Радник

---

Термин «анархия» (от греческого — безвластие, безначалие) ведет свое происхождение от древних эллинов, которые приме­няли его для характеристики такого состояния дел в городе-го­сударстве, при котором верховная власть либо временно отсут­ствует, либо потеряла свою силу и авторитет. В Афинах так именовался год без архонта в правление «тридцати». Впоследст­вии сторонники аристократического и монархического правле­ния стали сближать анархию с демократией, изображая послед­нюю олицетворением хаоса, распущенности и безначалия. Представители антиаристократического течения в античной и средневековой политической мысли (киники, некоторые сред­невековые ереси), напротив, видели в безвластии желательный и своего рода «естественный» порядок, лишенный развращающего или угнетающего воздействия носителей светской и церковно-бюрократической власти.

В Новое время анархия предстает политическим течением, отрицающим необходимость государства и государственных за­конов. Приверженцам анархического устройства оно предстает новым и абсолютно справедливым общественным порядком, который основан на гармоничном сочетании интересов всех людей и который будто бы уже присутствует в самой природе мирного человеческого общежития и природе человека. Подоб­ное представление о природе человека и человеческого обще­жития зародилось в социально-утопической мысли древности и дальнейшее развитие получило у некоторых представителей эпохи Просвещения (Руссо и др.). Важной вехой в развитии анархистских воззрений стала Великая французская революция с ее лозунгами свободы, равенства и братства.

В обсуждении новых исторических реалий и перспектив со­циального и политического строя среди идеологов анархии про­изошло размежевание на анархистов-коллективистов (Годвин, Прудон, Бакунин) и анархистов-индивидуалистов (Штирнер идр.).

Уильям Годвин (1756-1836), английский писатель и фило­соф, стал автором первого современного и систематического изложения анархистской доктрины. В 1793 г. в

трактате «Иссле­дование о справедливости в области политики и ее влиянии на всеобщую добродетель и счастье» Он высказал ряд идей о путях обретения людьми своего счастья и свободы. Политическая справедливость зависит, по его мнению, от способности людей беспристрастно взглянуть на свои собственные потребности, а также на потребности других и действовать такими путями и средствами, которые ведут к увеличению человеческого сча­стья. Политическая справедливость, таким образом, есть ре­зультат «рационального благоволения», рационально осознан­ного намерения принимать во внимание счастье других. Ре­шающее значение в этом благоволении выполняет свобода, поскольку свобода исключает насилие, которое, согласно Год­вину, подменяет разумное обсуждение и разумное обоснование подсчетами, основанными на страхе. В обзоре политической практики и институтов, которые явно враждебны осуществле­нию и развитию разумных человеческих способностей, он ука­зывает прежде всего на монархические и аристократические институты европейских стран. Здесь же содержались критика государства как средоточия насилия и формулировка анархиче­ски понимаемой противоположности общества и государства.

Годвин полагал, что общество возникло из потребностей об­щежития, тогда как государство зародилось под влиянием стра­стей. Общество в этом смысле есть благо, а государство - в лучшем случае - только необходимое и временное зло. Бес­смертен только деспотизм, поэтому в борьбе с ним необходимо «дать волю страстям своим». Государство образует противное общественному благу, поскольку оно зиждется на силе, «юри­дическое учреждение». Законы государства только закрепляют это деспотизм, причем стремление к регулированию при помо­щи законов не имеет ощутимых границ, и потому «мир будет скоро мал для всех будущих сводов». Принимаемые государст­вом законы слепо предопределяют, как должны оцениваться действия людей и какая должна наступать ответственность за их несоблюдение. Поскольку финальной санкцией является на­силие, а не разумность, то государство, заключал Годвин, мо­жет - сколь добрыми бы ни были его действительные намере­ния - не только не считаться с разумностью, но и вообще не заботиться об условиях, при которых разумность составляла бы основу человеческого поведения.

Собственность, по мнению Годвина, была создана «разумом законодателей и парламентов». В результате возникло самое не­пригодное и нелепое распределение собственности, поскольку оно находится в полном противоречии с человеческой приро­дой и с началами справедливости. Благотворная перемена во имя справедливости будет произведена при помощи убеждения. Законы, государство, собственность исчезнут, и наступит новая эра. Вчерашнее государство с его однообразным законодатель­ством преобразуется в федерацию маленьких общин, которые в чрезвычайных обстоятельствах могли бы действовать сообща путем созыва конгресса. Жители небольшой общины тогда поймут, что бесполезно иметь общие законы, а лучше судить о делах каждый раз сообразно особенностям данного случая, не­жели по нормам, установленным заранее, раз и навсегда.

У Годвина, по-видимому, немало позаимствовал П. Прудон, который в свою очередь оказал столь непосредственное и силь­ное влияние на ход идейной эволюции М. П. Бакунина.

Социально-политическое и правовое учение Пьера Жозефа Прудона (1809-1865) составило веху в развитии современного анархизма и оказало заметное влияние на политический радикализм за пределами Франции и Европы. В работе «Что такое собственность? или Изыскания о принципе права и пра­вительственной власти» (1840) Прудон провозгласил, что при­обретаемая без труда собственность является источником пу­тей и средств порабощения человека человеком. Таковы, на­пример, извлекаемые благодаря праву собственности рента и прибыль. Для его охраны и существует государство с его за­конами, которые издаются в интересах сохранения такой собственности.

Государство есть союз буржуазии против рабочих, поэтому политические преобразования бессмысленны. Во имя справед­ливости, которая, согласно Прудону, является логическим и моральным выражением необходимого с идеальной точки зре­ния равновесия между «хорошим» и «дурным» в социальных отношениях, необходимо упразднить государство и законы - сменить эту «политическую конституцию» На «социальную кон­ституцию». В основе социальной конституции как естествен­ной формы жизни людей - свобода и равенство. Она устанав­ливается в результате социального переворота. Способ, с по­мощью которого это следует совершить, - просвещение. Таким образом, эта перемена будет мирной социальной рево­люцией.

Это новое общественное состояние базируется на разделе­нии труда, равенстве, взаимном обмене услугами и результата­ми труда, трудовой собственности и свободном объединении в союзы, которые ничего общего не будут иметь с государством, а станут свободными ассоциациями, связанными свободным договором. Обязанность исполнения такого договора и есть та единственная и основная правовая норма, которую признавал теоретик анархизма. Порядок договорный придет на смену по­рядку, установленному государством. Вместо политической формы организации общества установится экономическая ас­социация, а общество превратится в некую федерацию ассо­циаций, созданных на началах взаимопомощи (мютюэлизма - ключевого для Прудона понятия). Новый общественный поря­док создает истинное управление для человека, истинное наро­довластие, республику, истинный социализм. Социализм, опи­рающийся на научное социально-экономическое обоснование желательной формы жизни, имеет целью освободить человека от эксплуатации, нищеты, угнетения со стороны государства, буржуазии и церкви.

Макс Штирнер, Подлинное имя которого Иоганн Каспар Шмидт (1806-1856), после учебы в нескольких университетах (в Берлине, Эрлангене и Кенигсберге) работал школьным учи­телем. Главное свое политическое произведение «Единствен­ный и его собственное (достояние)» он опубликовал в 1844 г., где изложил свое отрицательное отношение не только к поли­тической власти, но ко всем идеям и практически действовав­шим социальным институтам, которые, по его мнению, требу­ют к себе уважения либо преданности. Любая мыслимая общ­ность, идея «гуманности», а также любовь, собственность или церковь были объявлены враждебными навязчивыми видения­ми, от которых эгоцентричному индивиду надо освободиться во имя сохранения своей «чистоты» и большей сосредоточен­ности на своих собственных целях и задачах.

Примечателен не только антигосударственнический, но и антисоциалистический пафос всей книги. Уничтожение част­ной собственности, утверждал Штирнер, передача права собст­венности государству или обществу лишает индивида свойств личности и превращает человека в нищего. «Я, собственник все­го, что мне нужно, и я могу завладеть всем. Социализм гласит: об­щество дает мне то, что мне нужно. Коммунисты держат себя, Как босяки; эгоист - как собственник».

Право эгоиста возводится во вселенский закон. Оно покоит­ся на силе, ничем не прикрытой, грубой, необузданной силе: «Все, на что Я в силах, принадлежит мне, моя собственность и Я возьму все, как мою собственность, все, на что у меня есть сила, на что Я даю себе право, то есть на что Я уполномочиваю себя». Государство (даже народное) и штирнеровский эгоист - непримиримые враги. Религия, совесть, мораль, право, семья, государство предстают в глазах такого эгоиста некими деспота­ми, налагающими свое иго во имя какой-то абстракции. Имен­но против таких деспотических абстракций штирнеровский эгоист - «как безграничный хозяин над своей осознанной ин­дивидуальностью» - борется всеми имеющимися в его распо­ряжении средствами.

Штирнеровское неприятие некоторых социально-политиче­ских реалий как неких надуманных, обременительных или деспотических абстракций, включающих государство, законы, мораль, религию, оказало известное влияние на анархистские отрицания М. А. Бакунина, Л. Н. Толстого И других русских мыслителей.

< Попередня   Наступна >