Радник

---

Русский анархизм представлен несколькими именами широ­кой европейской известности, среди которых в первую очередь следует назвать М. А. Бакунина, П. А. Кропоткина и Л. Н. Тол­стого. Русский анархизм во многом разделял идеи современных им европейских анархистов (Прудон, Штирнер и др.) о необхо­димости упразднить все формы угнетения человека человеком, включая главное, по представлениям анархистов, средоточие этого гнета и эксплуатации - государство.

Особой разновидностью анархизма со временем стали вос­приниматься социально-философские доктрины самых раз­личных ориентации (от левых до правых) и различных поли­тических устремлений (бунтари, террористы, синдикалисты, кооператоры, общины сектантов и др.). Доктринальные и по­веденческие новации анархизма начала XX в. в значительной мере включали в себя идеи классического анархизма (рефор­мистский самоуправленческий анархизм Прудона, бунтарский революционизм Бакунина и его сторонников в Европе и России, традиционный стихийный анархизм некоторых религиоз­но-сектантских групп).

С именем Михаила Александровича Бакунина (1814—1876) связано зарождение и распространение идей так называемого коллективистского анархизма — одного из распространенных в прошлом и нынешнем столетии движений ультрареволюцион­ного социализма. Формирование политических взглядов рус­ского революционера происходило в общественной атмосфере напряженных размышлений и исканий в период после неудач­ного восстания декабристов. Уже в первых его самостоятельных работах сквозь контуры гегелевского диалектического метода и философии истории проступало оригинальное и политически ориентированное концептуальное мышление.

Бакунинская политическая программа вырабатывалась в пе­риод начальных этапов организованного рабочего движения и работы Интернационала, первых опытов легальной деятельно­сти рабочих партий.

В наиболее упорядоченном виде его взгляды представлены в работах «Федерализм, социализм и антитеологизм» (1868), «Кнуто-гер

манская империя» (1871) и «Государственность и анархия» (1873). Последняя оказала заметное влияние в Рос­сии, где ряд высказанных в ней идей был использован при формулировании программных целей бунтарского направле­ния в русском народничестве. Воззрения Бакунина нашли приверженцев во многих западноевропейских странах, особен­но в Италии, Испании, Швейцарии и Франции. Литература о нем значительна по объему и разнообразна в жанровом отно­шении. В воссоздании облика революционного активиста и мыслителя наряду с историками и социальными философами приняли участие литераторы: И. С. Тургенев (роман «Накану­не»), Ф. М. Достоевский («Бесы»), А. А. Блок и др.

Бакунин одним из первых выставил ряд аргументов против некритического восприятия сложившихся порядков и нравов в русской общине. Солидаризуясь с некоторыми оценками Гер­цена, он сильно разошелся с ним в характеристике позитивных возможностей крестьянско-общинного быта и традиций: не преобразование общины с помощью прививки результатов за­падной науки или положительного опыта западной цивилиза­ции, а использование бунтовского и раскольничьего опыта русского крестьянства. Перечень несовершенств общинного быта после десяти веков его существования, который был составлен Бакуниным в одном из писем Герцену и Огарёву (1866), достаточно красноречив: «...безобразное Принижение Женщины, абсолютное отрицание и непонимание женского права и женской чести... совершенное бесправие патриархального дес­потизма и патриархальных обычаев, бесправие лица перед миром и Всеподавляющая Тягость этого мира, убивающая всякую воз­Можность индивидуальной инициативы, отсутствие права не толь­ко юридического, но простой справедливости В решениях того же мира...»

В истолковании социальных и политических проблем своего времени Бакунин чаще всего использовал естественно-право­вую традицию в трактовке прав личности или обязанностей должностных лиц государства, а не формальный догматический анализ существующих государственных законов или иных уста­новлений. Отрицательное отношение к законам и законода­тельному регулированию у него сложилось под воздействием характерного для анархизма негативистского восприятия лю­бых форм государственной и политической власти и присущих им путей и средств социального регулирования.

Все юридические законы, в отличие от законов природы и заурядного правила общежития, являются, по Бакунину, внеш­не навязанными, а потому и деспотическими. Политическое за­конодательство (т. е. законодательство, которое создается «по­литическим государством») неизменно враждебно свободе и противоречит естественным для природы человека законам. Игнорирование этих естественных законов ведет к подчинению неестественному, «юридическому», искусственно создаваемому праву и тем самым способствует возникновению и распростра­нению олигархии. Всякое законодательство, таким образом, порабощает человека и одновременно развращает самих зако­нодателей.

Свобода человека должна соизмеряться не с той свободой, которая пожалована и отмерена законами государства, а с той свободой, которая есть отражение «человечности» и «человече­ского права» в сознании всех свободных людей, относящихся друг к другу как братья и как равные. В противопоставлении человеческого права и государственных законов Бакунин опи­рался на авторитет и традиции естественно-правовых идей.

Важнейшей гарантией обеспечения дела свободы Бакунин не без основания считал контроль над государственной вла­стью.

Такие гарантии возникают, по его мнению, в каждой стране по мере «эмансипации общества» от государства. Во всех стра­нах, где установилось представительное правление, свобода мо­жет быть действительной лишь в том случае, когда имеется действенный контроль и надзор за носителями власти, по­скольку власть в состоянии испортить самых лучших людей.

Завоевание свободы и утверждение общечеловеческого пра­ва для всех и каждого он связывал с классовой борьбой, однако в будущем социалистическом обществе свобода и право пред­стают у него уже не атрибутами классового господства в инте­ресах трудящихся, а лишь требованиями высокой нравственно­сти, обращенными к индивидам, коллективам и социальным группам. С того момента, когда рабочий окажется победителем в продолжительной освободительной борьбе, он должен будет проявить по отношению к бывшему хозяину «чувство справед­ливости и братства свободного человека». Соотношение социа­лизма и свободы он выразил в следующей формуле: «свобода без социализма — это привилегия, несправедливость; социализм без свободы — это рабство и скотство».

Совершить социальную революцию — значит разрушить все учреждения неравенства и насилия, и в первую очередь госу­дарство. Социальная революция в отличие от политической со­вершается не с помощью одной только революционной власти (в том числе нового революционного государства), а более все­го с помощью народной силы, причем эта сила сама должна быть организована на выступления путем возбуждения револю­ционных страстей. Движущие силы революции предстают у Ба­кунина не в технико-организационном, а скорее в абстрактно-доктринальном их восприятии и отображении. Народная сила, революционные страсти, философские принципы с вытекаю­щими из них практическими действиями — все это из словаря утопического социализма, безусловно критического по отноше­нию к существующему строю, но в то же время весьма прими­тивного и нереалистичного в указании путей и средств его дей­ствительного радикального преобразования.

В философско-политическом наследии Бакунина одной из самых важных стала тема соотношения власти и свободы. Чаще всего он рассматривал ее на примере организации государства и церкви. Главным пороком этих двух организаций, с которы­ми, по его мнению, никак нельзя примириться, является дес­потический и извращенный, а главное, безличный и бездушный бюрократизм, озабоченный только своим собственным выживанием и удовлетворением, как правило, корыстных по­требностей громадной и паразитирующей массы чиновных слу­жителей.

Для Бакунина сущность всякой централизации власти (ре­лигиозной, бюрократической или военной) - это сила, повсю­ду одинаково поработительная и тем самым губительная для дела свободы. Везде власть препятствует свободе, сопутствую­щие власти привилегии препятствуют равенству, эксплуата­ция - братству людей, несправедливость и ложь - справедли­вости и истине.

Социальная революция, за которую ратовал проповедник анархизма, по необходимости должна быть атеистической, по­скольку исторический опыт и логика «доказали», что достаточ­но одного господина на небе, чтобы тысячи господ расположи­лись и на земле. Преклонение божеству препятствовало уваже­нию человека. В отдаленном будущем первостепенное значение приобретет не государственная политика, а политика народов, политика независимых свободных людей.

Бюрократическая заорганизованность присуща не только государству и религии, но также, например, науке, если она всецело подчинена метафизическим догмам и всевозможным «всепожирающим абстракциям». Эта же сверхорганизованность присуща всевозможным общественным объединениям, созда­ваемым на мнимосолидных основаниях, и прежде всего - пар­тиям. Она присуща всем существующим общественным фор­мам людской солидарности, которые до сих пор еще не были очеловечены, а были только зловредными и гибельными. Для того чтобы сделать солидарность людей благотворной и гуман­ной, необходимо совершить социальную революцию.

Бакунин - один из первых проницательных критиков мар­ксизма как политической философии в рядах марксистского Интернационала (Международного товарищества рабочих). Он писал о своем глубоком недоверии и отвращении к идеям Лассаля и Маркса относительно создания народного государства путем возведения пролетариата в степень господствующего со­словия. «Над кем господствовать пролетариату?» - риториче­ски вопрошал Бакунин. Над каким-то другим пролетариатом, например над крестьянской чернью, не пользующейся благо­расположением марксистов? Или немцам господствовать над славянами, которые должны стать их рабами? И кто будет господствовать — «ученый-социалист»? Созданное таким образом мнимонародное государство станет, согласно Бакунину, весьма деспотическим вариантом управления народными массами со стороны новой и весьма немногочисленной «аристократии дей­ствительных или мнимых ученых».

Ситуацию в России он воспринимал как предреволюцион­ную и связывал грядущую революцию с наличием особого на­родного идеала — боевого, бунтовского. Этому благоприятству­ет, в частности, всенародное убеждение, что вся земля принад­лежит народу, орошающему и оплодотворяющему ее своим трудом, и право пользования землей принадлежит не лицу, а целой общине, разделившей ее временно между лицами. Ква­зиабсолютная автономия общинного самоуправления приводит к решительно враждебному отношению общины к государству (именно государство, считал Бакунин, окончательно раздавило и развратило русскую общину, и без того развращенную патри­архальным началом).

Петр Алексеевич Кропоткин (1842—1921) — последний из плеяды всемирно известных пропагандистов анархистских взглядов и идей в России (наряду с Бакуниным, Толстым, Махайским, Махно). Он происходил из старинного княжеского рода. Свою общественную известность приобрел вначале в ка­честве многообещающего географа, геолога и этнографа и толь­ко после обращения к анархизму — в качестве историка и тео­ретика в области этических и социально-политических учений. Он стал создателем учения синтетической философии анархо-коммунизма, основанного на принципе социальной коопера­ции и взаимопомощи. В этом смысле его концепция является весьма близкой некоторым современным кооперативным и этическим учениям более широкого социального содержания, а не одной только типичной манифестацией негативного отно­шения к государственной власти с ее притеснениями, неспра­ведливостью и монополизмом. В его учении тесно переплетены представления о главенствующей роли взаимной помощи меж­ду людьми (наряду с дарвиновским «законом взаимной борь­бы»), с идеями философии природы и геосоциологии (концеп­цией определяющей роли географической среды) и этическими воззрениями, основанными на правиле: не обращайся с челове­ком так, как не желаешь, чтобы обращались с тобой. Еще од­ним фундаментальным положением его социально-организаци­онной анархической концепции является бентамовский целеполагающий тезис о наибольшем счастье для наибольшего числа, который, по мысли Кропоткина, должен претворяться на основе всеобщего равенства, из которого, в свою очередь, вытекает солидарность и взаимопомощь.

В области правоведения Кропоткин разделял мнение о необ­ходимости обособления права от закона и полагал, что существу­ют естественные основы права (инстинкты), естественные права (включая право на минимум социальных благ — «право всех на довольство») и естественное право, основанное на обычае.

Историческое развитие государства Кропоткин связывал с возникновением поземельной собственности и стремлением сохранить ее в руках одного класса, который вследствие этого стал бы господствующим. Социально заинтересованными в та­кой организации стали, помимо землевладельцев, также жрецы, судьи, профессиональные и прославившиеся воины. Все они были настроены на захват власти. «Государство, в совокупно­сти, есть общество взаимного страхования, заключенного меж­ду землевладельцем, воином, судьей и священником, чтобы обеспечить каждому из них власть над народом и эксплуатацию бедноты. Таково было происхождение государства, такова была его история, и таково его существо еще в наше время» («Совре­менная наука и анархия»).

Государственная организация властвования находится в тес­ной взаимосвязи с правосудием и правом. Судебную власть Кропоткин относил к разряду важного основания для самых различных вариантов организации властвования в обществе, однако в отношении суда, назначаемого государством, он пола­гал, что суд и государство в таком случае становятся «необходи­мым последствием» друг друга (узаконенная месть, именуемая правосудием).

Главная особенность государственно-властной организа­ции — это «правительственная централизация», или «пирами­дальная организация». Это не просто организация в целях на­лаживания гармонии и солидарности в обществе, как разъясня­ется в университетских учебниках. Историческая миссия государства свелась на практике к «поддержке эксплуатации и по­рабощения человека человеком». Государственная организация власти вырабатывалась и усовершенствовалась на протяжении столетий, однако все это делалось ради того, чтобы «поддержи­вать права, приобретенные известными классами, и пользо­ваться трудом рабочих масс, чтобы расширить эти права и создать новые, которые ведут к новому закрепощению обездолен­ных граждан».

Анархическая критика государственной организации власт­вования своим острием была направлена против государства как формы приобщения к власти определенных социальных групп, как сверхбюрократизированного средоточия управления местной жизнью из одного центра, как формы «присвоения многих отправлений общественной жизни в руках немногих».

< Попередня   Наступна >