Радник

---

Реакционность политико-правовых учений де Местра, де Бо-нальда, Галлера очевидна и не скрывалась самими творцами этой идеологии. Мх усилия были направлены на реставрацию средневе­ковых политических и правовых учреждений, власти и авторитета католической церкви. В соответствии с феодальными идеалами Сред­невековья они стремились доказать ничтожность человека перед Богом и государством, бессилие его разума, способного творить раз­ве только зло.

Не так откровенно, но, по существу, аналогичных идей держа­лись Бёрк и юристы исторической школы. Мх идеал — не столько в прошлом, сколько в той части настоящего, которая несет на себе наибольшие отпечатки, пережитки прошлого. С откровенными ре­акционерами, зовущими к реставрации, Бёрка роднит ненависть к революции", вообще реакционных и консервативных идеологов объе­диняют своеобразные методология и теория, противостоящие Про­свещению.

При всем обилии ссылок на Бога и Божий промысел реакцион­ная идеология конца XVIII — начала XIX в. не так примитивна и догматична, как, скажем, теократические концепции Средних ве­ков. Просвещение и революция заставили реакционеров учиться и размышлять. Как видно из изложенного, они пытались использо­вать для обоснования своих взглядов отдельные идеи Монтескье, терминологию Руссо и, главное, усвоили необходимость обосновы­вать свои идеи не только ссылками на Священное писание.

В полемике с революционными теориями реакционные и кон­сервативные мыслители нашли ряд уязвимых звеньев в идеологии Просвещения. Основательна их критика априоризма теоретиков естественного права, полагавших, что все принципы права могут быть чисто логически выведены из природы человека вообще. В этой критике заслуживает внимания положение о зависимости права каждого из народов от его исторического развития, условий жизни, особенностей бытовых, производственных, религиозных, нравствен­ных отношений. Это положение, как известно, обосновывал еще Монтескье, но более обстоятельно и глубоко оно

развито в трудах Бёрка и исторической школы права. Определенным достижением правоведения были мысли о границах деятельности законодателя, который всегда создает право не на пустом месте, а у конкретного народа и потому вынужден и должен считаться с традициями, нра­вами, историческим наследием. Верен и вывод о том, что право в целом создается не кабинетным теоретическим творчеством, а объек­тивным процессом жизни народа и не устанавливается всякий раз заново и произвольно каждым поколением людей.

И все же и в отмеченных положениях реакционные и консер­вативные идеологи в конечном счете были не правы.

Они не без оснований критиковали волюнтаризм французских революционеров, их стремление решить все проблемы социальной жизни народа раз и навсегда разумным законом. Однако низверже­ние одной за другой всех конституций периода революции (1791, 1793, 1795, 1799 гг.) вовсе не доказывало бессилия социальной роли закона вообще. В бурных событиях революции возникал новый строй, и законодательство, то опережавшее становление нового общества, то отстававшее от него, играло значительную роль и в безвозврат­ном разрушении старого режима, и в создании нового. Во времена деятельности де Местра и де Бональда Гражданский кодекс 1804 г., воплотивший ряд результатов революции, стал уже непререкае­мым законом, в рамках которого бурно развивались промышлен­ность и торговля. Достаточно известно, что основные положения этого кодекса были не записью феодальных обычаев Франции, а результатом теоретического творчества юристов.

Реакционные и консервативные идеологи были правы и в том, что законодательство каждого народа должно соответствовать ус­ловиям его жизни, а не абстрактным представлениям о человеке вообще. Но критика этих абстрактных представлений в учениях реакционеров была подчинена предвзятой цели сохранить унижен­ное положение человека вообще, свойственное феодализму. Гума­низм Просвещения вовсе не призывал к нивелировке людей и на­родов. Представления о правах человека разных теоретиков были разнообразны, противоречивы и порой произвольны, но провозгла­шенные Французской революцией Декларации прав человека и гражданина содержали главные для той эпохи общечеловеческие ценности. Абстрактность определения этих прав делала их приме­нимыми к другим народам, поскольку давала возможность конкре­тизировать с учетом национальных особенностей. Именно это более всего возмущало реакционных идеологов, не способных смириться с мыслью о всеобщем правовом равенстве и свободе как зависимости только от закона.

Критика идеологии реакционных и консервативных мыслите­лей конца XVIII — начала XIX в. не относится к пройденным эта­пам истории политических и правовых учений. В последние деся - тилетия возникли и распространились течения неоконсерватизма и "новых правых", отрицательно относящихся к демократическим тен­денциям современности. В произведениях теоретиков этих направ­лений непременны ссылки на авторитет Бёрка, де Местра1, Бональ-да, Галлера. Более всего их привлекают идеи, направленные про­тив равенства, свободы, просвещения, демократии, апология социаль­ной иерархии, исторического застоя, политического бесправия масс, власти церкви, содержащаяся в трудах реакционных и консерва­тивных мыслителей конца XVIII — начала XIX в.

< Попередня   Наступна >