Радник

Гуго де Гроот Гроций (1583-1645) - выдающийся голланд­ский юрист и политический мыслитель, один из основателей раннебуржуазного учения о государстве и праве, рационалисти­ческой доктрины естественного и международного права Ново­го времени.

Гроций был энциклопедически образованным и плодови­тым автором, создавшим более 90 произведений по истории и теории государства и права, проблематике войны и мира, меж­дународного, естественного и канонического права, вопросам общей истории, этнографии, античной литературы и культуры. Его основной труд - это фундаментальное произведение «О праве войны и мира. Три книги, в которых объясняются ес­тественное право и право народов, а также принципы публич­ного права» (1625). Политико-правовые взгляды Гроция изло­жены и в таких работах, как трактат «О праве добычи» (его часть под названием «Свободное море, или О праве, принадле­жащем голландцам в области торговли с Индией» была опубли­кована в 1609 г.), «О древности и строе Батавской республики» (1610), «Введение в изучение права Голландии» (1631) и др.

Для Гроция как одного из ранних представителей формиро­вавшегося буржуазного «юридического мировоззрения» сущест­венный интерес представляли как теоретическое обоснование того нового правопонимания, которое соответствовало бы со­циально-историческим реалиям эпохи перехода от феодализма к капитализму и утверждения буржуазного общества, так и сис­тематическая научная разработка на базе такого правопонима­ния основных начал, принципов и форм внутригосударствен­ной жизни и международного общения. Стремление к последо­вательно юридическому рассмотрению проблем общества, государства, внутренней и внешней политики ярко проявляется и в том, что также и проблемы войны и мира (столь злободнев­ные в обстановке Тридцатилетней войны, когда появился в свет основной труд Гроция) ставятся и решаются Гроцием именно в правовой плоскости, с позиций юриспруденции, а не науки о политике.

Обосновывая свой юридический подход к освещаемой тема­тике, Гроций подчеркивал, что он воздерживается от вопросов, «как предпочтительнее поступать в различных обстоятельствах по соображениям целесообразности, ибо эти вопросы составля­ют предмет специальной науки - политики, которую Аристо­тель излагает совершенно особо, не примешивая к ней ничего постороннего; иначе поступает Боден, у которого эта наука со­четается с наукой нашего права. Однако в некоторых местах я упоминаю о том, что полезно, но лишь мимоходом, с тем что­бы провести яснее отличие этого вопроса от вопросов о спра­ведливости».

Таким образом, по Гроцию, Предмет юриспруденции - это вопросы права и справедливости, а Предмет политической нау­ки - целесообразность и польза.

Для того чтобы придать юриспруденции «научную форму», согласно Гроцию, необходимо тщательно отделить то, «что воз­никло путем установления, от того, что вытекает из самой природы», ибо в научную форму может быть приведено лишь то, что вытекает из природы вещи и всегда пребывает тождествен­ным самому себе (т. е. естественное право), тогда как то, что возникло путем установления (в частности, установление госу­дарства путем договора, волеустановленные формы права — бо­жественное право, государственные законы, право народов), изменчиво во времени, различно в разных местах и, подобно всем остальным единичным вещам, лишено какой-либо науч­ной системы. Поэтому, отмечал Гроций, в юриспруденции сле­дует различать «естественную, неизменную часть» и «то, что имеет своим источником волю».

Подобные устремления Гроция — при всей специфике его позиции, подхода и словаря — по своему теоретико-концепту­альному и логическому смыслу созвучны современным поис­кам именно в системе права отправных научных основ и исход­ных принципов для систематизации и теоретической разработ­ки законодательства.

В соответствии с таким пониманием предмета юриспруден­ции существенное значение Гроций придавал предложенному еще Аристотелем делению права на естественное и волеуста-новленное.

Естественное право При этом определяется им как «предпи­сание здравого разума». Согласно этому предписанию то или иное действие — в зависимости от его соответствия или проти­воречия разумной природе человека — признается либо мо­рально позорным, либо морально необходимым. Естественное право, таким образом, выступает в качестве основания и крите­рия для различения должного (дозволенного) и недолжного (недозволенного) по самой своей природе, а не в силу какого-либо волеустановленного (людьми или Богом) предписания (дозволения или запрета).

Естественное право, согласно Гроцию, — это и есть «право в собственном смысле слова», и «оно состоит в том, чтобы пре­доставлять другим то, что им уже принадлежит, и выполнять возложенные на нас по отношению к ним обязанности». Ис­точником этого права в собственном смысле (т. е. естественно­го права, которое вместе с тем и есть справедливость) является, согласно Гроцию, вовсе не чья-либо выгода, интерес или воля, а сама разумная природа человека как социального существа, которому присуще стремление к общению (общительность), «но не всякая общительность, а именно стремление к спокойному и руководимому собственным разумом общению человека с себе подобными».

В соответствии с этой разумной социальной общительно­стью человеку присуща способность к знанию и деятельности согласно общим правилам. Такое соблюдение общих правил общежития и есть «источник так называемого права в собст­венном смысле: к нему относятся как воздержание от чужого имущества, так и возвращение полученной чужой вещи и воз­мещение извлеченной из нее выгоды, обязанность соблюдения обещаний, возмещение ущерба, причиненного по нашей вине, а также воздаяние людям заслуженного наказания».

Характеризуя естественное право как право в собственном, тесном смысле слова, Гроций отмечает, что право в более ши­роком смысле (т. е. формы волеустановленного права) являют­ся правом в конечном счете постольку, поскольку не противо­речат разумной человеческой природе и естественному праву. «Сказанное нами, - пишет Гроций, - в известной мере сохра­няет силу даже в том случае, если допустить - чего, однако же, нельзя сделать, не совершая тягчайшего преступления, - что Бога нет или что Он не печется о делах человеческих».

Сама справедливость (т. е. естественно-правовой характер) воспрещений и предписаний божественного права зависит, по существу, от их соответствия положениям естественного права. «Ведь так как естественное право, - подчеркивал Гроций, - вечно и незыблемо, то Бог, которому чужда неправда, не мог предписать чего-либо, противного этому праву». Таким обра­зом, сам Бог, согласно концепции Греция, законодательствует в соответствии с принципом естественно-правовой справедли­вости. Естественное право «столь незыблемо, что не может быть изменено даже самим Богом. Хотя Божественное всемогу­щество и безмерно, тем не менее можно назвать и нечто такое, на что оно не распространяется... Действительно, подобно тому как Бог не может сделать, чтобы дважды два не равнялось че­тырем, так точно он не может зло по внутреннему смыслу об­ратить в добро».

На основе своей концепции естественного права (и соответ­ствующего ему волеустановленного права) Гроций стремился создать такую нормативно значимую, аксиоматическую систему юриспруденции, общие начала и положения которой можно было бы легко применить к конкретным реальным ситуациям внутри отдельных государств и к отношениям между государст­вами.

Возражая против представлений о том, что справедли­вость - это лишь польза сильных, что право создается силой, что именно страх побудил людей изобрести право, чтобы избе­жать насилия и т. д., Гроций в своей Договорной концепции Стремился показать, что происхождение государства и внутри­государственного права (законов) является логически неизбеж­ным следствием бытия естественного права. «Так как, - писал он, - соблюдение договоров предписывается естественным правом (ибо ведь было необходимо, чтобы между людьми су­ществовал какой-нибудь порядок взаимных обязательств, иного же способа, более согласного с природой, невозможно изобрес­ти), то из этого источника проистекли внутригосударственные права. Ибо те, которые вступили в какое-нибудь сообщество или подчинялись одному либо многим, тем самым или дали словесное обещание, или же должно предположить, что в силу природы самой сделки они молчаливо обязались последовать тому, что постановит большинство членов сообщества, или же те, кому была вручена власть».

В ходе критики утилитаристского тезиса Карнеада О том, что «польза есть как бы мать правды и справедливости», Гроций подчеркивал, что «мать естественного права есть сама природа человека, которая побуждала бы его стремиться ко взаимному общению, даже если бы мы не нуждались ни в чем; матерью же внутригосударственного права является самое обязательство, принятое по взаимному соглашению; а так как последнее полу­чает свою силу от естественного права, то природа может слыть как бы прародительницей внутригосударственного права».

Из трактовки Гроцием проблем возникновения Внутригосу­Дарственного права, Перехода от «естественного состояния» к «гражданскому обществу» и государству следует, что в сфере политики к правовому принципу справедливости присоединя­ется политический принцип пользы (и целесообразности). При этом в качестве исходной и определяющей причины возникно­вения и бытия политических явлений (государства и государст­венных законов) выступает естественное право (и справедли­вость), а польза и целесообразность - лишь как повод.

По существу, такова же и логика происхождения Междуна­Родного права, Которое как форму волеустановленного права Гроций в работе «О праве войны и мира» (расходясь в этом вопросе с римскими юристами, многими античными и средневе­ковыми авторами) отличает от права естественного. Подобно тому как законы любого государства преследуют его особую пользу, так и известные права, возникающие путем взаимного соглашения между всеми государствами или большинством го­сударств, возникают в интересах обширной совокупности всех таких сообществ, а не каждого сообщества (государства) в от­дельности. Это право и является, по Гроцию, правом народов, «которое получает обязательную силу волею всех народов или многих из них».

Проблема Соотношения права и силы - это в концепции Гроция прежде всего проблема связи естественного права (т. е. права в собственном, тесном смысле слова) с проистекающими из него волеустановленными формами права, образованными путем добровольного соглашения гражданскими властями и го­сударственными институтами. И в этом смысле сила в принци­пе трактуется Гроцием в качестве средства практической реали­зации требований естественного права во внутригосударствен­ной жизни и в международном общении.

Положение о том, что люди принуждаются своего рода си­лой к соблюдению справедливости, подчеркивает он, «относит­ся только к тем установлениям и законам, которые должны способствовать осуществлению права на деле; так что многие сами по себе слабые, желая избегнуть угнетения со стороны бо­лее сильных, чем они, объединяются для установления и со­блюдения общими силами правосудия, чтобы, не будучи в со­стоянии порознь равняться силами с могущественными, одо­леть их сообща». Только в таком смысле, подчеркивал Гроций, можно признать правильным изречение «право есть воля силь­нейшего».

Однако этот тезис, восходящий к древнегреческим софистам (Фрасимаху, Калликлу и др.), в трактовке Гроция имеет в виду не создание права, а его практическую реализацию, внешними средствами чего и выступают волеустановленные людьми учре­ждения и требования (государство, законы и т. д.). В этой связи Гроций высоко оценивал законодательную деятельность Соло­на, соединившего «силу и право», поскольку «право не получа­ет своего внешнего осуществления, если оно лишено силы для проведения в жизнь».

Присущая человеческой природе разумная общительность (представленная в естественном праве), а также проистекающее из требований естественного права сочетание в волеустанов-ленных формах права справедливости и пользы (права и силы) находит свое необходимое выражение в государстве, которое в учении Гроция как бы дедуктивным путем выводится в качест­ве следствия из начал естественного права. «Государство же, — подчеркивал Гроций, — есть совершенный союз свободных лю­дей, заключенный ради соблюдения права и общей пользы».

Такое определение государства, находящееся под заметным влиянием идей Аристотеля (государство как высшая и совер­шенная форма общения свободных людей) и Цицерона (госу­дарство как правовое общение и форма защиты общей пользы), вместе с тем выражает концепцию договорного происхождения государства.

Догосударственная стадия жизни людей характеризуется Гро-цием как «естественное состояние». В этом состоянии отсутст­вовала частная собственность, люди пребывали в «великой про­стоте», находились между собой «в некоей чрезвычайной вза­имной приязни» и пользовались «общностью имущества». Постепенно люди стали заниматься различными искусствами и ремеслами, вести более изысканный образ жизни, появились и развились человеческие пороки, произошел переход от перво­бытной общности имущества к распределению сперва движи­мых, а затем и недвижимых вещей. В отношениях между людь­ми ослабли справедливость и взаимная приязнь, «вследствие чего ни в труде, ни в потреблении плодов не сохранилось должного равенства». В процессе такого развития появилась ча­стная собственность, происхождение которой Гроций также связывал с «неким соглашением, или выраженным явно, как путем раздела, или молчаливо предполагаемым, как путем за­владения. Как только общность имущества опостылела, но не был произведен еще раздел, надо полагать, что все согласились в том, чтобы каждый получил в собственность то, чем успел за­владеть».

В целом как внутренняя логика осуществления естественно­го права, так и внешнесобытийная сторона развития естествен­ного состояния привели к тому, что «люди объединились в го­сударство», причем «не по Божественному повелению, но доб­ровольно, убедившись на опыте в бессилии отдельных рассеянных семейств против насилия, откуда ведет свое проис­хождение гражданская власть». Государство, следовательно, яв­ляется, по Гроцию, чисто человеческим установлением, хотя оно и было потом одобрено Богом как благодетельное для че­ловечества.

По своему социальному смыслу государство в трактовке Гроция выступает как соглашение большинства против мень­шинства, как союз слабых и угнетенных против сильных и мо­гущественных, а не как «заговор богачей» (Т. Мор) против бед­ных и слабых.

Сущность верховной власти состоит, по Гроцию, в том, что это - власть, действия которой не подчинены никакой другой власти и не могут быть отменены по усмотрению чужой власти. Под верховной властью, таким образом, имеется в виду суве­ренная власть. Общим носителем верховной власти (т. е. суве­ренитета) является государство в целом (как «совершенный со­юз»), носителем же власти в собственном смысле может быть одно или несколько лиц - сообразно законам и нравам того или иного народа. «Народы, подпавшие под господство другого народа, т. е. потерявшие свой суверенитет, - это, по оценке Гроция, - не государства сами по себе в современном смысле слова, но лишь подчиненные члены объемлющего их государ­ства». Суверенитет, следовательно, составляет отличительный признак государства вообще.

Рассматривая Классификацию форм правления, Данную раз­личными авторами (Аристотелем, Цицероном, Сенекой и др.), Гроций упоминает царскую (единодержавную) власть, власть знатнейших вельмож, свободную гражданскую общину, демо­кратическую республику и т. д. Форма правления, по его оцен­ке, не имеет существенного значения: «народ может избрать любой образ правления, ибо тот или иной правопорядок следу­ет оценивать не с точки зрения преимуществ его формы, о чем суждения людей весьма расходятся, но с точки зрения осущест­вления в нем воли людей». Вместе с тем очевидны как его от­рицательное отношение к тирании (которое основано на наси­лии и где отсутствует правопорядок), так и предпочтение, отда­ваемое единоличной и аристократической формам правления. Хотя по своим политическим убеждениям он был аристократи­чески ориентированным буржуазным мыслителем и сторонни­ком правления представителей торгово-промышленной вер­хушки голландского общества, однако он не отвергал и демо­кратическую форму правления.

Не отрицая саму возможность суверенитета народа (принад­лежности ему верховной власти), Гроций вместе с тем приложил много усилий для опровержения мнения, будто «верховная власть всюду и без изъятия принадлежит народу, так что госу­дарей, которые злоупотребляют своей властью, следует низла­гать и карать».

Специальное внимание Гроций уделяет вопросу о праве подданных сопротивляться верховной власти или подчиненным органам, действующим по уполномочию верховной власти. В целом он считал, что собственные права и свободы поддан­ных (во всяком случае те из них, которые связаны с действия­ми по сопротивлению властям) прекращаются с заключением соглашения об учреждении государства и гражданской власти. При этом праву подданных на сопротивление властям он про­тивопоставляет «закон о непротивлении», Отступления от кото­рого допустимы лишь в случае крайней необходимости и при условии, если вооруженное сопротивление подданных насилию начальствующих лиц не причинит величайшего потрясения го­сударству или не приведет к гибели многих неповинных.

Политико-правовое учение Гроция как во внутригосударст­венных, так и в международных отношениях нацелено на ут­верждение правовых начал и достижение мира. Вслед за Таци­том Гроций считал, что «на самом деле наибольшую важность представляет вопрос о том, что предпочтительнее - свобода или мир». И, судя по позиции Гроция, несомненное предпоч­тение при конфликте этих ценностей он отдает миру. Показа­тельна в этой связи и его ссылка на выразительное суждение Фавония О том, что «гражданская война хуже незаконного правления».

Обосновывая необходимость правового оформления и регу­лирования международных отношений, и прежде всего Проблем Войны и мира, Гроций критиковал распространенное мнение, что война совершенно несовместима с правом. «Невозмож­но, - подчеркивал он, - не только согласиться с измышления­ми некоторых, будто во время войны прекращаются все права, но и даже не следует ни начинать войну, ни продолжать нача­тую войну иначе, как соблюдая границы права и добросовест­ности».

Война определяется им как «состояние борьбы силою как таковое». Это общее понятие, по его словам, охватывает как войны частные (между частными лицами), так и публичные (войны, которые ведутся органами гражданской власти); выделяет Гроций и «смешанную войну», в которой сочетаются эле­менты двух первых типов войн.

Война как таковая, согласно Гроцию, не противоречит есте­ственному праву: «по природе каждый является защитником своего права, для чего нам и даны руки». Не запрещена война также божественными законами и правом народов. Но это во­все не означает, что все войны справедливы. Различая Войны Справедливые и несправедливые, Гроций в духе своего юридиче­ского подхода к данной проблематике подчеркивал, что «спра­ведливой причиной начала войны может быть не что иное, как правонарушение». К справедливым он, в частности, относил войны оборонительные, войны для сохранения целостности го­сударства, защиты имущества.

Несправедливые войны (войны захватнические, войны в це­лях овладения чужим имуществом, покорения других народов) представляют собой противоправное состояние (нарушение требований естественного права, божественных законов, поло­жений права народов). Зачинщики несправедливой войны, подчеркивал Гроций, «обязаны к возмещению за содеянное их силами или по их совету». Они ответственны за все то, чем со­провождается война, и за ее последствия.

В целом для всего учения Гроция о войне и мире весьма ха­рактерен миротворческий пафос. Показательны в этой связи и его суждения о том, что «войны ведутся ради заключения мира» и что мир является «конечной целью войны».

Учение Гроция о праве войны и мира было ориентировано на формирование нового типа мирового сообщества, основан­ного на рационально-правовых принципах равенства, сотруд­ничества и взаимности в отношениях между всеми людьми, на­родами и государствами, на идее единого международного пра­вопорядка, добровольно устанавливаемого и последовательно соблюдаемого суверенными государствами.

Огромный вклад Гроция в разработку новой светской док­трины права международного общения дал основание для име­нования его «отцом международного права».

Существенное влияние на последующее развитие политико-правовой мысли и формирование теоретических основ нового светского «юридического мировоззрения» оказало учение Гро­ция о естественном и внутригосударственном праве, о договор­ном происхождении государства и переустановленных форм права.