Радник

---

Произведение, авторство которого приписывается традици­ей Даниилу Заточнику (или Заточенному), дошло до нас в двух редакциях под названиями «Моление» («Послание») и «Слово».

Споры о хронологическом происхождении этих редакций в историографии памятника не разрешены окончательно и по настоящее время. Полагают, что труд этот был создан до тата­ро-монгольского нашествия, поскольку в одном из списков, озаглавленном как «Послание на имя великого князя Ярослава Всеволодовича», содержится обращение к Богу, в котором ав­тор просит его не допускать пленения нашей земли «языком, не знающим Бога». Очевидно, эта редакция была написана, ко­гда известие о движении Батыя к границам Руси дошло до се­веро-восточных земель.

В «Послании» («Молении») более ярко, нежели в «Слове», освещен социальный фон тогдашней жизни, снабженный кри­тикой своекорыстного крупноземельного боярства и духовенст­ва в лице черного монашества и высших его сановников. Более отчетливо в «Послании» выступает и личность самого автора, который сумел свои невзгоды связать с пороками и язвами со­временной ему жизни.

Трудно определить тот социальный круг, к которому при­надлежал Даниил, но на связь с военной средой он намекает неоднократно, сообщая, Что «на рати» он был «не хоробр». Скорее всего, он принадлежал к служилому дворянству, поло­жение которого в XIII—XIV вв. не было стабильным. Обраща­ясь к князю, он прямо просит его предоставить «всякому дво­рянину милость... Хватит ему мыкаться в скорбях...».

Вполне возможно, что Даниила коснулась княжеская неми­лость, связанная с потерей личного состояния. «Рассыпался мой живот (состояние. - Н. 3.) Яко же хананейского царя буест (гордость. - Н. 3.) И покры мя нищета яко Чермное море фа­раона». В результате Даниил оказался не только в нужде и пе­чали и «под рабским ярмом», но даже, может быть, и при огра­ничении личной свободы. Так, в Соловецком списке «Моле­ния» указывается, что он «седяше заточен на Беле озере».

Себя Дани

ил представляет как образованного человека, прибегая при этом традиционно к самоуничижительной харак­теристике и сообщая князю, что он «ни в Афинах рос, ни у фи­лософ учился», но подобно пчеле порхал по книгам, как по цветам, и «набирал сладость словесную, совокупляя мудрость как в мех воду морскую», и хотя он «ни Феофраст и ни Пи-нандр», «но в смысленных ризу облачился и смысленных сапо­ги носил». Таким способом автор «Моления» пытался располо­жить князя к себе и вызвать у него доверие к своим советам.

Круг предложений Даниила довольно широк, и при их рас­смотрении он использует традиционные приемы, сложившиеся в древнерусской политико-правовой мысли. В центре его вни­мания фигура великого князя, от укрепления власти которого он ожидает преодоление раздробленности, подготовку страны к обороне перед ожидаемым нашествием, а также хорошее управ­ление и защиту всех несправедливо и неправосудно обиженных людей сильными мира сего.

Наибольшее внимание уделено описанию желаемой Формы Правления. Возвышая значение единой верховной власти для страны, он подробно рассматривает проблему формирования Совета при князе, который впервые называет Думой, а его чле­нов думцами. Роль Думы и думцев велика, поэтому надо уметь подбирать их, так как они представляют честное имя князя. «Ты, княже, - пишет Даниил, - умными бояры перед многи­ми людьми честен и по многим странам славен явился». С хо­рошими думцами «князь высокого стола добудет», а с «лихой думой, думу думая» может и своей власти лишиться. Советни­ков рекомендуется подбирать не по богатству, а по уму, а меж­ду тем, как известно, богатый человек не только у себя, но и «в любом городе знаем, а убог муж и в своем неведомым ходит. Богатый муж возглаголет - все молчат и слово его вознесут до облаков, а убогий муж возглаголет, все на него кричать нач­нут», да и слово его не будет услышано. У нас повелся такой обычай: «чьи ризы светлы, тех и речь честна (здесь: в чести. -Н. 3.)», А между тем «бедный человек может быть мудрым, как сосуд, наполненный золотом, а богатый глупым, как наволоч­ка, набитая соломой».

Не следует привлекать в Думу только людей в летах. Автор, представляя себя в качестве советника, сообщает, что хотя он «юный возраст имеет, но старый смысл» пребывает в нем. Да, на рати он не был храбрым, но зато «в словах крепок». Главная мысль Даниила заключается в том, что при подборе думцев князю следует остерегаться больше всего дураков. «Прилепляй­ся к мудрым и сам мудр будешь. Мужа лукава избегай и учения его не слушай. Мудрый муж смысленным друг, а не смыслен-ным недруг. Сердце мудрого в доме печали, а безумного в доме пира... Лучше слушать упреки мудрых, нежели советы безум­ных». От глупости невозможно излечиться, а от глупцов князю могут быть всякие «досады» и даже позор. «Глупого учить, что сеять жито в бороздах» или хотеть от козла молока. «Дураков ни сеют, ни пашут, ни прядут, ни ткут - они сами родятся». Лишь тогда, когда князь решает все дела с умными советника­ми, в стране уста н а вл и вается порядок и укрепляются «грады и полки» и «державы».

Укрепление верховной власти, намечавшееся в XIII в., не означало обязательно ее неограниченного характера. Во всяком случае, сам Даниил был за сильную, единую великокняжескую власть, разделяющую свои полномочия с Думой, в составе ко­торой он хотел видеть не только боярство и духовенство, но и представителей других сословных групп, подобранных по уму, а не по богатству.

Образ князя Дан в традиционном ключе: «Голос твой сладок, образ красен, мед источают уста твои и разум твой государев, как прекрасный рай плодовит». Князь щедр подобно реке, те­кущей без берегов, а рука его всегда простерта на подаяние бедным. Он выступает заступником всех несправедливо оби­женных и «от богатых потопляемых». Человек беззащитен то­гда, когда он «не огражден страхом грозы твоей, яко оплотом твердым». «Гроза» У Даниила есть признак не самовластья, а надежности и дееспособности верховной власти. Она обращена не против подданных, а в их защиту. «Гроза» направлена толь­ко против тех, кто творит беззаконие, ибо с ее помощью вос­станавливается справедливость.

Во внешней сфере действия «гроза» у Даниила непосредст­венно связана с наличием у князя войска — «множества воев»: «как змей страшен своим свистанием, так и ты грозен множе­ством воев». Похваляться князю следует «не множеством злата, но множеством воев, потому как мужи (здесь: воины. — Н. 3.) Злато добудут, а златом мужей не добыти». Войско должно быть многочисленным и предводительствуемым мудрым князем, способным его хорошо организовать. Поражения бывают от беспорядков («безнарядия») и от глупых полководцев. «Как зверь без головы, так и полки без хорошего полководца», ибо у «мудрых полки крепки, и грады тверды, а храбрых полки силь­ны, но без ума и на них бывает победа». Войско необходимо князю не для захвата чужих земель, а исключительно для защи­ты собственной страны. «Многие ополчаются на большие гра­ды и со своих меньших сседают». Завоевательная политика опасна и непредсказуема.

Князь должен заботиться и О хорошем управлении страной. Так, «земля плод дает, древеса овощь, а ты нам богатство и сла­ву», ибо тяжело жить в нищете. «Лучше смерть, нежели продол­жен живот в нищете». Убожество толкает мужей на воровство и разбой, а жен на блуд.

Следует князю заботиться и О народонаселении, Причем не только сохраняя численность своего народа, но и приглашая людей из других стран. Если в государстве будет порядок и не будет беззакония, то и из «иных стран» приедут к тебе, «ведая твою милость» Хорошее управление Даниил сравнивает с гармоничной иг­рой на гуслях или строением тела, которое «держится жилами».

В «Послании» дается критика боярского самоуправства и порочности духовенства. Боярское засилье порождает беспо­рядки в государстве и наносит ущерб авторитету княжеской власти. Когда «боярин богат и силен, он мыслит на князя все злое». Даниил пишет, что он предпочитает служить у князя, не­жели у боярина, даже с ущербом для своего материального со­стояния. «Лучше мне ноги свои видеть в лаптях в твоем дворе, нежели в червленых сапогах на боярском дворе, лучше мне в дерюге служить тебе, нежели в багрянице на боярском дворе... лучше мне воробей испечен принимать от твоей руки, нежели баранье плечо от господарей злых».

Осуждает Даниил и корыстолюбивую княжескую админист­рацию, никому не советуя «иметь двора близь царева двора, и села не держать близь княже села: тиун его как подожженная огнем тряпица накладен, а рядовичи его как искры. Если от ог­ня убережешься, то от искр не сможешь уберечься и сожжена будет одежда твоя».

Особой остротой отмечена его критика духовенства. Он пи­шет, что многие, принимая иноческий постриг, лгут Богу, так как в монашеском сане «возвращаются в мирское житие, аки пес на свои блевотины и на мирское гонение; обидят села и до­ма; где свадьба и пир, тут чернецы и черницы и беззаконие: ан­гельский имея на себя образ, а блудный нрав, святительский На Себе имея сан, а обычаем похабен».

Причем Даниил осуждает не только простых монахов, но и сановных святителей.

Даниил желает видеть свою страну сильной, хорошо защи­щенной и управляемой мудрым князем, опирающимся на Ду­му, составленную из разносословных и разновозрастных чле­нов, отличающихся умом и способных решать государственные дела. Такой порядок дает опору и защиту как всей стране, так и каждому человеку. Большая надежда автора на власть в лице великого князя была выражена в «Послании» просьбой оказать помощь тому, кто в печали, оправдать незаконно наказанного и обездоленного, защитить их сильной рукой государственной власти, чтобы никто не был вынужден совершать преступления из-за своей бедности и низости положения.

Поддержка Даниилом сильной великокняжеской власти со­ответствовала тенденции времени и предполагала ограничение полномочий крупноземельной феодальной аристократии, объе­динение всех русских земель под властью великого князя.

Произведения, приписываемые Даниилу, получили, благо­даря их гуманным и прогрессивным идеям, широкую извест­ность и популярность, о чем свидетельствует количество их списков. С верой в разумные и справедливые порядки автор «Послания» боролся с царящей вокруг косностью и насилием, «безнарядием» (беспорядками) и беззаконием, которые позво­ляли богатым и сильным «потоплять» «низких» и «убогих» лю­дей.

< Попередня   Наступна >