиан, - есть постоянная и непрерывная воля воздавать каждому свое право». Из такого общего понимания правовой справедливости Ульпиан выводил следующие, более детальные «предписания права»: «жить честно, не чинить вреда другому, каждому пре­доставлять то, что ему принадлежит». В соответствии с этим и юриспруденцию он определял как «познание божественных и человеческих дел, знание справедливого и несправедливого».

Сформулированное здесь требование «воздавать каждому свое право» является основным принципом естественного пра­ва в толковании не только римских юристов, но и многочис­ленных предшествующих и последующих представителей есте­ственно-правовой доктрины. Нормы Ius Aequum (в их противо­поставлении к Ius Iniquum) Как раз и представляют собой реализацию требований Iustitia (правды и справедливости), кон­кретно-определенное преломление и выражение принципа ес­тественного права (и в то же время - права вообще) примени­тельно к изменчивым обстоятельствам, потребностям и интере­сам реальной жизни данного народа в соответствующее время.

В целом для правопонимания древнеримских юристов ха­рактерно постоянное стремление подчеркнуть не только аксио­логические (ценностные) черты права, но и присущие понятию права качества необходимости и долженствования. Причем оба эти аспекта тесно связаны в определенное единство справедли­вого права.

Показательно в этом отношении, в частности, следующее положение Павла: «Говорится, что претор высказывает право, даже если он решает несправедливо: это (слово) относится не к тому, что претор сделал, но к тому, что ему надлежало сделать». Здесь, следовательно, справедливость (и соблюдение ее требо­ваний) выступает в качестве необходимой конституирующей черты и свойства права, адекватного своему названию и поня­тию. Без соответствия справедливости право (в данном слу­чае - преторское право) дисквалифицируется в качестве Ius Aequum И предстает уже как Ius Iniquum: Данное соответствие вы­ступает, таким образом, как необходимый момент самого поня­тия права вообще.

Эти требования, согласно воззрениям древнеримских юри­стов, распространяются на все источники права, в том числе и на закон (Lex). Отсюда и характерное для многих определений закона, даваемых римскими юристами, подчеркивание ценно­стно-содержательного, идеально-должного, необходимо-разум­ного и общезначимого свойства закона (а не просто его фор­мально-процедурная дефиниция в качестве принудительного акта определенного органа).

Так, Папиниан дает следующее определение закона: «Закон есть предписание, решение мудрых мужей, обуздание преступ­лений, совершаемых намеренно или по неведению, общий обет государства». На более абстрактном языке последующего времени можно сказать, что в приведенном определении зако­на затрагиваются, в частности, такие его черты, как его обще-императивность, разумность, социальность (антикриминаль­ность), общегосударственный характер (и в смысле наделенности закона государственной защитой, и в смысле обязанности соблюдения закона и его святости для самого государства).

Аналогичные характеристики закона содержатся и у Мар-циана, Солидаризирующегося со следующим определением гре­ческого оратора Демосфена: «Закон есть то, чему все люди должны повиноваться в силу разных оснований, но главным образом потому, что всякий закон есть мысль (изобретение) и дар бога, решение мудрых людей и обуздание преступлений, совершаемых как по воле, так и помимо воли, общее соглаше­ние общины, по которому следует жить находящимся в ней».

Присущий понятию закона момент долженствования (закон как критерий для различения должного и недолжного, запрет­ного) римские юристы освещали и развивали под заметным влиянием стоиков, в правопонимании которых понятие «долг» («должное», «долженствование» и т. п.) играет существенную роль. Кроме того, определенная идеальность концепции закона (закон как должное и разумное), присущая соответствующим определениям римских юристов, тоже отражает воздействие на них представлений стоиков, называвших по сути своей идеаль­ное естественное право законом (общемировым, божествен­ным, разумным, естественным и т. п.). Также и во многих суж­дениях римских юристов понятием «закон» охватываются как характеристики определенного источника права (народного или императорского закона), так и его необходимые (идеально-пра­вовые, ценностно-содержательные, качественные) черты.

Марциан, например, с большой похвалой приводит следую­щее определение закона, данное стоиком Хрисиппом: «Закон есть царь всех божественных и человеческих дел; нужно, чтобы он стоял во главе как добрых, так и злых, вождем и руководите­лем живых существ, которые по природе принадлежат к общи­не, мерилом справедливого и несправедливого; (закон) прика­зывает делать то, что должно быть совершено, и воспрещает совершать то, что не должно быть совершаемо».

Отмеченные идеально-правовые качества закона подразуме­ваются и там, где римские юристы заняты юридико-техниче-ским анализом закона и иных источников права. Так, напри­мер, когда юрист Модестин пишет, что «действие (сила) права: повелевать, запрещать, наказывать»1, то при этом предполагает­ся, что подобные формализации и классификации правовой императивности имеют смысл (и силу) лишь постольку, по­скольку речь идет об императивах (велениях) именно права, т. е. справедливого права. Данное принципиальное обстоятель­ство ясно подчеркивали сами римские юристы. Так, Павел пи­сал: «То, что воспринято вопреки началам права, не может быть распространено на последствия». Иначе говоря, то, что противоречит принципам (началам) права, не имеет юридиче­ской силы.

Ту же мысль развивал и Юлиан: «Тому, что установлено во­преки смыслу права, мы не можем следовать как юридическому правилу».

Данные идеи получают свою дальнейшую конкретизацию в детально разрабатывавшихся римскими юристами правилах и приемах толкования норм права, призванных обеспечить адек­ватное установление смысла толкуемого источника.

В области публичного права римские юристы разрабатывали правовое положение святынь и жрецов, полномочия государст­венных органов и должностных лиц, понятия власти (imperi-um), гражданства и других институтов государственного и ад­министративного права.

При переходе от республики к монархии римские юристы приложили немало усилий для правового оформления режима цезаризма и обоснования претензий императоров на законода­тельную власть. Так, законную силу императорских распоряже­ний отстаивал Гай. Акты императора являются законом также и согласно Ульпиану. Ему принадлежат и следующие утвержде­ния: «принцепс свободен от соблюдения законов»; «что угодно принцепсу, то имеет силу закона». Следует, правда, иметь в ви­ду, что первое из приведенных суждений высказано Ульпианом не в качестве положения общего характера, а в специальном контексте - применительно к двум законам о наследственных правах патрона после смерти отпущенника, так что подразуме­вается, что принцепс свободен от соблюдения именно этих за­конов (т. е. может как-то изменить круг или права наследни­ков). Во всяком случае рассматриваемая формула для самого Ульпиана никак не означала признания какого-то права (прин-цепса) на произвол, хотя, вырванная из своего частного кон­текста, она приобретает более общее и несомненно более опас­ное звучание.

Многие из юристов были доверенными советниками при императорах и занимали высокие должности в государстве. Не­которые из них, правда, сами становились жертвой произвола властей. Так, Ульпиан, в качестве префекта претория пытав­шийся бороться с произволом и распущенностью преториан­цев, после ряда покушений был в 228 г. убит ими в присутствии императора Александра Севера. Несколько раньше, в 212 г., при Каракалле был казнен Папиниан, тоже бывший префектом претория. Каракалла, убив своего брата Гету, потребовал от знаменитого юриста оправдания своих действий. Папиниан от­казался от этого, сказав: «Оправдание убийства не легче, чем его совершение».

Основное внимание римские юристы уделяли разработке проблем частного права, и прежде всего цивильного права. Юрист Гай трактовал цивильное право как право, установлен­ное (письменно или устно) у того или иного народа (например, у римлян, греков и т. д.). Эта трактовка дополняется у Папи-ниана указанием источников цивильного права - законов, плебисцитов, сенатусконсультов, декретов принцепсов, поло­жений ученых юристов. В качестве источника «дополнения и исправления цивильного права» характеризуется им преторское право. В этом же духе Марциан называл преторское право «жи­вым голосом цивильного права».

В области цивильного права римские юристы обстоятельно разработали вопросы собственности, семьи, завещаний, до­говоров, правовых статусов личности и т. д. Особой тщательностью отличается их освещение имущественных отношений с позиций защиты интересов частного собственника.

Объектом собственности, наряду с животными и другими вещами, являются, согласно римскому праву и учению юри­стов, также и рабы.

«Важнейшее различие в правовом положении лиц, - писал Гай, - то, что люди - или свободные, или рабы. Также из сво­бодных одни - свободно рожденные, другие - отпущенники». Такое же деление дает Ульпиан, добавляя, что оно возникло по праву народов, так как «по естественному праву все рождаются свободными».

Право народов, как его понимали римские юристы, включа­ло в себя как правила межгосударственных отношений, так и нормы имущественных и иных договорных отношений рим­ских граждан с неримлянами (перегринами). В своей значи­тельной части это право народов создавалось под влиянием эдиктов магистратов, обладавших правом юрисдикции в отно­шении перегринов, а также императорских конституций и пра­вотворческой деятельности юристов. Все это обеспечило взаи­модействие и взаимовлияние норм цивильного права и права народов, превращение последнего в такую ветвь римского пра­ва, которая защищала политические позиции римского госу­дарства и частные интересы римлян в их отношениях с нерим­скими народами и отдельными лицами.

О круге вопросов, подпадавших под действие права народов, Гермогениан писал: «Этим правом народов введена война, раз­деление народов, основание царств, разделение имуществ, ус­тановление границ, полей, построение зданий, учреждены тор­говля, купля-продажа, наймы, обязательства, за исключением тех, которые были введены цивильным правом.

Право народов содержало целый ряд норм международно-правового характера (сам термин «международное право» у римлян отсутствует). Согласно праву народов море является «общим для всех». Понятие «враги» используется у Гая и Помпония для обозначения лишь тех, кому римлянами публично объявлена война или кто сам публично объявил войну римля­нам. Противник же в необъявленной войне - это «разбойники или грабители». Запрещались все сделки с врагами. Павел под­черкивал, что не дозволяется, под страхом смертной казни, продавать врагам камни, служащие для точки железа, так же, как железо, зерно и соль. Захваченный римлянами враг терял свою правоспособность и становился рабом. О неприкосновен­ности послов врага ПОМПОНИЙ писал: «Если кто-нибудь ударит посла врагов, то это действие признается противоречащим пра­ву народов, ибо послы считались святыми. И потому, если у нас были послы какого-либо народа и им была объявлена вой­на, то они остаются свободными, ибо это соответствует праву народов».

Творчество римских юристов оказало большое влияние на последующее развитие правовой мысли. Это обусловлено как высокой юридической культурой римской юриспруденции (об­стоятельность и аргументированность анализа, четкость форму­лировок, обширность разработанных проблем общетеоретиче­ского, отраслевого и юридико-технического профиля и т. д.), так и той ролью, которая выпала на долю римского права (про­цесс его рецепции и т. д.) в дальнейшей истории права.

Творческие достижения римских юристов, разработавших целый ряд фундаментальных положений юриспруденции как самостоятельной научной дисциплины, продолжают привле­кать пристальное внимание и современных исследователей. И это вполне закономерно и естественно уже потому, что мно­гие современные понятия, термины и конструкции восходят к римскому праву и римским юристам.

< Попередня   Наступна >