Радник

---

Английская буржуазная революция XVII в. нанесла сокру­шительный удар по феодализму и открыла простор для быстро­го роста капиталистических отношений в одной из ведущих стран Западной Европы. Она имела несравненно более широ­кий резонанс, нежели прошедшая за несколько десятилетий до нее нидерландская (голландская) революция.

Английская революция имела ряд особенностей. Возглавив­шая ее городская буржуазия выступала в тесном союзе с джен­три (средним и мелким дворянством, сумевшим приспособить­ся к развитию капитализма). Революционный лагерь составили также крестьянство, городская мелкая буржуазия. Трудящиеся массы явились важной движущей силой английской буржуаз­ной революции. Защитниками изжившего себя феодально-аб­солютистского строя были старое дворянство и верхушка гос­подствовавшей англиканской церкви.

Каждая из общественных групп, принимавших участие в революции, выставила свои политические программы и обос­новала их соответствующими теоретическими выкладками. По­нятно, что эти программы и теоретические построения отлича­лись друг от друга содержанием, социально-классовой направ­ленностью. Тем, что было в них общего, являлась религия. Идеологи обоих противоборствовавших лагерей оперировали библейскими текстами, яростно обвиняя своих врагов в от­ступничестве от «истинного Бога». Религиозную форму Англий­ская революция унаследовала от широких социальных движе­ний Средневековья. Умонастроения и чувства масс столетиями вскармливались исключительно религиозной пищей. Чтобы всколыхнуть массы, необходимо было их собственные интере­сы представлять в религиозной одежде.

У кальвинистской реформации позаимствовала свою идео­логию английская буржуазия. Интересы ее правого крыла (бо­гатого купечества и банкиров Лондона, примкнувшей к ним части обуржуазившегося дворянства) представляла религиозно-политическая партия пресвитериан. Позиции средней буржуа­зии и группировавшихся вокруг нее джентри защищала партия индепендентов («независимых»). Полит

ической партией мелко­буржуазных городских слоев являлись левеллеры («уравните­ли»). Из движения левеллеров выделились диггеры («копате­ли»); они образовали левый фланг революционной демократии и самыми радикальными средствами отстаивали интересы дере­венской бедноты и городских низов.

Противники революции, соединявшие веру в незыблемость феодальных порядков с преданностью королевскому абсолю­тизму и клерикальными убеждениями, не особенно заботились о новизне и весомости той аргументации, которую они пускали в ход в идеологической борьбе. Ими были взяты на вооружение концепция божественной природы монархической власти, тео­рия патриархального возникновения и существа государства.

Первую развил профессор Лейденского университета (Гол­ландия) Клавдий Салмазий в памфлете «Королевская защита». В этом антиреволюционном произведении Салмазий утвержда­ет, что монархи получают свою власть от Бога; никто из людей не смеет ее ограничивать и разрушать. Казнь короля (речь идет о казни Карла I Стюарта 30 января 1649 г.) есть оскорбление Божества и попрание религии; она означает, по Салмазию, ниспровержение самих основ государственности, упразднение всякого права и всяких законов.

Теорию патриархального происхождения государства изло­жил Роберт Филмер (1588-1653) в сочинении «Патриархия, или Естественная власть королей». Он доказывал, будто власть ко­ролей ведет свое начало непосредственно от прародителя рода человеческого - Адама. Поэтому государство появляется вовсе не в результате общественного договора, заключаемого свобод­ными и равными людьми, который ими же при определенных условиях может быть расторгнут. Государь не назначается, не выбирается и не смещается подданными, ибо все они - его де­ти. Происходя (через Адама) от Бога, монархическая власть, со­гласно Филмеру, вообще не подчинена человеческим законам.

Как уже отмечалось, во времена английской буржуазной ре­волюции в стране действовало и боролось множество различ­ных общественно-классовых группировок. Соответственно и политико-юридическая мысль данной эпохи оказалась пред­ставленной в социальном плане широким спектром идей.

Одними из самых распространенных и влиятельных были в ту пору идеи индепендентов. Главные религиозно-политиче­ские лозунги индепендентов были таковы: полная независи­мость и самоуправление для каждой общины верующих, ликви­дация централизованной и подчиненной диктату государства (короля) англиканской церкви, никакой иной власти в делах совести, кроме «власти Бога», абсолютная веротерпимость и неотчуждаемость свободы совести и т. п. Собственно политиче­ские требования индепендентов отличались умеренностью. Признавая преимущества республиканского строя, они готовы были довольствоваться установлением конституционной мо­нархии. Выразителями идеологии индепендентов явились Дж. Мильтон, О. Сидней, Дж. Гаррингтон и др.

Великий английский поэт Джон Мильтон (1608-1674) при­нял активнейшее участие в революции на стороне демократи­ческих сил. В его трактатах «О власти королей и должностных лиц», «Защита английского народа против Салмазия», «Иконокласт» обосновывается то положение, что люди по природе своей свободны и должны оставаться такими при всех без ис­ключения условиях общественной жизни. Народ («под словом народ мы разумеем всех граждан всякого состояния») - един­ственный источник и носитель власти, суверенитета государст­ва. Он вручает бразды правления королю, магистратам не для того, чтобы поставить над собой господ, а чтобы иметь уполно­моченных, которые бы четко выполняли его поручения. Прави­тели обязаны действовать в интересах и на благо народа, под­чиняясь гражданским законам. Если они от этого уклоняются, народ вправе (в том числе через собрание своих представите­лей - палату общин парламента) призвать их к ответу и под­вергнуть наказаниям, вплоть до самых суровых.

С точки зрения Мильтона, республика, по-видимому, пред­почтительнее прочих других политических форм. Она позволя­ет народу оказывать решающее влияние на деятельность долж­ностных лиц, на управление государством. При ней более всего обеспечиваются права индивида: его свобода совести, мысли, слова. Правда, Мильтон считал, что демократию может возглавлять и король (но лишь как на время избранный предста­витель нации, свободно выбираемый и сменяемый народом). По его мнению, избирательное право, вводимое в государстве, следует предоставлять главным образом средним классам, по­скольку именно там имеются те «умные и дельные люди», ко­торые заслуживают быть у кормила государственного правле­ния.

Идею народного суверенитета отстаивал в своих «Рассужде­ниях о правительстве» Олджернон Сидней (1622-1683), сложив­ший голову на плахе за оппозицию реакционному правлению короля Карла II. Сидней подверг уничтожающей критике сочи­нение Р. Филмера «Патриархия». Вслед за Т. Гоббсом и Дж. Мильтоном он выводил происхождение государства из сво­бодного соглашения людей, которое-де было заключено ими в целях самосохранения. Нет никакого иного правомерного ос­нования власти, чем это соглашение: ни родство, ни сила, ни обман не рождают права. Кому принадлежит право учреждать власть, тому принадлежит и право ее аннулировать. Посему на­род всегда вправе низвергнуть королей, злоупотребляющих по­лученной ими властью. Таковую они обретают благодаря догово­ру между народом и правителями. Преимущественно в полити­ческом смысле понимает Сидней свободу индивидов, народа-суверена. В ней он видит прежде всего фактическое участие людей в установлении верховной власти, гражданских законов. Демократические ориентации Сиднея привели его, однако, не к республиканизму, а к защите «смешанного правления» (власть короля, ограниченная парламентом), т. е., по сути дела, к проекту создания конституционной монархии.

Близкий по своим политическим взглядам к индепендентам, Джеймс Гаррингтон (1611 - 1677) опубликовал в 1656 г. труд «Республика Океания». В нем обосновывается желательность перестройки английской государственности и придания ей об­лика буржуазно-дворянской республики («без примеси аристо­кратии невозможно никакое народное государство»).

Но для истории науки о государстве и праве «Океания» ин­тересна не только в этом плане. Намного значимей в научном отношении развиваемый в ней тезис о детерминации государ­ственных форм характером распределения собственности в об­ществе. Исследуя фактическое имущественное положение раз­личных социальных слоев современной ему Англии и сопос­тавляя его с организацией, составом и целями правления, Гаррингтон доказывает: собственность не порождается вла­стью (как утверждал Гоббс), а напротив, Собственность создает Власть. «Каков баланс собственности в стране, такова и власть в ней». Здесь мы встречаемся с одним из первых в государст-воведении Нового времени плодотворных опытов выявления зависимости природы и специфических черт политического строя от реального экономического фактора.

Если индепенденты хотели бы после видоизменения формы правления, завоевания для буржуазии и нового дворянства до­ступа к власти, освобождения этих общественных групп от феодальных пут завершить революцию, то в намерения левел­леров входило повести ее гораздо дальше. Пространных сочи­нений о государстве и праве они нам не оставили. Однако вы­двинутые ими идеи сыграли очень крупную позитивную роль в социально-политической жизни Западной Европы и Северной Америки XVII-XVHI вв., в развитии прогрессивной политико-юридической мысли.

Вождем и идеологом партии левеллеров был Джон Лилберн (1614-1657). Им написаны и с его участием составлены много­численные памфлеты и документы, в которых излагалась поли­тическая программа наиболее демократически настроенных кругов английского общества, действовавших в революции. Программу эту отличали смелость, глубина и новизна как по­становки, так и предлагавшихся решений ключевых тогда про­блем государства, права, законодательства.

Краеугольный камень платформы левеллеров - принцип первичности, верховенства и суверенности власти народа. «Вся власть, - писал Лилберн, - изначально и по своей сущности исходит от народа, и его согласие, выраженное через его пред­ставителей, - единственное основание всякого справедливого управления». Левеллеры не просто провозгласили указанный принцип. Они еще и обогатили его положением о Неотчуждае­мости Народного суверенитета. Законы самой истории, ответст­венность перед потомками и предками воспрещают нации от­чуждать кому-либо свою власть.

Аналогичным образом решался левеллерами вопрос о правах и свободах индивида. По крайней мере свобода личности и право собственности, свобода совести и печати, свобода про­мышленной и торговой деятельности, равенство всех перед за­коном и судом объявлялись прирожденными и неотъемлемы­ми. Никакие власти и никакие органы, по мнению левеллеров, не полномочны отменять либо изымать эти естественные права и свободы человека. Объективно данное мнение покоилось на той презумпции, что естественные права и свободы людей су­ществуют раньше и стоят выше всякого гражданского, позитив­ного закона.

Среди всех других политических течений, принимавших участие в английской буржуазной революции, левеллеры выде­лялись своим бескомпромиссным отрицанием каких бы то ни было форм монархического и олигархического правления. Их идеал - Республика, В которой регулярно и демократическим путем проводятся выборы в однопалатный парламент, а само законодательное собрание (отнюдь не наделяемое гражданами неограниченной компетенцией и переизбираемое через сравни­тельно короткие промежутки времени) контролируется наро­дом.

В выборах в народное представительство «должны иметь го­лос, согласно естественному праву, все люди в возрасте 21 года и выше (за исключением слуг, лиц, живущих милостыней, и тех, кто служил бывшему королю оружием и добровольными пособиями)». Требование такого всеобщего избирательного права логично подкреплялось у левеллеров призывом к ликви­дации сословий, устранению сословных привилегий и феодаль­ных повинностей.

Новаторским являлся выставленный левеллерами тезис: в целях предотвращения узурпации власти, во имя сохранения свободы народа необходимо избежать сосредоточения всех публично-властных полномочий в одних руках, даже если это будут руки законодателей. Лилберн писал: «...власть депутатов состоит лишь в издании законов, правил и инструкций для су­дов и лиц, назначенных по закону для исполнения их, кото­рым должны подчиняться одинаково как члены республики, так и парламента. Неразумно, несправедливо и губительно для народа, чтобы законодатели были одновременно и исполните­лями законов». Левеллеры пребывали в убеждении, что только строгое разграничение власти между органами (депутатами), принимающими законы, и учреждениями (должностными ли­цами), применяющими их, гарантирует целостность народной свободы.

Идею разграничения (распределения) публично-властных полномочий между законодательными органами и администра­тивными учреждениями левеллеры дополняли предложением отделить суд от администрации, а всех должностных лиц сде­лать подотчетными парламенту. Они были, кроме того, одними из первых, кто выступил по существу за Отделение религии и церкви от государства: «Никакой человеческой власти нами ни­коим образом не доверяется решение вопросов религии и о способах богопочитания».

В политической программе левеллеров нужно отчетливо ви­деть платформу буржуазной революционной демократии. Эта ее социальная сущность в особенности проявилась в факте не­распространения левеллерами избирательного права на самую обездоленную часть населения страны, в подчеркивании ими актуальности по преимуществу гражданских, политических прав и свобод, в прямой защите частнособственнических отно­шений. Лилберн и его соратники заявляли: «Парламент не име­ет права... уравнивать состояния людей, разрушать собствен­ность или делать все вещи общими».

Рассматривая систему взглядов левеллеров на государство и право, мы знакомимся с идейными истоками многих последую­щих демократических доктрин XVII-XX вв. Бесспорно, что общественно-классовая подоплека, исторические цели, кон­кретные формы выражения таких доктрин весьма различны. Однако именно своим демократическим содержанием они ока­зываются (в той или иной мере) генетически связанными с по­литико-юридической мыслью левеллеров. Лучшие приобрете­ния этой мысли - еще и шаг вперед в познании государства и права. Заслуга левеллеров состоит, в частности, в раскрытии тех политико-организационных и правовых условий, при кото­рых государство, законодательство Нового времени способны в определенной степени служить интересам общества, гарантиро­вать права и свободы личности, выступать факторами социаль­ного прогресса.

В развитии революции неизбежно происходят как процессы консолидации, так и процессы размежевания участвующих в ней общественных движений. В 1648 г. раскололась партия ле­веллеров. От нее отошли «истинные левеллеры», диггеры, опи­равшиеся на беднейшее крестьянство, городские низы. Движе­ние диггеров возглавил и его теоретиком стал Джерард Уин-стэнли (1609 - после 1652), опубликовавший в 1652 г. свое основное произведение «Закон свободы».

Уинстэнли продолжил и существенно обновил традицию, идущую от Т. Мора. На базе анализа современного ему социально-экономического положения и событий политической жизни Англии он разработал проект конституции такой рес­публики, которая должна была бы зиждиться на отношениях общей, коллективной собственности (прежде всего общей соб­ственности на землю). С подобного рода проектом в англий­ской революции не выступал больше никто.

В антибуржуазном духе истолковал Уинстэнли концепцию естественного права. Его трактовка этой концепции отразила помыслы пролетаризирующихся масс трудящихся. Он считал, что люди по природе равны и имеют естественное право на землю, их труд — исконный и единственный источник всех бо­гатств. Отсюда его вывод: существование частной собственно­сти на землю, получение нетрудового дохода есть нарушение естественного права, являющееся конечной причиной всех об­щественных бедствий (в том числе зол и несправедливостей в государственно-правовом строе). Чтобы избавиться от них, ма­ло изменить только форму правления, усовершенствовать по­литико-юридические институты, нормы, процедуры. Надо само здание государства воздвигнуть на принципиально новом фун­даменте — на «законах общей свободы».

Понимание свободы, которое предлагал Уинстэнли, охваты­вает сразу два (у автора «Закона свободы» взаимосвязанных) момента. Во-первых, фактическое обладание и пользование людьми комплексом принадлежащих им прав. Во-вторых, ре­альная обеспеченность людей материальным достатком, необ­ходимым для их нормального существования. Истинная свобо­да может иметь место, по Уинстэнли, там и постольку, где и поскольку земля — общее достояние народа. Государство, в ко­тором утвердится такая коллективная собственность, будет не­победимым, сильнейшим в мире, ибо его граждан сплотит под­линная общность интересов.

Идеал государства, тщательно продуманный Уинстэнли, в институциональном плане в целом ряде пунктов напоминал ле-веллеровские представления о желательной для Англии форме республиканского правления. Однако он превосходил их своим более последовательно проведенным демократизмом, преду­сматривая, например, избрание (а не назначение) всех должно­стных лиц, организацию референдумов, принятие законов лишь с согласия и ведома народа и т. д.

Все же политический идеал, обрисованный в «Законе сво­боды», безупречным не был. Его отягощали элементы патерналистского осмысления государства. По Уинстэнли, ячейкой системы магистратов должен выступать отец семейства; даже сам «парламент происходит из низшей должности страны, т. е. от власти отца в семье». «Закон свободы» сохранял в государ­стве будущего институт рабства (как наказание за некоторые антиобщественные действия); предусматривалась смертная казнь за куплю-продажу земли и ее плодов, за попытку пре­вратить богослужение в профессию, а религиозную пропо­ведь - в источник дохода. Уинстэнли надеялся на то, что су­ществующие социальные несправедливости устранятся развер­нувшимся снизу мирным движением бедноты, но более всего он уповал в этом деле на инициативу и благоразумие доброде­тельных магистратов.

< Попередня   Наступна >