Радник

Герберт Спенсер (1820-1903) принадлежит к числу талант­ливых самоучек, которые не получили в свое время системати­ческого образования и тем не менее сумели приобрести обшир­ные познания в самых различных областях. Спенсер основа­тельно интересовался биологией, психологией, этнографией, историей. За несколько лет до выхода «Происхождения видов» Чарлза Дарвина он самостоятельно сформулировал «закон вы­живания наиболее приспособленных» в борьбе за существова­ние. В историю обществознания он вошел как один из основа­телей социологии, которому довелось осуществить дальнейшее совершенствование социологической методологии на новом материале и в новой традиции эмпиризма, столь сильной имен­но в Англии во второй половине XIX в.

Спенсер не принял контовского закона «трех стадий» и ка­тегорически отверг утопические ожидания нового обществен­ного строя, изложенные французским мыслителем в «Позитив­ной политике». Приверженность либеральному радикализму и критика социализма сочетались у него с верой в объяснительные возможности социологии как отрасли подлинно научного знания об обществе, государстве, о закономерностях их эволю­ции. В историю социальной науки XIX в. им вписаны несколь­ко памятных страниц, и связано это с его мастерским истолко­ванием и применением древней метафоры, уподобляющей об­щество и государство Живому организму. Это означало заметный разрыв с декартовской и бэконовской традицией рассмотрения общества и государства некими механизмами с причинно-след­ственными особенностями их организации и деятельности. Эта перемена стала настолько важным этапом в развитии методоло­гии социальных и политических исследований, что влияние ее ощутимо во многих областях современной общей социологии, политологии и государствоведения.

Английский исследователь первым из социологов наиболее полно использовал аналогии и термины из области науки о жи­вых существах (биологии), уподобляя и сопоставляя общество с биологическим организмом, тщательно анализируя черты сходств и различий в принципах их построения (структуры) и развития (эволюции). Результатом такого уподобления и со­поставительного анализа стало обнаружение некоторых законо­мерностей и стадиальности органической жизни, например пе­реход от простого к сложному (интеграция), от однородного к разнородному (дифференциация), с последующим перенесени­ем обнаруженных закономерностей в истолкование стадий эво­люции и функционирования различных обществ и государств.

Наблюдаемые в жизни общества процессы роста и усложне­ния их структуры и функций или связанности его отдельных частей (элементов), их дифференциации Спенсер представил как процесс постепенного объединения различных мелких групп в более крупные и сложные, которым он дал название «агрегаты». Этим названием охватывались такие общественные группы и объединения, как племя, союз племен, города-госу­дарства, империи. Было принято во внимание также, что, раз возникнув, эти объединения (агрегаты) испытывают воздейст­вие иных факторов перемен - социально-классовой диффе­ренциации, специализации в виде разделения труда, образова­ния органов политической власти (регулятивная система), а также возникновения земледелия, ремесел (система органов «питания»), возникновения специализированной «распредели­тельной системы» (торговли, транспорта и иных средств сооб­щения).

Исходным положением для оценки общественных структур и остальных частей политических агрегатов у Спенсера стало положение о том, что общество существует для блага всех чле­нов, а не члены его существуют для блага общества. Другими словами, благосостояние общественного агрегата не может счи­таться само по себе целью общественных стремлений без учета благосостояния составляющих его единиц. В этом смысле все усилия И Притязания политического агрегата (политического, института, в частности) сами по себе мало что значат, если они не воплощают в себе притязания составляющих данный агрегат единиц. Эта характерная особенность позиции английского мыслителя дает основание для отнесения ее к разряду либе­ральных социально-политических установок.

Объясняя свой подход к рассмотрению структуры и деятель­ности социально-политических агрегатов, Спенсер говорил, что между политическим телом и живым телом не существует ни­каких других аналогий, кроме тех, которые являются необходи­мым следствием взаимной зависимости между частями, обна­руживаемой одинаково в том и другом. К сказанному следует добавить, что в те времена в европейском политическом слова­ре не было еще термина «политическое учреждение» и этот структурный элемент политической жизни именовался полити­ческим телом (отсюда же ведет свое происхождение и слово «корпорация», употреблявшееся вначале для обозначения неко­торых сословий, например горожан, купцов и др.). О достоин­ствах метода аналогий и его оправданности сам исследователь заметил, что «аппараты и функции человеческого тела достав­ляют нам наиболее знакомые иллюстрации аппаратов вообще».

У Спенсера можно найти и довольно существенные оговор­ки относительно пределов аналитических возможностей метода аналогий, поскольку опасность завышенной биологизации со­циальных и политических структур была очевидной. «Общест­венный организм, будучи раздельным (дискретным), а не кон­кретным, будучи асимметричным, а не симметричным, чувстви­тельным во всех своих единицах, а не в одном чувствительном центре, не может быть сравниваемым ни с одним, особо взятым типом индивидуального организма, растительного или живот­ного... Единственная общность между двумя сравниваемыми нами родами организмов есть общность основных принципов организации» (Принципы социологии, 1898).

Обращаясь к истории возникновения государства и полити­ческих институтов, Спенсер утверждал, что первоначальная по­литическая дифференциация возникает из семейной диффе­ренциации - когда мужчины становятся властвующим классом по отношению к женщинам. Одновременно происходит диф­ференциация и в классе мужчин (домашнее рабство), которая приводит к политической дифференциации по мере возраста­ния числа обращенных в рабство и зависимых лиц в результате военных захватов и увода в плен. С образованием класса рабов-военнопленных и начинается «политическое разделение (диф­ференциация) между правящими структурами и структурами подвластными, которое продолжает идти через все более высо­кие формы социальной эволюции».

Вместе с расширением практики завоеваний усложняется классовая структура - возникают различные сословия, выделя­ется особый правящий слой и тем самым усложняется полити­ческая структура. В ходе объединения усилий во имя военных целей возрастает роль «принудительной кооперации», что ведет к утрате индивидуальности у ее участников (так, в военном ти­пе социальной организации индивид оказывается собственно­стью государства). В это время сохранение общественных усто­ев становится самой главной целью, тогда как сохранение каж­дого члена общества - целью второстепенной.

Военизированное общество достигает «полного кооператив­ного действия» (работа всей невоюющей части населения на нужды воюющей, сплочение всего агрегата с подчинением ему жизни, свободы и собственности составляющих его единиц). Это единение и сплочение невозможны без посредничества власти, без особой, иерархизированной системы централизации управления, распространяемой на все сферы общественной деятельности. Статус иерархизированной подчиненности - са­мая примечательная черта военного правления: начиная от дес­пота и кончая рабом, все являются господами стоящих ниже и подчиненными тех, кто стоит выше в данной иерархии. При этом регламентация поведения в таком обществе и при таком правлении носит не только запрещающий характер, но также и поощряющий. Она не только сдерживает, но и поощряет, не только запрещает, но и предписывает определенное поведение.

Другим, противоположным строем организации и управле­ния Спенсер считает промышленный (индустриальный) тип ор­ганизации общества. Для него характерны добровольная, а не принудительная кооперация, свобода ремесел и торговли, не­прикосновенность частной собственности и личной свободы, представительный характер политических институтов, децен­трализация власти и обеспечение способов согласований и удовлетворения различных социальных интересов. Всему за­дает тон промышленная конкуренция («мирная борьба за суще­ствование»), происходящая в обстановке упразднения сослов­ных барьеров, отказа от принципа наследования при замещении государственных должностей. Для правосознания и нравов про­мышленного общества характерна распространенность чувства личной свободы и инициативы, уважение к праву собственно­сти и личной свободе других, меньшая мера подчиненности ав­торитету властей, в том числе религиозным авторитетам, исчез­новение раболепия, слепого патриотизма и шовинизма и т. д.

В движении от военного к промышленному типу общества Спенсер видел закономерность общей социально-политической эволюции, что отчасти совпадало по времени с процессом ис­торического движения от сильно иерархизированного и воен­но-сплоченного феодального строя к обществу, основанному на товарном обмене, разделении труда и высоко ценимых лич­ных правах и свободах индивидов.

Главной закономерностью в общественных изменениях, от­носящихся к обществу и государству, он считал закон эволю­ции и прогресса, причем главным изменением здесь следует считать переход от социума, целиком подчиняющего индивида, к обществу, которое заботится о составляющих его индивидах. В каждом достаточно развитом обществе можно обнаружить сосуществование трех регулятивных систем — производитель­ной, распределительной и регулятивной. Регулятивная система, олицетворяемая государством, обеспечивает подчинение со­ставных частей целому. Наилучшим образом эта деятельность организована в государстве с представительным парламентским правлением, ибо здесь наилучшим образом обеспечены соци­альная справедливость и индивидуальная свобода. Характерно, что свобода, согласно Спенсеру, является естественным пер­вичным правом человека, она существует задолго до появления государства и именно из нее вырастает весь набор основных гражданских свобод в государстве. Справедливость и право Спенсер трактует в духе традиции утилитаризма, для которого они являются мерой индивидуальной и общественной пользы. Польза в данном случае сопряжена с его органическим толкованием социальных и политических организмов, т. е. в смысле их потребностей в приспособлении к внешним условиям своего существования и обретения некоего биологического равнове­сия со средой и другими организмами.

В правопонимании Спенсера наиболее отчетливо заявляют о себе вольные или невольные притязания утилитаристской юриспруденции вывести естественные права человека не из ра­циональных начал, как это было еще у Т. Гоббса, которого они вынуждены были взять в свои родоначальники в качестве изо­бретателя «командной теории права», а из своеобразных естест­венно-социологических начал, где тон задают биологические (как у Спенсера) либо психологические (как у Бентама) исход­ные естественнонаучные начала и конструкции. В этом смысле весьма примечательным выглядит суждение Спенсера о том, что «мнение, приписывающее правительству создание прав, на­столько далеко от истины, что мы можем утверждать обратное: права, более или менее ясно установленные раньше появления правительства, становятся менее очевидными по мере того, как правительство развивается...».

В социальном воздействии права он различает две ориента­ции - позитивную, включающую право любого индивида на свободное развитие личности, свободную активность и сво­бодное пользование ее результатами, и негативную, нацелен­ную на ограничение этих прав вследствие необходимости ува­жать свободу других. В итоге право становится похожим на совокупность этических норм, которые принудительно ис­пользуются обществом и государством во имя защиты свободы индивидов.

Впоследствии, уже в XX столетии, многие эволюционные построения и характеристики Спенсера были использованы и вмонтированы в социальные концепции перехода к «индустри­альному* (Арон) и «постиндустриальному обществу» (Белл и др.). Определенный импульс к интегрированию различных от­раслей и областей обществознания, в том числе в русле возник­шей в начале XX в. так называемой синтезированной (инте­гральной) юриспруденции, дала одна из последних фундамен­тальных работ Спенсера под названием «Синтетическая философия». В русской теоретической мысли это более всего заметно на концепциях «синтетической теории права» (Ящен-ко, Виноградов) и «синтетической философии анархо-коммунизма» (Кропоткин). Сам Спенсер обосновывал интегративный подход не только соображениями удобства метафоры организ­ма, но также трудностями обособления истинных понятий от ложных. В работе «Опыты научные,, философские, политиче­ские» он писал: «Слова порою значительно утрачивают наше доверие по причине злоупотребления ими. Истинные представ­ления, ими обозначаемые, так тесно сочетаются с ложными идеями, что в значительной мере утрачивают свои признаки. Это очевидно произошло со словом «право».

В последнем, третьем томе «Принципов социологии» Спен­сер предложил своеобразный социологический прогноз относи­тельно возможных результатов социалистических преобразова­ний современного общества. Признавая тяготы и ущербность общественного бытия в условиях капиталистической конкурен­ции и отдавая должное привлекательности идеи всеобщего братства, Спенсер в то же время полагал, что социализм созда­ет еще больше трудностей, чем в состоянии разрешить. Подчи­нение личных интересов общественным и общественная орга­низация труда потребуют, утверждал он, расширения принуди­тельной активности государства, роста бюрократии и ее обширных властных полномочий. Бюрократия затем консоли­дируется, закрепит свою власть и превратится в новую аристо­кратию, которую и вынуждены будут содержать трудящиеся массы. Вместо отрицания или отмирания государства произой­дет сплочение правящей иерархии, живущей за счет эксплуата­ции трудящихся. Классы не исчезнут, а лишь обновятся. Со­циализм, если он появится, станет только государственным бю­рократическим социализмом и никаким другим.

В современном ему опыте организации и деятельности со­циал-демократических партий Спенсер обращал внимание на преобладание автократических и бюрократических тенденций. Так, наличие этих тенденций в германской социал-демократии он связывал с тем, что партии оказались там неспособными мыслить и действовать вне традиционных для прусского воен­но-бюрократического строя стереотипов.

В социально-политической историографии Спенсер причис­лен к основоположникам и предтечам теории единого индуст­риального общества, а также к течению социал-дарвинизма в социальной философии Х1Х-ХХ вв. В области методологии его идеи унаследовали школы структурно-функционального анализа (Парсонс) и культур-антропологии.