Радник

Василий Никитич Татищев (1686—1750) происходил из знат­ного дворянского рода. Он окончил московскую артиллерий­скую школу, много времени посвятив самообразованию, в ре­зультате чего снискал известность одного из образованнейших офицеров эпохи. Царь заметил его и несколько раз давал ему дипломатические поручения.

В течение своей жизни Василий Никитич занимал крупные политические и хозяйственные посты. Дважды назначался на Урал в качестве главного правителя горных заводов; был на­чальником Оренбургской экспедиции и астраханским губерна­тором. В 1745 г. он попал в опалу (при Елизавете) и доживал свои дни в подмосковном имении Болдино, где и завершил свой труд «История Российская с самых древнейших времен», написал ряд работ по географии, экономике, политике и про­свещению, а также составил первый отечественный энциклопе­дический словарь — «Лексикон Российский».

Теоретической базой взглядов Татищева являются Концеп­ции естественного права И договорного происхождения государства. При аргументации своих взглядов Татищев показал большую образованность и знание как античных, так и евро­пейских мыслителей. Он неоднократно ссылается на произве­дения Платона, Аристотеля, Цицерона, а также на труды гре­ческих и римских историков и многократно цитирует евро­пейских мыслителей Нового времени: Г. Гроция, Т. Гоббса, Дж. Локка, С. Пуфендорфа и др.

В своих рассуждениях о Происхождении государства Мысли­тель использовал гипотезу о преддоговорном «естественном со­стоянии», в котором господствует «война всех против всех». Ра­зумная нужда людей друг в друге (Татищев руководствовался соображениями о разделении труда между людьми) привела их к необходимости создать государство, которое он рассматрива­ет как результат общественного договора, заключенный с це­лью обеспечения безопасности народа и «поисков общей поль­зы». Татищев пытается внести в процесс образования государ­ства исторические начала, утверждая, что все известные человеческие сообщества возникали исторически:-вначале лю­ди заключили договор супружества, затем из него возник вто­рой договор - между родителями и детьми, затем - господами и слугами. В конечном итоге семьи разрослись и образовали целые сообщества, которым потребовался глава, им и стал мо­нарх, подчинив всех подобно тому, как отец подчиняет своих детей. В результате получается не один, а несколько договоров, и само их заключение, по видимости зависящее от людей, на самом деле предопределено самой природой.

Согласно договору, по мнению Татищева, возникает власть господина над слугой. «Например, - рассуждает он, - один не способен добыть себе пропитание, одежду, жилище, защитить­ся от неприятеля, а другой имеет все это, тогда они договарива­ются о том, что один обещает снабжать другого пищей и одеж­дой, а другой обещает служить ему и во всем его воле повино­ваться, а своей не иметь». По этим соображениям крепостное право он рассматривал как договорное и считал недопустимым его расторжение по требованию одной стороны. При внима­тельном исследовании всех рассуждений мыслителя о формах крепости становится заметной тенденция ее трактовки как до­говора трудового найма. Надо отметить, что во время своей ра­боты на Урале Татищев столкнулся с полной правовой неурегу­лированностью положения сторон в договоре о найме рабочей силы. Ему стали очевидными все препятствия, которые грозят развитию промышленности в случае сохранения крепостного состояния крестьян. Не покушаясь в целом на отмену крепост­ного права, он пытался теоретически обосновать возможность рассматривать его как результат своеобразного договора найма, влекущего определенные обязанности для заключивших его сторон.

Такие жесткие формы несвободы, как рабство и холопство, Татищев осуждал, заявляя, что «рабство и неволя против закона христианского» и являются «плодом насилия», а не договора. За рабом признавал право требовать и добиваться своего осво­бождения.

Анализируя причины возникновения крепостного права в России, Татищев относил их к возмущениям, сотрясавшим страну в Смуту. Однако последовательным он в этом вопросе не был. Хотя он и признавал, что «до царя Федора крестьяне были вольными и жили за кем хотели», но в данное время в России вольность крестьян «с нашей формой монаршеского правления не согласуется и вкоренившийся обычай неволи пе­ременять небезопасно», однако насущно требуется значитель­ное смягчение условий крепости. Помещика, которого Татищев признавал стороной в договоре, он призывал заботиться о кре­стьянах, снабжать их всем необходимым, чтобы те имели креп­кие хозяйства, побольше скота и всякой птицы. Он выступал за введение поземельного налога и вообще настаивал на том, что­бы крестьянство было «податьми сколько можно облегчено». Подобная точка зрения глубоко укоренилась среди русских дворян-помещиков. Наиболее прогрессивно настроенные из них понимали юридическую несостоятельность крепостного права, но боялись его разрушения и предлагали различные по­лумеры, облегчающие участь крестьян.

Татищев настаивал на установлении юридического и эконо­мического статуса основных сословий в государстве, упорядо­ченное состояние которых придаст прочность государственно­му устройству. Главным занятием дворян он считал военную и государственную службу, полагая, что их привилегии должны соответствовать их статусу. Он предлагал сокращение срока дворянской службы («чтобы в тягость не было») и обеспечение воинов постоянным жалованьем.

На государство возлагалась забота и о купечестве: «огражде­ние его от всяких обид и неволи» и установление правил воль­ной торговли. Купечеству же, в свою очередь, необходимо «знать состояние торга», а горожанам - «ремесел совершенные свойства и ухватки».

Татищев беспокоился об экономии государственных средств. Поскольку он неоднократно выражал надежду на мир­ную политику России, то соответственно советовал войско в стране иметь только в целях обороны («государство защищать и оборонять»). При внешних агрессиях весь народ «совокупно» обязан на войны ходить, но по миновании опасности следует определить в армию людей, способных «к обороне и защищению государства». В таком войске каждый солдат «мыслит... чтобы в обер - и штаб-офицеры дослужиться». Татищев хотел бы видеть в армии образованных и мыслящих людей, причем не только в офицерском корпусе, но и в нижних чинах. Все его рассуждения в этом вопросе сводятся к предложению о форми­ровании небольшой, но хорошо обученной армии, содержание которой было бы необременительным для страны.

Большое внимание Татищев уделял рассмотрению Форм правления. Наличие той или иной формы правления он ставил в зависимость от размеров территории страны и степени обес­печения ее внешней безопасности. «Малые» народы, к тому же не подвергающиеся нападениям, вполне могут управляться все­народно (демократическая республика); «великие и находящие­ся также в безопасном положении могут установить у себя ари­стократическое правление» (аристократическая республика). «Великие же и от соседей небезопасные государства без само­властного государя в целости сохраниться не могут».

Рассматривает Татищев и Смешанные формы правлений, Но достоинств за ними не признает. В результате он приходит к выводу, что из всех «разных правительств каждая область (здесь в значении «страна». - Н. 3.) Выбирает себе образ правления, рассмотрев положение места, пространства, владения и состоя­ния людей, а не каждое годно всюду или каждой власти может быть полезно».

Тиранию (деспотию) Татищев называл худшей из всех форм правлений. Наилучшей формой правления для России Татищев считал ограниченную монархию, при этом он отмечал преиму­щества опоры монарха на двухпалатный выборный орган, учре­ждаемый «для лучшей государственной пользы управления». Цель этого органа: подготовка законов, разрешение «дел внут­ренней экономии» и обсуждение важнейших проблем («война, смерть государя или какое другое великое дело»). Представительный орган состоит из двух палат: Сената — высшей палаты, в состав которой входит 21 представитель из дворян, и Сове­та — второй палаты, где заседает 100 человек, избранных по бо­лее широким нормам представительства.

Об ограничении верховной власти представительным орга­ном Татищев высказывался неоднократно и в разных работах, особенно четко эта его позиция прослеживается в рассуждени­ях о процессе законодательства. Монарх выступает у него в ро­ли верховного законодателя, но издаваемые им законы должны соответствовать естественному праву, справедливости и общей пользе. Соблюдение таких требований один человек не может полностью обеспечить, поэтому необходимо, сохранив за мо­нархом формальное право на титул верховного законодателя, потребовать предварительного рассмотрения и одобрения каж­дого законопроекта различными ведомствами и выборными уч­реждениями. Роль монарха будет заключаться в подписании го­тового законопроекта.

В настоящее время, по мнению Татищева, в России отсутст­вует соответствие естественных и положительных законов, объ­ясняющееся невежеством и ошибками законодателей, а поэто­му необходимо подготовить новое Уложение взамен устаревше­го, но еще действующего Соборного уложения 1649 г. Он считал, что новые законы следует писать четким и доступным для любого подданного языком и поручить их составление «лю­дям в законах искусным и отечеству беспристрастно верным».

Соблюдению законов Татищев придавал большое значение, полагая, что «в государстве не персоны управляют законом, а закон персонами». При составлении нового проекта Уложения, отмечал он, необходимо проведение кодификационных работ для устранения существующей в нынешнем законодательстве «неразберихи» и противоречий. Новые законопроекты до их принятия следует подвергнуть широкому обсуждению. В тех случаях, когда всему народу не представляется возможность со­браться, то следует заменить народный референдум выборными представительными учреждениями («сеймами и парламента­ми»), наделенными «полной мочью».

Рассматривая вопросы, связанные с судоустройством и судо­производством, Татищев настаивал на профессиональной подго­товке судей, полагая, что на судебные должности должны опре­деляться лица только с соответствующей профессиональной подготовкой. Такая позиция в конечном итоге привела бы к сглаживанию сословных граней (что впоследствии и было сде­лано в Судебных уставах 1864 г.).

Вообще образованию, его организации, распространению и качеству Татищев уделял серьезное внимание. С отсутствием просвещения в стране он даже связывал «бунты и разорения», поскольку он полагал, что народное недовольство выражается в такой форме именно потому, что «народ никакого просвеще­ния не имеет и в темноте суеверий утоплен», поэтому его так легко могли обманывать всякие «коварные плуты». В данном случае Татищев имел в виду самозванцев, раскольников и «сво­их мятежников» (Милославских и Ивана Хованского), которые «учинили великие беды и смятения».

Пользу наук он считал очевидной и даже связывал промыш­ленное и экономическое процветание Англии и Франции именно с развитием и распространением в этих странах наук. Он настаивал на предоставлении возможности обучения за гра­ницей тем чиновникам, которые состоят «в знатных услугах и правлениях, яко в Сенате, Иностранной коллегии и в посольст­вах во иностранные государства, тем весьма нужно знать со­стояние, силы богатства, законы и порядки тех государств, с которыми чаем союз или войну иметь». Но учить также необхо­димо военных, купечество и простой народ.

Предусмотрел он организацию образования по губерниям, связанную с подготовкой учителей для проведения его про­граммы.

При общей оценке взглядов В. Н. Татищева необходимо принимать во внимание цензурные условия, а также трагиче­ские перипетии в его судьбе (неоднократные отстранения от должностей, опалы), которые, несомненно, обусловили опреде­ленную осторожность в изложении им своих политических взглядов.