Радник

---

С 70-х гг. позапрошлого столетия в России начали распро­страняться идеи К. Маркса. Их укоренение на российской поч­ве связано прежде всего с деятельностью Г. В. Плеханова (1856-1918) и руководимой им группы «Освобождение труда» (основана в 1883 г.). Картина складывавшихся тогда социально-экономических отношений достаточно наглядно показывала, что Россия бесповоротно становится на путь капиталистиче­ского развития со всеми вытекающими отсюда последствиями. Приверженцы марксизма в России главные свои усилия сосре­доточили преимущественно на том, чтобы осмыслить этот факт, поворотный для дальнейших судеб страны.

Их цель заключалась в том, чтобы с историко-материали-стических позиций выявить состояние пореформенного рос­сийского общества, перспективы его эволюции. Они хотели вооружить нарождавшийся в те времена российский пролетари­ат пониманием того, что он собой в действительности пред­ставляет, каковы его место и роль в общественно-политической жизни, к чему он должен стремиться, каков его социальный идеал, какую тактику и стратегию надлежит ему использовать в борьбе против господствующих классов, против существующего государственного строя.

На первых порах, вплоть до рубежа XX в., в совсем еще не­большом стане русских марксистов практически не было сколько-нибудь существенных различий в исповедовавшихся ими взглядах на коренные проблемы власти, государства, права и закона, политического режима и т. д. На том этапе они вы­ступали практически единым фронтом. Объединяло их всех не только категорическое неприятие социально-экономических порядков тогдашней России, бескомпромиссное противостоя­ние общему врагу - царскому самодержавию. Были у них и об­щие идеологические противники: таковыми являлись народни­ки, «ревизиониствующие» марксисты, представители буржуаз­ной политико-юридической науки и проч. Русских марксистов сплачивали также единые задачи, которые они в 80-90-х гг. XIX в. пытались решать: приспособление идей марксизма к конкретным условиям

России, пропаганда и распространение этих идей.

Объединяла работа по собиранию пролетариев, других ради­кально настроенных людей под знамена Марксова социализма, работа по развитию революционного движения и приданию ему организованного характера.

В 1898 г. I Съезд Российской социал-демократической рабо­чей партии (РСДРП) официально провозгласил создание обще­российской марксистской партии. А всего пять лет спустя, в 1903 г., на II Съезде РСДРП в русской социал-демократии, продолжавшей в целом стоять на платформе марксизма, про­изошел раскол. Образовалось два различных и впоследствии далеко разошедшихся течения. Одно - большевистское. Его возглавил В. И. Ленин. Другое - меньшевистское. «Больше­визм, - по признанию В. И. Ленина, - существует как тече­ние политической мысли и как политическая партия с 1903 го­да».

Наиболее значительными и типичными выразителями идео­логии большевизма были В. И. Ленин, Н. И. Бухарин, И. В. Сталин. Особенности идеологии меньшевизма рельефно запечатлены в трудах Г. В. Плеханова, Л. Мартова и ряда иных меньшевистских деятелей. Истории было угодно распорядиться таким образом, что и в дореволюционное время, и в послерево­люционный период теоретики большевизма в сфере политиче­ских и юридических идей выступали активнее, нежели меньше­вики. Русский марксизм в том, что касалось власти, государст­ва, говорил в весьма заметной степени с большевистскими интонациями.

В свое время большевизм, ленинизм определяли как «марк­сизм XX в.». Такое определение вполне справедливо, по край­ней мере, в отношении трактовки В. И. Лениным - создателем большевизма - и его сторонниками коренных марксо-энгель-совских положений о власти и государстве. Положения известные: классовая природа государства, государство как офици­альная политико-организационная форма диктатуры господ­ствующего класса, ущербность буржуазной демократии, слом буржуазного государства в ходе пролетарской (социалистиче­ской) революции, диктатура пролетариата, отмирание государ­ства и т. п.

Большевистские идеологи (Ленин и др.) вдохновлялись эти­ми положениями и оставались в их смысловом пространстве. Даже тогда, когда расширяли и обновляли традиционный (для классического марксизма) их ряд. Типичный тому пример - ленинская концепция места и роли коммунистической (боль­шевистской) партии в общей системе диктатуры пролетариата. Надо отдать должное большевистской мысли. Она была раско­ванной, быстро реагировала на складывающуюся политическую конъюнктуру, видоизменялась, эволюционировала. Но нико­гда, по существу, не оставляла свои идеологические и теорети­ческие позиции, очерченные прежде всего Лениным.

Политическое учение В. И. Ленина. Владимир Ильич Ленин

(Ульянов, 1870-1924) опубликовал множество работ самого разного жанра по вопросам политики, власти, государства. Пе­речислить их все нет практической возможности. Но нельзя не назвать такие из них, как «Что делать?» (1902), «Империализм как высшая стадия капитализма» (1916), «Государство и рево­люция. Учение марксизма о государстве и задачи пролетариата в революции» (1917), «Пролетарская революция и ренегат Ка­утский» (1918), «Детская болезнь «левизны» в коммунизме» (1920).

Рассмотрение комплекса взглядов Ленина на государство и власть надо начинать с вопроса о классовой природе государст­ва. Именно этому вопросу посвящен первый же параграф пер­вой главы «Государства и революции» - по общему признанию того основного труда, который содержит теоретически систем­ное изложение соответствующих ленинских представлений.

Сугубая классовость - врожденная, неотъемлемая и всеопре-Деляющая, По Ленину, Черта такого социального установления, каким выступает государство. Она внутренне присуща ему в си­лу нескольких причин. Первая из них - воплощение в государ­стве антагонизма классов, расколовшего общество со времени утверждения в нем частной собственности и общественных групп с противоречивыми экономическими интересами. Важ­нейшим и коренным пунктом называет Ленин тезис, согласно которому «государство есть продукт и проявление непримири­мости классовых противоречий». Вторая половина этого тезиса («проявление непримиримости классовых противоречий») в высшей степени характерна для ленинского понимания госу­дарства как инобытия (в особых институциональных формах) классово-антагонистического общества.

Вторая причина, под действием которой государство являет­ся по своей природе классовым установлением, — комплекто­вание аппарата государства (и прежде всего верхних эшелонов государственной власти) лицами из среды господствующего класса. Ленин вместе с тем отмечает, что отнюдь не весь госу­дарственный аппарат заполняют сплошь одни только выходцы из этого класса. Состав администрации российского самодер­жавия служит ему примером того, что бюрократия (в особенно­сти занятое отправлением исполнительских функций чиновни­чество) может рекрутироваться также из других социальных слоев.

Третья причина, делающая государство, согласно Ленину, организацией насквозь классовой (вернее, организацией гос­подствующего класса), — осуществление государственной ма­шиной политики, угодной и выгодной главным образом гос­подствующему классу, отвечающей его коренным экономиче­ским, политическим и идеологическим интересам. Ленин очень редко отмечает, что деятельность государства удовлетворяет многие потребности общества в целом, направлена на решение также общенациональных задач и т. д. Подобная сдержанность обусловлена не отсутствием самой такой деятельности. Просто Ленин фактически признает ее малозначащей, третьестепен­ной, не типичной для государства.

Кроме классов и межклассовых отношений для Ленина как бы нет иных факторов, детерминирующих природу государства. Острую его неприязнь вызывают рассуждения о зависимости сущностных свойств государства от процессов общественного разделения труда, усложнения механизмов социального взаи­модействия, от развития собственно управленческих структур и процедур и т. п. Ясно, почему все эти рассуждения чужды Ле­нину. В них нет момента абсолютизации классового начала; ему в них не придается универсального значения.

Они так или иначе размывают образ государства как поли­тической организации класса собственников основных средств производства, используемой для обеспечения и защиты их общих классовых интересов. А вне такого образа невозможна марксистская идея государства как представляющей интересы упомянутого класса собственников политической организации «насилия для подавления какого-либо класса», т. е. как орудия диктатуры экономически господствующего класса.

Бесспорен, хотя и чрезвычайно специфичен, вклад Ленина в интерпретацию названной марксистской идеи. Он настаивал: «Сущность учения Маркса о государстве усвоена только тем, кто понял, что диктатура одного класса является необходи­мой... для всякого классового общества вообще..,» Суть всех без малейшего исключения государств, сколь бы разнообразны (в том числе и демократичны) ни были их формы, в конечном счете одна - диктатура класса. Это (если угодно) - «железный закон» бытия государства, который ни при каких обстоятельст­вах нельзя отменить, смягчить или перехитрить.

Конкретное содержание феномена «диктатура класса» Ленин видит таким. Во-первых, диктатуру определенного класса со­ставляет его власть, т. е. Осуществляемое им господство над все­ми остальными социальными группами, непререкаемое подчи­нение его воле и интересам поведения, действий всех членов общества. Во-вторых, подобная диктатура включает в себя опо­ру власти господствующего класса прямо на насилие, приме­няемое в самых различных формах. Момент насилия Ленин осо­Бенно выделяет в качестве одного из необходимых слагаемых дик­татуры. В-третьих, непременным признаком диктатуры класса является ее полнейшая «раскрепощенность», совершенная не­связанность какими бы то ни было законами. Вот его слова: «Диктатура есть власть, опирающаяся непосредственно на наси­лие, не связанная никакими законами». «Научное понятие дик­татуры означает не что иное, как ничем не ограниченную, ника­кими законами, никакими абсолютно правилами не стеснен­ную, непосредственно на насилие опирающуюся власть». Ленин тем самым от имени марксизма выдает прошлым, современным и будущим государствам индульгенцию являться антиправовы­ми и даже противозаконными социальными установлениями.

Оборотная сторона марксистско-ленинской трактовки сущ­ности государства как классовой диктатуры - это восприятие и Оценка демократии, свободы, права, принципов гуманизма, В частности сложившихся в досоциалистическую эпоху, Как ма­Лозначащих компонентов общественно-политической жизни.

С точки зрения Ленина, почти все, на что они способны, - быть проводниками диктатуры класса, прикрывать ее внешне привлекательными атрибутами и тем самым вводить в заблуж­дение трудящихся, народные массы, пряча от них угнетатель­ский характер государства. Различные демократически-право­вые институты и нормы достойны разоблачения и отрицания. В лучшем случае некоторые из них (скажем, парламентаризм) следует стараться использовать в борьбе против диктатуры гос­подствующего класса.

Во времена Ленина ими были, в первую очередь, институты и нормы демократии, сложившейся в развитых капиталистиче­ских странах. «Буржуазная демократия, — писал он, — будучи великим историческим прогрессом по сравнению со средневе­ковьем, всегда остается — и при капитализме не может не оста­ваться — узкой, урезанной, фальшивой, лицемерной, раем для богатых, ловушкой и обманом для эксплуатируемых, для бед­ных». Ленин считает: в капиталистическом обществе демокра­тия потому является демократией для богатых, что она не обес­печивает фактического равенства эксплуататора с эксплуати­руемым, что в данном обществе представитель угнетенной массы лишен таких материальных возможностей практически пользоваться свободой слова и собраний, правом участвовать в делах государства и проч., какими располагают имущественно состоятельные люди.

Показательно, что К вопросу о свободе, Взятой во всех ее ас­пектах и реализуемой только посредством институтов демокра­тии и права, Ленин На протяжении всей своей революционной деятельности Оставался в целом равнодушным. Он вообще был антилибералом. Презирал либерализм, отторгал его. Во всем этом сказывалась, вероятно, слабость российских демократиче­ских традиций; давал себя знать инструменталистский, служеб-но-классовый подход к демократии; влияло, наверное, и пони­мание демократии на руссоистско-якобинский лад — как верхо­венства, суверенитета народа, а не как политико-юридического пространства, необходимого для осуществления прав и свобод личности, каждого отдельного индивида.

Анализируя проблему «государство и революция», Ленин писал: «Переход государственной власти из рук одного в руки другого класса есть первый, главный, основной признак рево­люции как в строго научном, так и в практически-политиче­ском значении этого понятия». Применительно к социалисти­ческой революции прежде всего встает вопрос о том, как пролетариат должен отнестись к буржуазному государству - олицетворению власти старых господствующих классов. Тут имеются, абстрактно рассуждая, две возможности. Ленин видит их. Одна - пролетариат овладевает уже готовой государствен­ной машиной и затем пускает ее в ход для решения своих соб­ственных задач. И вторая - пролетариат ниспровергает, разру­шает буржуазную государственность и на ее месте создает свой, принципиально новый тип государства. Вслед за К. Марксом Ленин без малейших колебаний выбирает вторую возможность: «...все прежние революции усовершенствовали государствен­ную машину, а ее надо разбить, сломать. Этот вывод есть глав­ное, основное в учении марксизма о государстве».

Ленин мыслит акцию разрушения буржуазной государствен­ности очень конкретно. В первую очередь как слом бюрократи­ческих и военных институтов государственной власти, ликвида­цию репрессивного аппарата, как замену на ключевых постах управления государства прежних чиновников верными идее ре­волюции представителями рабочего класса. Но дело этим не ог­раничивается. Разрушение старого, ранее существовавшего го­сударства должно заключаться, по Ленину, кроме того, в отказе от территориального принципа формирования представитель­ных учреждений, от принципа разделения властей, от равенства всех без исключения граждан (независимо от классовой при­надлежности) перед законом и от многих других начал демо­кратического устройства государства.

Всецело солидарен Ленин с К. Марксом в том, что разруше­ние наличной «государственной машины требуется интересами и рабочих и крестьян, объединяет их, ставит перед ними общую задачу устранения «паразита» и замены его чем-либо новым. Чем же именно?». Пролетарским, социалистическим государст­вом - орудием диктатуры рабочего класса, т. е. власти, завое­ванной и поддерживаемой насилием пролетариата над буржуа­зией и не связанной никакими законами.

Пролетариат учреждает собственное государство не для уста­новления свободы в обществе. Ему оно Нужно Для насильственно­Го подавления своих противников. Ленин в восторге от энгель-совской идеи о несовместимости всякой, любой государствен­ности со свободой: «Когда становится возможным говорить о свободе, тогда государство, как таковое, перестает существо­вать». Круг противников пролетариата, в первую очередь под­лежащих насильственному подавлению, изъятию из свободы, Ленин очерчивает преднамеренно неконкретно. В противники пролетариата записываются не только фабриканты и купцы, помещики и кулаки, царские чиновники, буржуазная интелли­генция, но и те, кто их так или иначе обслуживал. Сверх того, в противники пролетариата зачисляются также хулиганы, жули­ки, спекулянты, волокитчики, бюрократы, лодыри, все подпа­дающие под буржуазное влияние люди (будь они по происхож­дению хоть потомственными пролетариями).

При таком подходе почти каждый россиянин мог оказаться (и нередко оказывался) врагом пролетариата, «вредным насеко­мым» (по определению Ленина, данному в январе 1918 г. в ста­тье «Как организовать соревнование?»), от которых рабочий класс должен очистить российскую землю. Обстановка очище­ния России от «всяких вредных насекомых» - это режим про­извола. При нем никакая свобода (разумеется, и для пролета­риата тоже) невозможна. Держится режим произвола в основ­ном с помощью репрессий, террора. Ленин является самым Решительным сторонником террористических методов для осуще­ствления пролетарской диктатуры. Причем не только в условиях непосредственного вооруженного противоборства непримири­мых социально-политических сил. Он даже настаивает на рас­ширении террора в мирные годы, наступившие после одержан­ной большевиками военной победы, после завоевания ими России. Последователи Ленина разделяют его взгляд на орга­ничность террора диктатуре пролетариата.

Конечно, Ленин понимает, что диктатура пролетариата нуж­дается в своем государстве, централизованной организации на­силия, но единственно лишь ради проведения политики терро­ра по отношению ко всем неугодным новой власти лицам и группам. Эта власть нуждается в собственном государстве для решения еще одной задачи: «руководства громадной массой на­селения, крестьянством, мелкой буржуазией, полупролетария­ми в деле «налаживания» социалистического хозяйства». Вы­полнять такую задачу более с руки государственности, изобра­жающей себя демократической. Потому Ленин и старается убедить в том, что диктатура пролетариата в политической об­ласти, порывая с буржуазным демократизмом, обеспечивает «максимум демократизма для рабочих и крестьян». Максимум этот достигается энергичным отстранением эксплуататоров, всех противников пролетариата от участия в политической жизни.

Государственной формой диктатуры пролетариата, вовлече­ния трудящихся в политическую жизнь должна быть, соглас­но Ленину, Республика Советов. Конструирование образчика такой республики считалось одним из открытий, сделанных Лениным в политической теории. В ленинском изображении

Советская республика сочетает черты государственной и обще­ственной организации; В ней соединяются элементы представи­тельной и непосредственной демократии. Советы - учрежде­ния, которые одновременно и законодательствуют, и испол­няют законы, и сами же контролируют выполнение своих законов. Строится и функционирует такого типа республика на основе демократического централизма, что означает (по крайней мере, должно означать) выборность всех органов вла­сти снизу доверху, подотчетность их и подконтрольность, сменяемость депутатов и т. д.

Политико-юридические, конституционно-правовые аспекты устройства системы Советов сравнительно мало интересуют Ле­нина. Главное для него - насколько Советы фактически в со­стоянии быть инструментами диктатуры пролетариата или, что одно и то же, находиться под беспрекословным руководством большевистской партии. Без этого Советы, в глазах Ленина, никакой ценности не имеют. Лозунг «Советы - без коммуни­стов!» представляется ему контрреволюционным, смертельно опасным для диктатуры пролетариата. Достаточно лишь этой ленинской установки, чтобы сильно усомниться в Советах как власти, способной и намеренной дать «невиданное в мире раз­витие и расширение демократии именно для гигантского боль­шинства населения, для эксплуатируемых и трудящихся».

Роль коммунистической партии в общем механизме проле­тарской государственной власти Ленин определяет так: «Дикта­туру осуществляет организованный в Советы пролетариат, ко­торым руководит коммунистическая партия большевиков». В свою очередь, самой партией руководит Центральный Коми­тет. Внутри него образуются еще более узкие коллегии (Полит­бюро, Оргбюро). Они-то, эти «олигархи», верховодят в Цен­тральном Комитете. А вот и главное: «Ни один важный полити­ческий или организационный вопрос не решается ни одним государственным учреждением в нашей республике без руково­дящих указаний Цека партии». На упреки в том, что он и его партийные товарищи установили диктатуру одной (большевистской) партии, Ленин отвечает: «Да, диктатура одной партии. Мы на ней стоим и с этой почвы сойти не можем».

В ленинской концепции места и функции большевистской партии в системе диктатуры пролетариата (как и в ленинской практике осуществления данной концепции) партия и институ­ты государства внешне сохраняют свои специфические черты. Но на уровне кадровом своим персональным составом (прежде всего руководящим, командным) эти структуры переплетаются, сращиваются. Большевики в качестве партийных функционе­ров выносят управленческие решения, а в качестве руководя­щих работников госаппарата - они же проводят их в жизнь. По сути дела, Большевики («непосредственно правящий аван­гард пролетариата»), нелегитимным путем установившие гос­подство над страной, Концентрируют в своих руках прерогативы Законодательной, исполнительной и судебной властей. Не получа­ется даже «однопартийного государства», ибо - по большому счету - нет самой государственности как суверенной организа­ции публичной власти. Есть декоративные, государствоподоб-ные образования, легко становящиеся козлами отпущения за всяческие провалы и вместе с тем поддерживающие миф о не­погрешимости, всепобеждающей силе большевистской партии. Узурпируя полномочия государства, она не терпит никакого контроля общества над собой, не несет перед ним никакой ре­альной ответственности. Чего стоят в свете этого фразы о вели­чии и достоинстве «пролетарской», «советской», «новой» демо­кратии, «социалистической законности» и проч.!

Положения о диктатуре рабочего класса, пролетарской демо­кратии, о соотношении коммунистической партии и советского государства, об экономических функциях такого государства, его территориальном единстве, внешней политике образуют костяк ленинского учения о социалистической государственно­сти. Однако чересчур долгой жизни Ленин Этой государственно­сти не прочит. Он как правоверный марксист Стоит за отмирание государства: «...по Марксу, пролетариату нужно лишь отмираю­щее государство, т. е. устроенное так, чтобы оно немедленно на­чало отмирать и не могло не отмирать». Ленин неоднократно по­вторяет эту мысль: «...пролетарское государство сейчас же после его победы начнет отмирать, ибо в обществе без классовых про,-тиворечий государство не нужно и невозможно». Разумеется, окончательное отмирание государства Ленин увязывает с выпол­нением ряда высоких социально-экономических и общекультурных условий. Но сама идея отмирания государства остается в марксизме-ленинизме незыблемой и сугубо важной.

Предпринимавшиеся как будто попытки двигаться по сте­зе, ведущей в итоге к отмиранию государственности, привели, однако, вовсе не к деэтатизации общества и формированию системы коммунистического, общественного самоуправления. Обернулось это полной анемией собственно государственных институтов, формированием в обществе таких негосударствен­ных структур (компартия), которые создали организацию то­талитарной власти и сами стали ее подлинными центрами. Подобная власть всегда бесконтрольна и безнаказанна. Ее не сдерживают общепринятые порядки и стандарты цивилизо­ванной государственной жизни с ее демократически-правовы­ми установлениями.

Взгляды Ленина на власть и политику, государство и пра­во, в особенности на «технологию» осуществления политиче­ского господства и т. д., его деятельность как главы коммуни­стической партии и советского правительства оказали глав­ное, решающее воздействие на развитие теории и практики большевизма. Они имели, кроме того, широкий международ­ный резонанс. В XX в. ими так или иначе вдохновлялись многие ультрарадикальные политические движения разного толка.

Политические взгляды И. В. Сталина. С середины 20-х гг. почти на три последующих десятилетия роль главного охрани­теля и толкователя ленинских идей, лидирующего теоретика большевизма присвоил себе Иосиф Виссарионович Сталин (Джугашвили, 1879—1953) — Генеральный секретарь ЦК ВКП(б). Сейчас могут иметь место разные мнения относитель­но того, сколь успешно справился Сталин в целом с данной ро­лью. Представляется, однако, очевидным: в области собственно политической теории и практики она ему (с незначительными, второстепенными оговорками) удалась. «Удалась» в каком кон­кретно смысле? В том, что Сталин действовал здесь, в упом­янутой области, в соответствии с истинным пафосом лениниз­ма. Не страдала сильным преувеличением формула, которая долго у нас культивировалась: «Сталин — это Ленин сегодня».

Прежде чем рассмотреть содержание ряда ключевых выска­зываний Сталина, касающихся политики и государства, необ­ходимо хотя бы кратко познакомиться с некоторыми типичны­ми чертами его стиля (способа) «теоретизирования». Без этого очень трудно правильно понять характер «сталинского учения о государстве».

Едва ли не наиболее яркая особенность интеллекта Стали­на - упрощенное восприятие и изображение социального ми­ра, самых различных общественных явлений. Он не был скло­нен видеть реальность многомерной, сложной и внутренне про­тиворечивой. Научно-теоретический анализ как таковой (со всеми присущими подобному анализу атрибутами) оказался де­лом, чуждым сталинской мысли. Ее органика - схематическое описание предметов и событий, безыскусное называние вещей, перечисление их сторон, свойств и уровней, формулирование дефиниций и проч.

Будучи незаурядным политическим деятелем, Сталин пре­красно сознает, что поддержку массы можно заполучить лишь тогда, когда твои идеологические установки легко и быстро ус­ваиваются рядовым партийцем-большевиком, обыкновенным гражданином, «человеком с улицы». Отсюда постоянное при­способление им таких установок по существу и по форме к менталитету и степени образованности именно этих людей. Сталин ведал, к каким идеям (ценностям, ориентациям) они были в действительности восприимчивы, что фактически явля­лось доступным их осмыслению. Вероятно, как никто другой, он понимал значение политической пропаганды (популяриза­ции) и придавал ей важнейшее значение. Сталин сам был не­плохим популяризатором, хотя нередко превращал популяриза­цию в вульгаризацию, опускался до откровенной элементар-щины.

Вследствие упрощенного восприятия и изображения Стали­ным социального мира тексты, которые вышли из-под его пе­ра, несут на себе печать догматизма. Отдельные положения К. Маркса, Ф. Энгельса, В. И. Ленина используются в них как непререкаемые истины; отсутствуют фигуры сомнения, крайне редки гипотезы и их обсуждение; почти нет попыток выявить и по достоинству оценить сильные, конструктивные позиции оп­понентов. Эти тексты насквозь пропитывает вера их автора в свою правоту и непогрешимость. Они отличаются жестким ка­тегоричным слогом, что придает им форму чуть ли не офици­альных директивных документов, обязательных к принятию и исполнению.

Первоочередной интерес представляют работы Сталина «Об основах ленинизма» (1924), «К вопросам ленинизма» (1927), «О проекте Конституции Союза ССР» (1936), «Отчетный док­лад на XVIII съезде партии о работе ЦК ВКП(б)» (1939).

Сталинское кредо заключено в тезисе, согласно которому «ленинизм есть теория и тактика пролетарской революции во­обще, теория и тактика диктатуры пролетариата в особенно­сти». Сталин, чтобы не допускать тут никаких разночтений, за­тем уточняет: «...основным вопросом ленинизма, его отправ­ным пунктом, его фундаментом является вопрос о диктатуре пролетариата». Далеко Не случайно выпячивает Сталин идею дик­татуры пролетариата. С расчетом выстраивает он по существу вокруг нее одной весь комплекс ленинских взглядов, а шире - опирает на нее марксизм в целом. Данная идея предоставила Сталину максимально благоприятные возможности Для укреп­ления культа власти В послеоктябрьской России и вместе с тем для достижения упомянутой выше личной цели.

В диктатуре пролетариата Сталин выделяет несколько ее ас­пектов. Прежде всего и главным образом он усматривает в ней власть, которая жизнедействует как насилие, подавление, при­нуждение. Насилие в любых ситуациях остается имманентным и важнейшим признаком пролетарской Диктатуры.

Верно, у Сталина встречаются заявления относительно того, что не всегда и не везде диктатура пролетариата суть исключи­тельно насилие. Однако они - пустые фразы, употребляемые ради отвода глаз, прикрытия репрессивного большевистского режима. Для верного ученика Ленина «диктатура пролетариата есть не ограниченное законом и опирающееся на насилие гос­подство пролетариата над буржуазией, пользующееся сочувст­вием и поддержкой трудящихся и эксплуатируемых масс». Гос­подство, опирающееся на насилие и не ограниченное законом, неизбежно вырождается в голый произвол и тоталитарную власть, железная пята которой давит все и всех.

Еще один аспект диктатуры пролетариата, по Сталину, -организационный. Пролетарская революция, утверждает он, не достигнет намеченных целей, если не создаст «специального органа в виде диктатуры пролетариата в качестве своей основ­ной опоры». Чем же в осязаемо-предметном воплощении явля­ется диктатура пролетариата теперь как «специальный орган» пролетарской революции? Она представляет собой «новое госу­дарство, с новыми органами власти в центре и на местах, госу­дарство пролетариата, возникшее на развалинах старого госу­дарства, государства буржуазии». Обозначает Сталин и иные аспекты диктатуры пролетариата. Например, социальный (союз рабочего класса с крестьянством), хронологический («целая историческая эпоха» перехода от капитализма к коммунизму) и др.

Свой взгляд на природу государства вообще Сталин форму­лирует так: «Государство есть машина в руках господствующего класса для подавления сопротивления своих классовых против­ников». Весьма немудреная мысль. Но предельно доходчивая, доступная разумению «простого человека». Ему, собственно, она и адресована.

Под стать общей квалификации природы государства, меха­нически повторенной Сталиным вслед за прежними поколения­ми марксистов, предложенная им оценка основных функций всякого допролетарского государства. «Две основные функции характеризуют деятельность государства: внутренняя (глав­ная) - держать эксплуатируемое большинство в узде и внешняя (неглавная) - расширять территорию своего, господствующего класса за счет территории других государств, или защищать тер­риторию своего государства от нападений со стороны других го­сударств». В приведенных высказываниях государство, во-пер­вых, неправомерно сведено к государственной машине, т. е. лишь к одной из его организационных структур; во-вторых, яв­но обеднена палитра выполняемых им функций: проигнориро­ваны интеграция общества, ведение общесоциальных дел и т. д.

На «развалинах старого государства», учит Сталин, возника­ет советская власть, т. е. пролетарская государственность, госу­дарственная форма диктатуры пролетариата. Конституируется советская власть в соответствии с иными принципами, нежели старое буржуазное государство. На мусорную свалку истории отправляет диктатура пролетариата, в частности, территориаль­ный принцип организации государства, принцип разделения властей, «буржуазный парламентаризм» и др. Советская власть объединяет законодательную и исполнительную власти в еди­ной государственной организации, заменяет территориальные выборные округа производственными единицами (заводами, фабриками), связывает трудящиеся массы с аппаратом государ­ственного управления, учит их управлению страной.

«Новый тип государства» есть вместе с тем новый историче­ский тип демократии - демократии пролетарской, советской, которая радикально отличается от демократии буржуазной и превосходит последнюю. В чем выражается, по Сталину, это превосходство? Как и Ленин, он видит таковое в том, что со­ветская власть привлекает массы к постоянному и решающему участию в управлении государством, чего трудящиеся были ли­шены в условиях буржуазно-демократического строя.

Резко негативное отношение Сталина к «буржуазной демо­кратии» и позитивное к «демократии пролетарской» - вещь нормальная. Нормальная для большевиков-ленинцев. Ведь они представляют себе демократию, выгодную им, в первую оче­редь, как такое общественно-политическое состояние, при ко­тором некие институты вроде бы привлекают, притягивают трудящихся к управлению государством. Эти институты опре­деленным образом активизируют массы; но с таким единствен­ным расчетом, чтобы их «активность» и «сознательность» все­цело работали на безоговорочное одобрение и поддержку ре­шений, принимаемых руководством страны.

Собственное Неприятие демократических норм и процедур по­литической жизни В советское время Сталин пытается оправдать якобы незрелостью тех, кто хочет иметь демократические по­рядки. Демократия «требует некоторого минимума культурно­сти членов ячейки и организации в целом и наличия некоторо­го минимума активности работников, которых можно выбирать и ставить на посты. А если такого минимума активности не имеется в организации, если культурный уровень самой орга­низации низок - как быть? Естественно, что здесь приходится отступать от демократии...». Однако сам Сталин отступает от демократии отнюдь не в силу только что обозначенных причин. Коренная причина - другая. Критикуя оппозиционеров внутри большевистской партии, ведущих «безудержную агитацию за демократию», он обвиняет их в «развязывании мелкобуржуаз­ной стихии». Ясно, что для ортодоксального ленинца «мелко­буржуазная стихия» (а следовательно, и демократия) - смер­тельный враг.

Для Сталина демократия не связана с реализацией индиви­дом всей совокупности принадлежащих ему гражданских и по­литических, социально-экономических и культурных прав и свобод. Индивида, отдельную личность он всегда считал вели­чиной малой и нестоящей; человек был для него в лучшем слу­чае «винтиком». Еще в 1906 г. в цикле статей «Анархизм или социализм?» Сталин утверждал, что масса - краеугольный ка­мень марксизма и освобождение массы есть ключевое условие освобождения личности; отсюда и лозунг марксизма: «Все для массы». Тридцать лет спустя, в 1936 г., Сталин в беседе с груп­пой работников ЦК ВКП(б), отвечавших за подготовку учебни­ков, подчеркнул: «Наша демократия должна всегда на первое место ставить общие интересы. Личное перед общественным - это почти ничего». Сталинская версия демократии идеологиче­ски санкционирует уничижение индивида, превращает его пра­ва и свободы в пустые, никчемные категории.

«Социалистическая демократия» у Сталина выступает обо­ротной стороной диктатуры пролетариата, которая с «лицевой стороны» утверждается как разветвленная система разных орга­низаций: государственных и негосударственных. Государствен­ная организация - Советы сверху донизу, в. центре и на местах. Негосударственные - профсоюзы, кооперация, союз комсомо­ла, партия большевиков. В системе диктатуры пролетариата большевистская партия изначально (с момента Октябрьского переворота) присвоила себе заглавную роль. Она, по убежде­нию Ленина и Сталина, «авангард», «одухотворяющая», «руко­водящая» и «направляющая сила». Все остальные части этой системы суть послушные «привода, рычаги», беспрекословно выполняющие любые директивы партии.

Как никто другой из большевиков, Сталин преуспел в обо­гащении (усугублении) взглядов Ленина на статус и функции коммунистической партии в эпоху диктатуры пролетариата. Во-первых, он «совершенствовал» модель ВКП(б). Большевистская партия мыслилась Сталиным в качестве своего рода могучего «ордена меченосцев», члены которого спаяны железной дисци­плиной и подчиняются одной воле. Партия монолитна: в ней нет фракций, нет плюрализма мнений и дискуссий, нет реаль­ных выборов и т. д. Она должна, по Сталину, напоминать более всего воинскую часть, бюрократическое учреждение, общину единоверцев. Притом быть похожей на все три одновременно. Во-вторых, Сталин подкрепляет идею тотальной диктатуры большевистской партии над самим пролетариатом, над совет­ским государством, над обществом, буквально над каждым гражданином. В его изображении большевистская партия -«орудие диктатуры пролетариата», «боевой штаб рабочего клас­са», «ядро власти» и т. п.

Посредством каких методов «партия управляет страной» (а если прямее и точнее - осуществляет свою диктатуру)? «Ни один важный политический или организационный вопрос не решается» государственными организациями, общественными объединениями «без руководящих указаний партии». Она (и только она) ставит на все мало-мальски значимые посты в государстве и обществе преданных ей людей («номенклатура»). Партия подчиняет себе госаппарат Также тем, что «вдвигает свои щупальца во все отрасли государственного управления». Ос­лушникам ее воли грозит «карающая рука партии».

Особо отстаивал Сталин ленинский тезис о том, что боль­шевистской партии уготовано монопольно обладать всей пол­нотой захваченной ею власти. «Руководителем в системе дикта­туры пролетариата является одна партия, партия коммунистов, которая не делит и не может делить руководства с другими пар­тиями». В данном вопросе Сталин пошел даже дальше Ленина. «Сталинская Конституция» (1936 г.) впервые на официальном уровне признает и закрепляет привилегированно-монопольное положение «боевого штаба рабочего класса» в советском обще­стве. Статья 126 той Конституции гласила: коммунистическая партия есть «руководящее ядро всех организаций трудящихся как общественных, так и государственных».

С включением такой записи в Основной Закон страны мож­но считать, что Сталин в общем завершил создание в рамках ленинизма идеологии тоталитарной политической системы. Его суждения о фазах развития и функциях советского государства, о национально-государственном устройстве Советского Союза, об отмирании социалистического государства (через укрепле­ние карательных органов последнего) и некоторые другие принципиально ничего не меняют в этой идеологии. Она яви­лась закономерным результатом эволюции большевистской по­литической мысли.

< Попередня   Наступна >