Радник

В начале XX в. получили развитие основные направления со­циалистической идеологии XIX В.

А. Марксистская политико-правовая идеология (социал-демо­кратия и большевизм). Деятельность двух Интернационалов, соци­алистических, рабочих и социал-демократических партий способ­ствовала утверждению марксизма как преобладающей социалисти­ческой доктрины начала XX в.

Однако на рубеже веков среди сторонников марксизма возник­ли существенные разногласия об исторических судьбах капитализ­ма и социализма, о способах защиты интересов рабочего класса, в связи с чем в марксизме определились различные направления.

Эдуард Бернштейн (1850—1932) — один из руководителей гер­манской социал-демократии и II Интернационала — в конце 90-х годов XIX в. опубликовал в партийной печати серию статей "Проблемы социализма", изданных затем книгой "Предпосылки социализма и задачи социал-демократии" (1899 г.). Исходя из выво­да Маркса о том, что ни одна общественно-экономическая форма­ция не погибает раньше, чем разовьются все производительные силы, для которых она дает достаточно простора, Бернштейн ут­верждал, что капитализм еще далек от своего конца и завершения. Бернштейн указывал, что практика не подтвердила ни теории "кру­шения капитализма", ни идеи "обнищания пролетариата". Наобо­рот, чем больше развивается капиталистическое производство, тем больше уступок рабочий класс добивается от буржуазии. Бернштейн отмечал, что растущее профсоюзное и социал-демократи­ческое движение вынуждает буржуазию к ряду уступок, способ­ных заметно улучшить положение рабочего класса. Это улучшение осуществляется посредством отдельных реформ, из которых ни одна не будет последней, исчерпывающе решающей все проблемы. По мнению Бернштейна, идея социализма как идея далекого будущего отвлекает рабочее движение от борьбы за лучшее настоящее. От­сюда ставшее знаменитым его суждение о социализме: "Эта цель... для меня ничто, движение же — все".

Бернштейн призывал социал-демократов к упорной и настой­чивой борьбе за реформы в интересах рабочего класса, к организа­ции и просвещению рабочих. Бернштейн утверждал, что реформы, в отличие от революций, ведут к созданию долговременных учреж­дений, преодолению предрассудков, расширению кругозора масс. В революциях, писал он, чувство руководит рассудком; революцион­ное насилие производит скорое действие, но оно пригодно только для устранения препятствий, которые привилегированное мень­шинство ставит прогрессу. Сила революций — в разрушительной, отрицательной стороне. В реформах, осуществляемых законода­тельным путем, рассудок руководит чувством; их действие мед­леннее, поскольку они направлены не на уничтожение каких-то прав, а на компромиссы, созидание, улучшения. Сила реформ — в положительной работе. Поскольку рабочий класс еще не созрел для своей эмансипации, а экономические условия тоже ей не соответ­ствуют, писал Бернштейн, речь может идти лишь о постепенном освободительном движении посредством организации и законода­тельных реформ.

Бернштейн призывал к ревизии (пересмотру) тех положений марксизма, которые, по его мнению, не соответствовали новой эпо­хе, к открытой критике теоретической части программы социал-демократии, составленной в духе марксизма. Бернштейн писал, что в марксизме есть несомненный элемент бланкизма и бабувизма: к понятию естественной эволюции общества, протекающей по объек­тивным законам, присоединяется понятие переворота, навязыва­ния обществу программы, сочиненной революционной партией.

Бернштейн утверждал, что рабочий класс еще недостаточно развит, чтобы принять в свои руки политическую власть; к тому же для социализма еще нет экономических условий. "Диктатура про­летариата — там, где рабочий класс еще не обладает сильной соб­ственной организацией хозяйственного свойства и не достиг еще высокой степени моральной самостоятельности путем дрессировки в органах самоуправления, — писал Бернштейн, — есть не что иное, как диктатура клубных ораторов и ученых".

Призывая к ревизии теории марксизма, к его открытой крити­ке, Бернштейн доказывал, что социализм вообще не может быть научным. Наука имеет целью познание существующего, а социа­лизм является идеалом, выражающим представления рабочего клас­са о будущем, к которому он стремится. Этот идеал опирается на научные достижения, но он неизбежно содержит элементы утопиз­ма, поскольку будущее еще не существует и потому не может быть предметом научного исследования.

Вслед за итальянским марксистом Антонио Лабриолой Берн-штейн предлагал переименовать научный социализм в "критичес­кий социализм", поскольку идеалы социализма обосновываются критикой капиталистического общества, а содержание этих идеа­лов само подлежит критике и пересмотру в связи с развитием социальных наук. "Свободная критика, — писал Бернштейн, — одно из основных условий научного познания".

Ссылаясь на Прудона, который в письме к Марксу предосте­регал от опасности догматизма, связанной со стремлением постро­ить научную теорию социализма, Бернштейн утверждал, что наука всегда должна быть открыта для замены устаревших положений и пополнения новыми знаниями, соответствующими современной ре­альности; на этой основе должны уточняться и идеологические по­стулаты. Социализм нуждается в науке об обществе как теорети­ческом путеводителе; социализм опирается на научное знание, но исключает "законченность", неизменность и догматичность.

С этих позиций Бернштейн подверг существенному пересмотру теоретические положения марксизма о классовой сущности и роли государства и права, о революции и реформе, о диктатуре пролета­риата и сломе буржуазного государства.

Классовую борьбу Бернштейн рассматривал как одну из сторон исторического процесса, наряду с которой существует возможность сотрудничества классов во имя общего национального дела. Госу­дарство, по его мнению, тоже представляет собой не только классо­вую организацию, но и аппарат для управления страной. Поэтому социал-демократическая партия, выражая интересы рабочего класса, должна принимать участие в деятельности современного ей госу­дарства, участвуя в преобразовании общества посредством демо­кратических и экономических реформ.

Произведения Бернштейна, реформистские настроения ряда других социал-демократов остро поставили перед партиями II Ин­тернационала вопрос об актуальности ряда марксистских положе­ний, особенно идей революции, диктатуры пролетариата, способах замены капитализма социализмом. В 90-е годы участились ссылки на Лассаля тех социал-демократов, в чьих глазах его авторитет был равен авторитету Маркса. Переиздаются сочинения Лассаля. Остро встал вопрос о революции и реформе, о классовой или нравственной, социальной сущности государства.

Долгое время главной опорой революционного марксизма во II Интернационале была делегация социал-демократической партии Германии. На ряде съездов этой партии в самой Германии резко критиковались оппортунизм, реформизм и ревизионизм Бернш-тейна.

Карл Каутский (1854—1938), один из лидеров германской со­циал-демократии и II Интернационала, автор многочисленных про­изведений, посвященных пропаганде марксизма, опубликовал кни­гу "Бернштейн и социал-демократическая программа. Антикрити­ка", в которой отвергал высказывания Бернштейна против некото­рых марксистских идей, писал о неизбежности социалистической революции, возражал против призывов превратить Социал-демо­кратическую партию в партию социальных реформ. При сохране­нии капитализма, уверял Каутский, реформы временны, частичны, носят поверхностный характер и в конечном счете только содей­ствуют накоплению социальных противоречий, обострению классо­вых антагонизмов и борьбы, ведущей к преобразованию общества в целом.

Кроме того, рассуждал Каутский, без признания социализма как цели само существование Социал-демократической партии ли­шается смысла.

Основатели и вожди германской социал-демократии ("эйзенах-цы") Август Бебель И Вильгельм Либкнехт, Защищая марксизм от критики, отстаивали основные положения революционной теории, но отмечали практическую сложность сочетания борьбы против капитализма за социализм и борьбы за реформы, улучшающие положение рабочего класса при капитализме.

Лучшим средством "поддержать огонь воодушевления в мас­сах" Бебель считал признание и провозглашение социализма конеч­ной целью борьбы социал-демократии и рабочего класса, но в то же время замечал: "Если мы станем отодвигать нашу прекрасную цель в туманную даль и постоянно подчеркивать, что только будущие поколения ее достигнут, тогда с полным правом масса от нас разбе­жится". В том же духе высказывался Либкнехт, призывавший со­циал-демократию уже в настоящем добиваться "преобразований в социалистическом смысле", не бездействуя в ожидании "спелых плодов социальной революции".

Революционных марксистов, критиковавших реформизм Берн-штейна, но не присоединившихся к большевикам, последние назы­вали Центристами.

Установление политической власти рабочего класса центристы связывали с высоким уровнем развития капитализма, при котором рабочий класс составит большинство населения. Поэтому целью политической борьбы социал-демократии они считали приобрете­ние большинства в парламенте и превращение парламента в господина над правительством. Каутский полагал, что существующий буржуазный аппарат управления не может быть в одночасье заме­нен чисто пролетарским управлением; поэтому пролетарская рево­люция поначалу (на период перехода) создаст коалиционное прави­тельство.

К центристам относился и Георгий Валентинович Плеханов (1856—1918) — один из основателей Российской социал-демократи­ческой рабочей партии, видный теоретик марксизма. Плеханов, как и многие другие марксисты, считал социалистическую революцию возможной на той стадии развития капитализма, когда материаль­ное производство достигнет высокого уровня и пролетариат соста­вит большую часть населения. Поэтому он был сторонником социа­лизма, введенного не по принуждению, а по решению и с согласия большинства народа.

При всей остроте полемики между оппортунистами и центри­стами им были свойственны некоторые общие политико-правовые идеи.

Во-первых, все они были сторонниками демократии, использо­вания в интересах рабочего класса всеобщего избирательного пра­ва, свободной борьбы партий на выборах, свобод слова, печати, собраний, полновластия представительных учреждений, а также развития социального законодательства и активного вмешатель­ства государства в экономику.

Во-вторых, им было свойственно отрицательное отношение к революционному экстремизму. Если, как отмечено, Бернштейн всех вообще революционных марксистов обвинял в бланкизме, в стрем­лении навязать обществу искусственную программу развития при помощи государственной власти, то Плеханов тот же упрек адресо­вал Ленину. К Октябрьской революции 1917 г. Плеханов отнесся отрицательно. Через день после взятия власти большевиками он написал "Открытое письмо к петроградским рабочим"1, в котором предостерегал пролетариат "от величайшего несчастья, какое только может случиться — захвата власти одним класом — еще того ху­же, — одной партией". Плеханов предупреждал, что стране грозят насилие, гражданская война, разорение народного хозяйства, кото­рые надолго отодвинут осуществление пролетарских идеалов. Пос­ле опубликования этого письма Плеханов был избит организован­ной группой неизвестных лиц и вскоре скончался.

После разгона Учредительного собрания Каутский написал кни­гу "Диктатура пролетариата", содержащую резкую критику по­литики большевиков, противоречащей принципам демократии. Ле­нин ответил книгой "Пролетарская революция и ренегат Каутский" (1918 г.), в которой пролетарская демократия противопоставлялась так называемой чистой, т. е. буржуазной, демократии.

Вскоре в книге "Терроризм и коммунизм" Каутский утверждал, что принудительное насаждение коммунизма порочит эту идею, ибо социализм — новый, прогрессивный общественный строй — невозможно ввести насильственно, вопреки воле большинства. Каут­ский сетовал, что Россией правят не рабочие, а новая бюрократия, которая низвела на уровень тени рабочие советы, затруднив новые выборы и исключив из них всякую оппозицию. В результате произ­вола этой бюрократии, опирающейся на средства насилия, на ар­мию, писал Каутский, "русский коммунизм стал воистину социализ­мом казармы... Большевизм победил в России, но социализм потер­пел там поражение".

Лев Троцкий в книге с таким же названием ("поводом к этой книге, — писал он в предисловии, — послужил ученый пасквиль Каутского того же наименования") доказывал, что революционная диктатура сама в себе находит критерии самопроверки, поскольку в ходе революции не может ставиться задача "статистически изме­рить группировку направлений". Троцкий подчеркивал, что Маркс не видел противоречия в том, что в 1871 г. Коммуна Парижа пыта­лась определить волю всей Франции; согласно теории Маркса пролетарская революция совершается в интересах большинства и потому неизбежно становится (в процессе развития) движением большинства. Каутский ответил книгой, содержащей критическую оценку революционных событий в России: "От демократии к госу­дарственному рабству. Ответ Троцкому" (Берлин, 1921 г.). "Как ис­тый большевик, Троцкий требует демократии только от противни­ка; впрочем, человечности и приличия большевики тоже требуют обычно только от других, — писал Каутский. — Коммунисты всех стран безгранично возмущаются всяким правительством, которое не предоставляет им полнейшей свободы печати, собраний, союзов и т. д. Но требование такой же свободы в советской республике вызывает у них только насмешку".

Большевики и социал-демократы — интернационалисты дела­ли центристам II Интернационала тот упрек, что оппортунистичес­кая позиция ряда социалистических депутатов побудила их, вопре­ки решениям II Интернационала, голосовать за военные кредиты в начале мировой войны (август 1914 г.).

Самостоятельным течением марксизма является Большевизм, Основателем и вождем которого был Владимир Ильич Ульянов (Ле­нин) (1870—1924). "Большевизм, — писал Ленин, — существует, как течение политической мысли и как политическая партия, с 1903 года".

Основная идея большевизма — идея "партии нового типа", цен­трализованной организации профессиональных революционеров, стремящейся стать правящей партией, осуществляющей марксис-18 История политических и правовых учений тскую программу строительства социализма и коммунизма. Обосно­вание необходимости такой партии в том, что только она способна познать и постичь подлинные интересы рабочего класса.

В работе "Что делать?" (1901—1902 гг.) Ленин называл глубоко справедливыми и важными рассуждения Каутского о неспособности пролетариата выработать социалистическое сознание, научно вы­ражающее его классовые интересы. Носителем науки является не пролетариат, подчеркивал Каутский, а Буржуазная интеллигенция, Обучающая социализму выдающихся по своему умственному раз­витию пролетариев, которые затем вносят социализм в классовую борьбу пролетариата.

Без помощи теоретиков (из буржуазной интеллигенции) про­летариат не способен познать свои собственные интересы и не зна­ет, за что ему надо бороться. Его повседневная (стихийная) борьба за повышение заработной платы, улучшение условий труда и жиз­ни не устраняет подчинения труда капиталу. Между тем, уверял Ленин, "основной экономический интерес пролетариата может быть удовлетворен только посредством политической революции, заме­няющей диктатуру буржуазии диктатурой пролетариата".

Российская социал-демократия, утверждал Ленин, должна на­править рабочее движение на путь политической борьбы. Для это­го в России должна быть создана конспиративная централизован­ная организация профессиональных революционеров, стремящая­ся к руководству всеми кружками, союзами, объединениями рабо­чего класса. "Дайте нам организацию революционеров, — писал Ленин, — и мы перевернем Россию!"

Борьба Ленина и его сторонников за создание такой партии породила в российской социал-демократии раскол на большевиков и меньшевиков. На работу Ленина "Что делать?" Плеханов ото­звался работой "Чего не делать", в которой упрекал Ленина и его сторонников за бланкизм, за подражание народнику Ткачеву.

Политико-правовая идеология меньшевиков в основном тожде­ственна идеологии Каутского и других социал-демократов Запад­ной Европы. Их объединяла мысль, что социалистическая револю­ция возможна лишь в странах с достаточно высоким уровнем раз­вития производства и многочисленным рабочим классом. К таким странам Россия начала XX в., что очевидно, не относилась.

Поначалу основные теоретические и организационные усилия Ленина были направлены на создание и обоснование партии нового типа. Партия большевиков, по выражению Ленина, это "ум, честь и совесть нашей эпохи". В период первой русской революции (1905— 1907 гг.) Ленин доказывал, что под руководством партии большеви­ков буржуазная революция в России будет перерастать в социали­стическую: "Мы стоим за непрерывную революцию. Мы не остано­вимся на полпути". Позже теоретические усилия Ленина сосредоточились на обосновании свержения империализма (монополисти­ческого капитализма) в самое ближайшее время. Империализм, писал Ленин, — это такое состояние капитализма, когда он, выполнив все для него возможное, поворачивает к упадку; "империализм есть канун социальной революции пролетариата".

К специальному исследованию теоретических проблем государ­ства Ленин приступил в эмиграции в 1916 г., составив конспект ряда работ Маркса и Энгельса ("Марксизм о государстве"). На ос­нове этого конспекта была подготовлена и издана в 1918 г. книга "Государство и революция". Проблемы государства занимают важ­ное место в "Апрельских тезисах", в статье "Удержат ли больше­вики государственную власть?" и других работах весны — лета 1917 г. Главное внимание Ленин обращал на такие вопросы, как обоснование насильственной социалистической революции, под ко­торой понималось взятие власти партией большевиков, критика парламентаризма, необходимость слома старой государственной ма­шины, создание Республики Советов (республики типа Парижской коммуны), сосредоточение управления всем народным хозяйством в руках "одного Всенародного, государственного "синдиката", стро­жайший контроль со стороны государства над мерой труда и мерой потребления. "Все общество будет одной конторой и одной фабри­кой с равенством труда и равенством платы". Ленин писал об ис­пользовании созданного капитализмом учетно-регистрационного аппарата трестов, монополий, банков.

Упрощение капитализмом учета и контроля до простых опе­раций, доступных грамотному человеку, вовлекает весь рабочий класс в управление и входит в число условий отмирания государ­ства. В работах этого периода Ленин обосновывал уничтожение (взрыв, отмену) государства в связи со строительством социализма и коммунизма. "При социализме Все Будут управлять по очереди и быстро привыкнут к тому, чтобы никто не управлял". Поэтому пролетарское государство — "полугосударство", отмирающее госу­дарство, "неполитическое государство", "уже не есть собственно государство". Ленин писал о замене постоянной армии всеобщим вооружением народа, об осуществлении управления без особого аппарата.

Практика государственного строительства после прихода боль­шевиков к власти не подтвердила многих идей, высказанных в предшествующий этому период. Вместо отмирания государства, замены его Советами и организацией вооруженных рабочих созда­вался строго централизованный аппарат управления, состоящий из многочисленных профессиональных служащих. Вскоре была созда­на и постоянная армия.

Пересмотр ряда прежних своих теоретических положений Ле­нин объяснял обострением классовой борьбы: "Нам пришлось осу­ществлять диктатуру в самой ее суровой форме".

В послеоктябрьских трудах понятию диктатуры уделяется по­вышенное внимание. В книге "Пролетарская революция и ренегат Кутский" Ленин писал: "Революционная диктатура пролетариата есть власть, завоеванная и поддерживаемая насилием пролетариа­та над буржуазией, власть, не связанная никакими законами". Вто­рое издание книги "Государство и революция" (1919 г.) дополнено разделом, подчеркивающим значение идеи диктатуры пролетариа­та в теоретическом наследии Маркса.

Важным условием диктатуры пролетариата в России, где ра­бочий класс был очень малочислен, Ленин считал партийное руко­водство: "Диктатура пролетариата невозможна иначе, как через коммунистическую партию". Руководящее положение коммунисти­ческой партии большевиков он называл основой Советской Консти­туции — юридической и фактической. "Ни один важный полити­ческий или организационный вопрос, — утверждал Ленин, — не решается ни одним государственным учреждением в нашей респуб­лике без руководящих указаний Цека партии".

В работах Ленина немало суждений о демократии, но суждения эти, обычно высказанные в полемике, часто имели декларативный, лозунговый характер: "Пролетарская демократия В миллион раз — подчеркивал Ленин, — демократичнее всякой буржуазной демократии; Советская власть в миллион раз демократичнее самой демократической буржуазной республики".

В условиях, когда Советы рассматривались лишь как "привод­ные ремни от партии к массам", Советская власть была номиналь­ной. Даже в решениях РКП(б) резонно подчеркивалось, что Советы стали органами только агитации и пропаганды, и намечалась "поли­тика оживления Советов". Партийно-административная диктатура не дала Советам проявить себя как органы власти. Не случайно весной 1921 г. последний клич гибнущей в Кронштадте российской социальной демократии был: "Власть не партиям, а Советам!"

Ленин видел, что не все первоначальные теоретические замыс­лы государственного строительства адекватно воплощаются в прак­тике; некоторые явления и процессы его явно тревожили: "Комму­нисты стали бюрократами. Если что нас погубит, то это".

Развитие партийно-административной системы, опирающейся на насилие, закономерно привело к декларативности демократичес­ких положений, провозглашавшихся марксизмом и ленинизмом, вопиющему противоречию практики и теории, высшим выражени­ем которого явился сталинизм.

Б. Анархизм. Это учение продолжало оставаться распростра­ненным социалистическим учением. В конце XIX — начале XX в. сложился ряд разновидностей, течений анархизма.

Видным теоретиком анархизма был Петр Алексеевич Кропот­кин (1842—1921). Политическая деятельность Кропоткина началась в самый первый период народничества; после ареста и побега он издавал в эмиграции газеты революционного и анархистского на­правления ("Бунтарь", "Свобода"). Его политические произведения стали активно издаваться в России и в других странах с начала XX в. В работах "Записки революционера", "Государство, его роль в истории", "Нравственные принципы анархизма", "Современная наука и анархия" и других Кропоткин изложил и обосновал теорию Анархо - коммунизма.

Кропоткин писал, что в основе общества лежат всеобщее ра­венство, солидарность и свобода.

От общества отличается одна из его исторических форм — го­сударство. Государство Кропоткин определял как "общество взаим­ного страхования, заключенного между землевладельцем, воином, судьей и священником, чтобы обеспечить каждому из них власть над народом и эксплуатацию бедноты. Таково было происхождение государства, такова была его история и таково его существо еще и в наше время".

Согласно теории Кропоткина сущность истории — стремление к личной свободе; этому стремлению враждебно государство, самый смысл которого заключается в "подавлении личности, в уничтоже­нии всякой свободной группировки, всякого свободного творчества, в ненависти ко всякому личному почину и в торжестве одной идеи, которая по необходимости должна быть идеей посредственности...".

Особенностью исторической концепции Кропоткина является представление о случайности и прерывности государственной орга­низации общества, которое в отличие от государства существует необходимо и постоянно. Оригинальность концепции в том, что це­лые периоды истории, по Кропоткину, государства не было; антич­ные республики Греции, средневековые вольные города, свободные сельские общины, по его мнению, не были государствами в собствен­ном смысле слова. Начало государственности в Европе положила Римская империя — централизованная бюрократическая иерар­хия, оторванная от народа и противостоящая ему. "Через всю исто­рию нашей цивилизации, — писал Кропоткин, — проходят два течения, две враждебные традиции: римская и народная; импера­торская и федералистская; традиция власти и традиция свободы. И теперь, накануне великой социальной революции, эти две традиции опять стоят лицом к лицу".

Под великой социальной революцией Кропоткин понимал ос­вобождение работника от ига капитала и организацию общества на принципах коммунизма. Идеалом Кропоткина был коммунизм, ос­нованный на всеобщем труде и коммунальном производстве, сво­бодном потреблении продуктов совместной работы, на свободной федеративной группировке от простого к сложному. Отношения между людьми будет определять "свободная мораль, без принуждения и санкции, развивающаяся из самой жизни общества и пере­ходящая в состояние обычая".

Золотое правило морали Кропоткин считал основой общежития. "Поступай с другими так, как бы ты хотел, чтобы в тех же условиях другие поступали с тобою" — это, утверждал Кропоткин, "не что иное, как начала Равенства, т. е. основное начало анархизма".

В коммунистическом обществе, полагал Кропоткин, место пра­вительства займут "вполне свободное соглашение и союзный дого­вор, случаи же столкновения неизбежно уменьшатся, а те, которые будут возникать, могут разрешаться третейским судом".

Переход к коммунизму Кропоткин считал длительным, соче­тающим разрушение (бунты, стачки, ломка старой психологии, ре­лигии, идеологии, нравственности) с созиданием нового строя, организованного на свободных союзах и высокой нравственности.

Марксизм Кропоткин отвергал, видя в нем "государственный социализм", который неизбежно разовьется в экономический дес­потизм, еще более страшный, чем политический.

Коль скоро организация коммунизма опирается на естествен­ные законы, строительство нового общества не может быть поруче­но каким-либо государственным учреждениям. Коммунистическое общество "должно быть делом всех, оно должно быть создано твор­ческим умом самого народа; коммунизм нельзя навязать свыше, — писал Кропоткин, — без постоянной, ежедневной поддержки со стороны всех он не мог бы существовать: он задохнулся бы в атмосфе­ре власти".

Особенностью концепции Кропоткина было признание проме­жуточных ступеней между государством и анархо-коммунизмом. Преданархическая фаза — эпоха государственного федерализ­ма — включает распад больших централизованных государств, раз­витие общественных организаций, служащих разрушению монопо­лии церкви и государства, кооперативное движение, создающее предпосылки перехода к коммунизму.

Идеи анархо-коммунизма распространялись в России примерно с 1903 г. организацией сторонников Кропоткина "Хлеб и воля". В 1917 г. Кропоткин вернулся из эмиграции в Россию. Советы Кро­поткин считал великим завоеванием революции, органами, с помо­щью которых Россия сможет построить коммунистическое обще­ство без государства.

После Октябрьской революции в письмах к Ленину, в обраще­ниях к западноевропейским рабочим, в других произведениях Кро­поткин с тревогой писал о партийной диктатуре, о системе залож-ничества, о терроре, произволе ВЧК, массовых расстрелах.

Ссылаясь на уроки Французской революции, Кропоткин обра­щался к Ленину: "Террористы комитета общественной безопаснос­ти оказались могильщиками революции". Кропоткин сетовал, что Россия стала Советской Республикой только по названию: "Теперь правят в России не Советы, а партийные комитеты, и их строитель­ство страдает недостатками чиновничьего строительства". Дикта­тура партии, отмечал Кропоткин, безусловно вредна для создания нового, социалистического строя. Она препятствует местному стро­ительству местными силами, уничтожает влияние и созидательную силу Советов, искореняет свободу печати и свободу предвыборной агитации, допускает ошибки, за которые приходится расплачиваться тысячами жизней и разорением целых округов. "Если же тепереш­нее положение продлится, — с грустью писал Кропоткин, — то самое слово "социализм" обратится в проклятие".

На основе идей анархо-коммунизма с 1904 г. в партии социали­стов-революционеров сложилась фракционная группа максималис­тов, образовавшая в 1906 г. самостоятельную партию.

Максималисты отрицали программу-минимум и предполагали без промежуточных ступеней перейти к анархо-коммунизму через всеобщие стачки в городе и деревне, массовые экспроприации, социа­лизацию земли, фабрик и заводов. В 1919 г. партия максималистов распалась; во второй половине 20-х годов ОГПУ ликвидировало группы кропоткинцев, попытавшихся объединиться во Всероссийс­кую федерацию анархистов-коммунистов (ВФАК).

В начале XX в. возникло относительно новое направление поли­тико-правовой идеологии — Анархо-синдикализм.

В 1895 г. во Франции профессиональные союзы создали "Все­общую конфедерацию труда". Основой конфедерации были синди­каты (профессиональные союзы, объединения рабочих по профес­сиям), программной задачей — полное освобождение рабочих при помощи экспроприации капиталистов. Революционное большинство синдикалистов высказалось за "тактику прямого действия" (все­общая забастовка, захват рабочими фабрик и заводов). Ставилась задача "разбить законность, которая нас душит". Конфедерация высказалась против всякой законности, против всякой власти, про­тив класса хозяев. Синдикализм (профсоюзное движение) нашел теоретическое обоснование в анархизме. Вскоре были изданы ос­новные труды теоретиков анархо-синдикализма.

Жорж Сорснь (1847—1922), французский социальный философ, в 1906 г. опубликовал книги "Размышления о насилии" и "Иллюзии прогресса".

Сорель писал, что теория Маркса основывается на непримири­мости и вражде классов. Сореля тревожит, что в капиталистичес­ком обществе проводятся реформы, устраняющие варварство ран­него капитализма; взаимные уступки хозяев и пролетариев сеют надежду на возможность их солидарности и тем самым подрывают победоносное шествие социализма.

Если ослабевает классовая борьба — будущее мира становится неопределенным, непредсказуемым. Сорель писал, что только с помощью насилия над буржуазией пролетариат может осуществить идею классового раскола, "без которой социализму было бы невоз­можно выполнить свою историческую роль". Более того, утверждал Сорель, "насилие пролетариата не только может обеспечить буду­щую революцию, но, по-видимому, оно представляет из себя также и единственное средство, которым располагают отупевшие от гума­низма европейские нации, чтобы вновь найти свою прежнюю энер­гию... Насилие спасет мир".

Сорель и другие теоретики анархо-синдикализма (Лягардель, Берт) резко критиковали государство, демократию и парламента­ризм.

Ссылаясь на Прудона, они называли политическое общество (государство) искусственной надстройкой над экономическим обще­ством. Государство, писал Лягардель в книге "Пролетариат и демо­кратия", насаждает социальный атомизм, так как понятие "граж­данин" безлико и абстрактно, не отражает классовой структуры общества, состоящего из групп реальных людей — рабочих, капита­листов, земельных собственников и др. Затушевывая классовые различия и антагонизмы, парламентский режим "укрепляет соци­альное равновесие, необходимое для развития капитализма".

Сорель утверждал, что демократия стремится уравнять всех "граждан" так, чтобы рабочие захотели стать похожими на буржуа. В результате смешения классов насаждается посредственность, от­резаются пути к новой, высшей культуре, которую должен и может создать только пролетариат.

Демократия нравится тем политикам, которых она выносит к власти, дает возможность попользоваться им и их друзьям всеми выгодами, доставляемыми государством. Участие в правительстве социалистических депутатов (Мильеран и пр.) не изменило приро­ды государства, писал Лягардель: "Отделение представителей от тех, кого они представляют, так велико, что между ними невозмож­на никакая органическая связь".

Сорель резко порицал не только буржуазных теоретиков, обо­сновывавших идею классовой солидарности, но и функционеров социалистических партий, страдающих "манией пророчества", "воз­вещающих накануне каждого нового дня социальную революцию".

Великим средством борьбы за социализм теоретики анархо-син­дикализма считали прямое действие рабочего класса, социальную войну, всеобщую забастовку, заключающую в себе "все то, что ожи­дает социалистическая доктрина от революционного пролетариата".

Прямое действие рабочего класса исключает вмешательство по­сторонних сил в его борьбу за свои, пролетарские интересы.

Анархо-синдикалисты отвергали политические реформы, пар­ламентскую деятельность социалистов, притязания социал-демо­кратии на догматическое руководство пролетарским движением.

"Перед нами нет более кадра интеллигентов, социалистического духовенства, облеченного задачей думать за рабочий класс, — подчеркивал Лягардель, — перед нами сам рабочий класс, который при посредстве своего опыта беспрестанно открывает новые гори­зонты, непредвиденные перспективы, не подозревавшиеся ранее методы, одним словом, новые источники молодости".

Главным средством борьбы рабочего класса против капитализ­ма анархо-синдикалисты считали всеобщую забастовку. "Идея всеоб­щей забастовки настолько могущественна, что она вовлекает в ре­волюционный водоворот все, чего она коснется, — писал Сорель. — Благодаря ей социализм остается всегда молодым, попытки осуще­ствить социальный мир кажутся детскими". В ходе открытой соци­альной войны с капитализмом рабочий класс от пассивности пере­ходит к активности и, по мнению Берта, "приобретает качества, необходимые для того, чтобы самому без всякой опеки управлять той огромной фабрикой, которую капитализм создал и должен ему завещать".

На место рухнувшего капитализма и политической организа­ции, как полагали анархо-синдикалисты, станет экономическая орга­низация рабочего класса, объединенного в профессиональные со­юзы (синдикаты). Будущее общество представлялось им как де­централизованная конфедерация автономных синдикатов, каждый из которых организует на основе добровольной дисциплины свобод­ный труд без принуждения. Именно в сфере производства, под­черкивали теоретики анархо-синдикализма, рабочие имеют общие, объединяющие их профессиональные интересы. В процессе борьбы против капитализма рабочие из своей среды выдвигают доверен­ных лиц, руководящих движением. "При этом:, — не забывает доба­вить Лягардель, — в противоположность тому, что происходит с избирательной массой и партией, рабочая масса имеет способность и возможность судить о своих избранных".

Синдикализм, нашедший теоретическое обоснование в анархиз­ме (французские теоретики анархо-синдикализма часто ссылались на Прудона, многое взяли у Бакунина), получил развитие в ряде стран Европы (а затем в США и Латинской Америке). С 1906 г. в Англии распространяются идеи "гильдейского социализма" (А. Пен-ти), ставящие целью переход предприятий в управление объединен­ных работников этих предприятий ("национальных гильдий").