Радник

---

Период политической деятельности и воинской службы князя Андрея Михайловича Курбского (1528-1583) совпал с ин­тенсификацией государственного строительства в России. Со­словно-представительная монархия, сформировавшаяся в ос­новных чертах в середине XVI в., предусматривала необходи­мость соборного решения всех общегосударственных дел.

В этой исторической ситуации сформировались две тенден­ции в развитии русской государственности и сопровождавшей его политической теории, которые отвечали идеалам различных социальных групп господствующего класса. Одна из них, опи­равшаяся на реформы 1550-х гг., предполагала развитие орга­нов сословного представительства в центре и на местах. Другая, проводимая непосредственно самим Иваном IV, заключалась в обосновании права неограниченной власти в руках царя по­средством установления деспотического политического режима системой опричных нововведений.

Князь Андрей Михайлович Курбский, принимавший актив­ное участие в деятельности правительства (Избранной рады), был сторонником сословного представительства в центральных и местных органах власти.

В исторической литературе утвердилась традиция, в силу ко­торой основные политические фигуры, принимавшие активное участие в жизни русского общества середины XVI в., противо­поставлялись следующим образом: Иван IV именовался защит­ником единодержавия, проводником прогрессивной политиче­ской идеологии, а Курбский, в свою очередь, представлялся «защитником старобоярских порядков», «феодального права отъезда» и «раздробления на ряд независимых вотчин» центра­лизованного государства. Эта точка зрения, введенная в науч­ный оборот еще русским дореволюционным историком С. Ф. Платоновым, сохраняется и в ряде современных работ.

В настоящее время данная схема оценок стала вызывать серьезные возражения.

Князь Андрей Михайлович Курбский был выходцем из ста­ринного рода, своего положения при царском дворе («боярин, советник и воевода») он добился исключительно бл

агодаря личным заслугам, оказанным царю воеводской службой и пра­вительственной деятельностью, за которые и был пожалован землей в окрестностях Москвы, а впоследствии (1556) и бояр­ским чином. С падением правительства (Избранной рады) он подвергся опале как его активный деятель. Объективно оценив значение царской немилости, он решил бежать. В послании к старцу Псково-Печерского монастыря Вассиану боярин прямо пишет, что до него дошел слух «об умышлениях» великого кня­зя, собиравшегося его убить, и поэтому «сего ради сице и по­мыслив, како бы избегнути неправедного убиения», он оставил отечество (15.64). Иван IV не оспаривает этих обстоятельств, а в ответных посланиях князю и заявлении польскому королю он прямо вменяет в вину Курбскому именно «умышление над го­сударем... над его царицей и над детьми... всякое лихо дело».

Курбский пожелал избегнуть позорной и незаслуженной казни, совершавшейся к тому же без процедуры судопроизвод­ства. Рассматривая свою прежнюю службу на родине, князь пи­сал, что он всегда доблестно сражался во славу отечества, «пол­ки водил преславно... и никогда бегуном не был», доверенное ему войско не обращал спиной к врагу.

Курбский традиционно считал Источником власти в государ­Стве Божественную волю - «цари и князи от Всевышнего помазуются на правление...», а цель верховной власти усматривал в справедливом и милостивом управлении державой ко благу всех ее подданных и в праведном (правосудном) разрешении всех дел. Правый суд и его вершение - первейшая задача пра­вителя.

Вслед за Зиновием Отенским Курбский не одобряет празд­ного времяпрепровождения облеченных высшей властью лиц, но если Зиновий требовал исполнения служебного долга от новгородско-псковского великокняжеского наместника Я. В. Шишкина, то Курбский с теми же требованиями обра­щается непосредственно к самому царю. Так, например, он не одобряет частых и длительных поездок царя на богомолье в дальние монастыри, считая такое занятие пустой тратой вре­мени. Цари прежде всего должны радеть о государственных делах, а не тратить свое время и силы на богомольные поезд­ки по монастырям, куда корысти ради их приглашают монахи. Такие поездки и обычно сопровождающую их «милостыню» Курбский осуждал. Показную приверженность Ивана IV к широковещательному отправлению. религиозного культа вое­вода называл «благочестием ложным и обещанием Богу сопро-тивным разуму».

Нынешняя власть, по мнению боярина, уклонилась от вы­полнения задач, возложенных на нее высшей волей, поэтому он считает ее лишенной Божественного покровительства, назы­вая безбожной и беззаконной. На царском престоле оказался человек, не подготовленный к управлению государством ни об­разованием, ни воспитанием. Он груб, неучен и воспитан «во злострастиях и самовольстве», такому человеку «неудобно бы­вает императором быти». В первую половину царствования, ко­гда власть была ограничена мудрым Советом, управление госу­дарством осуществлялось успешно как во внешней сфере, так и во внутренних делах. При участии правительства (Избранной рады) совместно с царем в делах государства во всем чувствова­лось мудрое управление, воеводами назначались искусные и храбрые люди, в войсках учреждался порядок, верное служение отечеству щедро вознаграждалось. Напротив, нерадевшие оте­честву «паразиты и тунеядцы» не только не жаловались, но и прогонялись. Такая политика подвигала «человеков на мужест­во... и на храбрость». «Се таков был наш царь, поки любил око­ло себя добрых и правду советующих».

Упадок в делах государства и сопутствующие ему военные неудачи Курбский связывает с падением правительства и введе­нием опричнины. Роспуск Рады знаменовал полное и безуслов­ное сосредоточение ничем не ограниченной власти в руках Ивана IV. «Скоро по Алексееве смерти и Сильвестрову изгна­нию воскурилось гонение великое и пожар лютости по всей земле Русской возгорелся». Создав для поддержания своего ти­ранического режима «великий полк сатанинский» (опрични­ков), царь произвел «опустошение земли своея», которого «ни­когда не бывало ни у древних поганских царей, ни бо при не­честивых мучителях христианских». Обобщив свои критические замечания, Курбский сделал вывод о законопреступности такой власти.

В условиях деспотического правления Ивана Грозного в об­ществе, по словам Курбского, процветала клевета на «друзей и соседов знаемых и мало знаемых, многих же отнюдь не знае-мых». Режим благоприятствовал не только «подписным лис­там», но и тем, в которых значились псевдонимы («подписыва­ют их на святых имена»), или вообще анонимным. Оклеветан­ных казнили без суда и следствия, зачастую мотивы доносов были корыстны («богатств ради и стяжания»).

Весь социальный порядок в государстве был нарушен. Купе­ческие и землевладельческие чины пострадали от налогов («безмерными даньми облагаемы»), мздоимства и казнокрадст­ва («от немилостивых приставов»). Многие крестьяне разори­лись и снялись с земли, стали «без вести бегунами», иные сво­бодные люди продавали своих детей в рабство («в вечные рабо­ты»), другие в отчаянье кончали жизнь самоубийством.

Воинский чин также пришел в упадок, поскольку «лютость власти твоей» погубила... многочисленных воевод... искушен­ных в руководстве войсками», в результате чего великая армия была послана в чужие земли без опытных и знающих полководцев, что привело к «поражению воинскому» и напрасному про­литию крови.

Государственный аппарат (чиновничество) стал работать плохо, служебный долг исполнялся недобросовестно, посколь­ку чиновничьи посты замещались не достойными людьми, а «ябедниками», клеветниками и доносчиками. Среди чиновни­ков процветало мздоимство и грабительство в отношении лиц, обращавшихся к ним за защитой своих интересов.

Сравнивая Ивана IV с царем Иродом, Курбский называет его Тираном, А способ реализации им властных полномочий законопреступным. Царь не только погубитель высшего духов­ного лица (митрополита Филиппа), прямого выразителя Боже­ственной воли, но и нарушитель всего государственного поряд­ка: «чин скверно соделал, царство сокрушил: что было благо­честия, что правил жития, что веры, что наказания - погубил и исказил... Твоего величества преизобилие злости... с кромеш-никами привело к опустошению вся святорусские земли».

Курбский развил и углубил критику Организации суда и судо­Производства, Начатую его современниками Максимом Греком, Зиновием Отенским и И. С. Пересветовым, добавив к ней еще и критику законодательства. Оперируя традиционными поня­тиями правды, справедливости и закона, он считает, что закон, принятый государственной властью, должен соответствовать правде и справедливости. И только разумные веления государ­ственной власти и справедливые ее требования могут быть вос­приняты народом как законные предписания, необходимые к выполнению.

Подобные рассуждения Курбского во многом восходят к ос­новным постулатам политической теории Аристотеля и особен­но Цицерона. Излагая свои требования к закону, Курбский подчеркивает, что закон должен содержать реально выполни­мые требования, ибо беззаконие - это не только не соблюде­ние, но и создание жестоких и неисполнимых законов. Такое законотворчество, по мнению Курбского, преступно. «Цари властелины, которые составляют жестокие законы и невыпол­нимые предписания, должны погибнуть».

В его подходе присутствуют Элементы естественно-правовой Теории, Активно обсуждавшейся в трудах западноевропейских мыслителей XVI в. «Правда», «добро» и «справедливость» вос­принимаются как составные компоненты естественных зако­нов, посредством которых Божественная воля сохраняет на земле свое высшее творение - человека. Если это еще не трак­товка естественно-правовых законов и категорий, то уже явное приближение к ней.

Современное состояние суда вызывает глубокое неодобре­ние у Курбского. Суд совершается в государстве неправосудно и немилостиво. «А что по истине подобает и что достойно цар­ского сана, а именно справедливый суд и защита, то давно уже исчезло» в государстве, где давно «опровергохом законы и уста­вы святые».

Особое недовольство вызывает у Курбского Практика заочно­Го осуждения, Когда виновный, а в большинстве случаев просто несправедливо оклеветанный человек лишен возможности лич­но предстать перед судом. Принцип объективного вменения, так широко использовавшийся в карательной практике оприч­ного террора, характеризовался Курбским как проявление без­закония. «Закон Божий да глаголет: да не несет сын грехов отца своего, каждый во своем грехе умрет и по своей вине понесет казнь». Курбский считает проявлением прямого беззакония, когда человека «не токмо без суда осуждают и казни предают, но и до трех поколений от отца и от матери влекомых осужда­ют и казнят и всенародно погубляют... не только единоколен-ных, но аще знаем был сосед и мало к дружбе причастен». По­добную политику он характеризовал как «кровопролитие непо­винных».

Возражает князь Андрей и против участившегося примене­ния жестоких наказаний, особо выделяя среди них смертную казнь, которая, по его представлениям, должна назначаться в исключительных случаях и только по отношению к нераскаяв­шимся преступникам.

Характеризуя произвол и беззаконие, Курбский критически отмечает распространение Жестоких и позорящих наказаний, А также практику их исполнения не государственными чиновни­ками (палачами), а обычными людьми, не имеющими никакого отношения к судебным ведомствам. Заставляют людей обыч­ных, свидетельствует он, «самим руки кровавить и резать человеков».

Другой отмечаемой боярином Формой внесудебного произво­Ла Стало незаконное воздействие на людей, с помощью недоб­ровольной присяги и клятвы принуждаемых к определенному поведению, часто безнравственному. Так, заставляют под при­сягой и крестоцелованием «не знатися не токмо со други, и ближними, но и самих родителей и братьев и сестер отрицати-ся... против совести и Бога...».

В государстве не стало свободы и безопасности для поддан­ных, не говоря уже о том, что царь ввел «постыдный обычай», затворив все «царство русское словно в адовой твердыне», и ес­ли кто «из земли твоей (Ивана IV. - Н. 3.) Поехал... в другие земли... ты такого называешь изменником». Результатом такого правления Курбский считает оскудение царства («опустошение земли своея»), падение его международного престижа («злая слава от окрестных суседов») и внутреннее недовольство и сму­ту («нарекание слезное ото всего народа»). Причину «искривле­ния» некогда правильного управления царством Курбский ус­матривает в приближении к царю «злых советников». «Злому» совету придается почти гротескное символическое значение. «Сатанинский силлогизм» настоятеля Песношского монастыря (что у Яхромы) Вассиана Топоркова сыграл, по мнению Курб­ского, трагическую роль, обеспечив перемену в личности царя и образе его действий. «Лукавейший иосифлянин» дал царю со­вет: «не держать себе советников умнее себя».

Установившийся Тиранический режим Привел к потере значе­ния Земского собора, который стал всего лишь безгласным проводником воли деспота и окружающих его злодеев.

Курбский довольно тонко подметил, что политический ре­жим террора и беззакония практически сводит на нет все воз­можности формы правления, даже в том случае, когда собира­ется Земский собор расширенного состава. Но он наивно пред­полагал, что замена одних советников - «злых и лукавых» на других - мудрых, добрых и сведущих может изменить порядки в государстве. Он видел, что губительный деспотический режим не может продолжаться долго, и высказал предположение о не­обходимости приближения его конца насильственным образом. История, утверждал он, знала немало примеров деспотических правлений и дала хорошие уроки подобным правителям. Ги­бель такого царства может наступить как по воле провидения, так и в результате открытого сопротивления, оказанного под­данными правителю, «творящему беззаконие» и не радеющему о пользе своего отечества.

Выдвинутое Иосифом Волоцким Положение о праве народа на оказание сопротивления Злонамеренной власти Получило Дальнейшее развитие В государственно-правовой концепции Курбского, причем характеристика «беззаконного правления» была значительно расширена. Курбский выдвинул также совер­шенно иные условия, на базе которых может правомерно воз­никнуть подобное сопротивление. Не отказываясь от элементов сакрализации власти, не умаляя ее значения и авторитета, Курбский, конструируя образ идеального правителя, на первое место выдвигает такие черты, которые характеризуют носителя власти как политического правителя и дают возможность оце­нивать его деятельность по реальным результатам в социально-политической практике государственного строительства. Осо­бое внимание уделяется умению царя управлять государством и вершить правый суд.

Наилучшим вариантом организации Формы правления Ему представляется монархия с выборным сословно-представительным органом, участвующим в разрешении всех наиважнейших дел в государстве. «Царь аще почтен царством... должен искать доброго и полезного совета не токмо у советников, но и всена­родных человек», при этом «самому царю достоит яко главе были и любити мудрых советников своих». Ивану III Сопутст­вовали большие воинские и политические удачи именно пото­му, что он часто и помногу советовался с «мудрыми и мужест­венными сигклиты его... и ничто же начинати без глубочайше­го и многого совета». Курбский был не только за создание представительного органа (Совет всенародных человек), но и различных «сигклитов», состоящих из советников «разумных и совершенных во старости мастите... во среднем веку, тако же предобрых и храбрых и тех и онех в военных и земских вещах по всему искушенных», т. е. специалистов самых различных профилей, без совета которых «ничесоже устроити или мысли-ти» в государстве не следует.

Форма государственного устройства В виде единой централи­зованной государственной системы не вызывала у него никаких нареканий и вполне им одобрялась.

Таким образом, князь Андрей Курбский отстаивал форму власти, организованную в виде сословно-представительной мо­нархии, в которой все властные и управленческие полномочия могли быть реализованы только на основании надлежащим об­разом принятых законов. Правда, его позитивная конструкция, предусматривающая создание коллегиальных, форм управления страной, изложена схематично; практически им утверждался только сам принцип построения наилучшей модели власти и управления, возможный в современных ему условиях. Напротив, его критические замечания остры и злободневны. Он дал развернутую критику тиранического опричного режима, кото­рая оказала большое влияние на дальнейшее развитие русской политико-правовой мысли.

< Попередня   Наступна >