Радник

---

Иван IV (1530—1584) известен прежде всего как Московский государь, взошедший на престол после смерти Василия III в 1533 г. и правивший Московией вплоть до своей кончины в 1584 г. В 1547 г. он венчался на царство и после подтверждения своего цар­ского звания Константинопольским патриархом стал первым обще­признанным русским царем. Кроме того, Иван IV славен тем, что покорил Казанское и Астраханское царства, присоединил к Моско­вии Западную Сибирь и печально знаменит политикой опричного террора, за которую, вероятно, и удостоился в XVIII в. прозвища "Грозный", ставшего с тех пор его отличительным именем.

Менее известен Иван Грозный в другом своем качестве, для властителей весьма необычном, а именно: как талантливый рус­ский писатель и политический мыслитель. Между тем его произве­дения могут служить образцом литературного стиля XVI в. Ни в чем, пожалуй, не выразились так страстная, порывистая натура этого царя, свойства его ума, черты его мировоззрения, как в его посланиях русским государственным и церковным деятелям, чу­жеземным королям.

Тексты этих посланий выдают в Иване Грозном одного из са­мых образованных людей своей эпохи и тем самым подтверждают свидетельства о нем его современников. По общему признанию пос­ледних, этот государь превосходил знанием Священного писания даже многих церковных деятелей, причем не только русских, но и чужестранных. Так, он смело вступал в публичные дискуссии о вере с посещавшими Москву католиком Антонио Поссевино и протестантом Яном Рокитой. При этом неоднократно уличал их в неправильном цитировании Библии и в противоречивости выска­зываний. Высокой образованности Ивана Грозного отдавал долж­ное и такой современник царя, как бывший его воевода, ставший с 1564 г. самым яростным его противником, — Андрей Курбский. "Ведаю тя во священных писаниях искусна", — признавал он в своих посланиях царю.

Незаурядный ум, образованность и писательский талант по­зволили Ивану IV выстроить собственну

ю теорию своей царской власти.

Эту теорию можно назвать Теорией "православного христи­анского самодержавия". Именно так Иван Грозный определил су­щество своей царской власти.

Из первого послания Ивана Грозного Андрею Курбскому вид­но, что начало данной власти царь вел от Владимира Святого. "Се­го убо православия истиннаго Росийскаго царствия самодержавство, — отмечал Иван IV, — божиимъ изволениемъ поченъ от вели­кого князя Владимира, просв1зтившаго Рускую землю святым кре-щениемъ".

С точки зрения Ивана Грозного, православное христианское са­модержавие — это прежде всего Династийная власть, Т. е. власть, передающаяся в течение многих веков в рамках одной династии государей. Поэтому, указывая Андрею Курбскому на начало "ис-тиннаго Росийскаго царствия самодержавство" от великого князя Владимира Святого, царь прочерчивает далее династийную линию, по которой это "самодержавство" дошло до него — "смиренного скипетродержателя Российского царства". Данная линия ведется им через таких русских государей, как Владимир Мономах, Алек­сандр Невский, Дмитрий Донской, Иван III и Василий III.

В посланиях к чужеземных королям Иван IV в качестве родо­начальника своей династии называл в некоторых случаях русского великого князя Рюрика, а иной раз и древнеримского государя Ок-тавиана Августа. "Мы от Августа кесаря родствомъ ведемся", — с гордостью сообщал русский царь шведскому королю Юхану III. Приписыванием себе династийной связи с основателем монархии в Древней Римской империи он стремился придать своей власти бо­лее высокое достоинство.

По мнению Ивана Грозного, многовековая династийность мо­нархической власти является признаком величия государства.

В понимании Ивана Грозного православное христианское са­модержавие являлось также Властью, действующей в соответ­ствии С Традициями предков. "Начен от великого князя русского Рюрика и по се время держим Русское государство, — отмечал он в послании к польскому королю Сигизмунду II, — и, Яко в зерцало смотря прародителей своих поведенья, о Безделье писати и говорити не хотим" (курсив мой. — В. Т.).

Кроме того, Иван Грозный трактовал православное христиан­ское самодержавие Как власть, данную от Бога. Эту трактовку он выводил из Священного писания, провозглашавшего, что нет влас­ти кроме как от Бога. В его теории царской власти идея божествен­ного происхождения последней служила прежде всего для обосно­вания ее полной независимости от общества в целом и каких-либо общественных групп в частности. "Мы, смиренный, Иванъ Василь-евичъ, ... царь и великий князь всеа Русии по божию изволенью, а не по многомятежному человечества хогбнию...", — такими слова­ми начинал он одно из своих посланий польскому королю Стефану Баторию. В послании же Андрею Курбскому Иван Грозный гневно отповедывал: "А Российское самодержавство изначала сами владЪ-ютъ своими государствы, а не боляре вельможи! И того в своей злобе не моглъ еси разсудити, нарицая благочестие, еже подо властию нарицамаго попа и вашего злочестия повелВния самодержав-ству быти. А се по твоему разуму "нечестие", еже от Бога данные намъ власти самЪмъ владЪти и не восхотЪхомъ подо властию быти попа и вашего злодеяния?"

Таким образом, Иван Грозный представлял свою царскую власть не просто от Бога данной, а отданной — в единоличное его обла­дание. Православное христианское самодержавие являлось в его трактовке властью Всецело единоличной, независимой от боярст­ва, духовенства — вообще от какой бы то ни было общественной силы.

Это положение своей политической теории царь-идеолог обо­сновывал, обращаясь прежде всего к историческому опыту, зафик­сированному в Ветхом завете.

• Вывод о том, что наличие в государстве разных властей при­водит его к гибели, Иван Грозный делал и на основании историчес­кого опыта Руси. Заявляя в послании Андрею Курбскому о том, что не подобает воеводам хотеть править теми городами и волостями, где они пребывают, он напоминает ему недавнее прошлое: "И что от сего случишася в Руси, егда быша в коемждо граде градоначал-ницы и местоблюстители, и какова разорения быша от сего, самъ своима беззаконныма очима видалъ еси, от сего можеши разумЪти, что сие есть".

По мнению Ивана Грозного, царь должен сосредоточивать в своих руках абсолютно все дела управления.

Принимая английских купцов и знакомясь с их верительными грамотами, русский царь приходит в изумление от того, что на них разные печати. Когда же Иван Грозный узнает, что с его послами в самой Англии вели переговоры о торговых делах какие-то сановники, а сама королева Елизавета I даже не встретилась с ними, он от­правляет ее английскому величеству полное укоров послание. Мы надеялись, пишет он королеве, что ты в своем государстве госуда­рыня и сама владеешь и заботишься о своей государскои чести и выгодах для государства и потому хотели с тобой дела делать. Но, видно, у тебя, помимо тебя, другие люди владеют, и не только люди, но мужики торговые. "А ты пребывает въ своемъ девическомъ чину, как есть пошлая девица". Русский царь совершенно не допускал мысли, что какие-то дела в государстве могут вестись без участия самого государя. Он был убежден, что отстраненность мо­нарха от каких-то государственных дел низводит его на роль про­стого подданного.

Но не только государственные дела считал Иван Грозный объек­том своих забот. Он полагал вполне допустимым для себя вмеши­ваться в жизнь даже монастырей. Так, в послании к игумену и монахам Кирилло-Белозерского монастыря он расточал многочисленные укоры монахам за нарушения монастырских уставов, ос­лабление аскетизма монашеского общежития. По его словам, "по­слабление иноческому житию плача и скорби достойно". Укор со стороны вездесущего царя вызывало и самое малое отступление от внутримонастырских порядков "Слышалъ есми у васъ же в Ки­рилове свечи не по уставу были по рукам братии на празникъ — ини и тутъ служебника смиряли", — указывает он братьям-мо­нахам.

Царь представлялся в сознании Ивана Грозного персоной от­ветственной буквально за все помыслы и поступки своих поддан­ных. "Аз убо верую, яко о всех согрешениях вольных и невольных суд прияти ми, яко рабу, —- отмечал он и при этом уточнял:— и не токмо о своих, но и о подвластных мне дати ответ, аще моим не­смотрением погрешат".

Опираясь на идею происхождения своей царской власти от Бога, Иван Грозный отвергал какую бы то ни было возможность уста­новления договорных отношений между ним и его подданными. Он проводил предельно четкое различие между своим "православным христианским самодержавием" и монархией в других европейских странах. Так, в послании к польскому королю Стефану Баторию он заявлял: тебя избрали народы и сословия королевства Польского, да посадили тебя "устраивати их, а не владЬти ими" (т. е. управ­лять ими, а не владеть ими). Они люди со своими вольностями, и ты присягаешь величию их земли. "А нам, — обращался Иван Грозный к существу своей царской власти, — всемогущая десница Божия дала государство, а от человЪкъ нихто же, и божиею десни­цею и милостию владЪемъ своим государством сами, а не от человЪкъ приемлем государство, развъе сынъ ото отца отеческое наследие по благословению приемлет самовластно и самодержавно, а своим людем креста не целуем".

В представлении Ивана Грозного отношения царя со своими подданными должны быть Отношениями не - равных людей, а гос­подина и рабов. "Доселе русские владетели не истязуемы были ни от кого (т. е. не отчитывались ни перед кем), — выговаривал он Андрею Курбскому, — но волны были подовластныхъ своихъ жа-ловати и казнити, а не судилися с ними ни перед кЪмъ".

Все это не означает, что Иван Грозный был сторонником тира­нии, т. е власти, действующей в отношении своих подданных совер­шенно произвольно. Его заявление о том, что он волен подвластных себе жаловать и казнить, выражало не одно его желание, но свой­ство, присущее сознанию всей властвующей элиты русского обще­ства той эпохи.

Выражая желание властвовать, ни перед кем не отчитываясь, Иван Грозный имел в виду свободу царской власти от какого-либо контроля со стороны подданных, но при этом не подразумевал воз­можности для царя творить полный произвол. Он осуждал, напри­мер, кровавую расправу французского короля Карла IX над проте­стантами в ночь накануне дня св. Варфоломея (с 23 на 24 августа) в 1572 г., унесшую жизни более 2 тысяч человек. Царская власть в понимании Ивана Грозного — это власть ограниченная, но не людь­ми, а тем, кто ее дал, т. е. Богом. Царь должен властвовать в соот­ветствии с Божьими заповедями, считал Иван Грозный. Поэтому, настаивая на беспрекословном повиновении подданных своей цар­ской воле, он допускал все же одно исключение. По его словам, дети не должны противиться родителям, а рабы господам ни в чем, Кроме — Веры,! Иначе говоря, Иван Грозный полагал, что ради веры, ради соблюдения Божьих заповедей подданные вполне мог­ли противиться царю.

Провозглашая необходимость для царя во всем следовать Божь­им заповедям, Иван Грозный тем не менее проводил достаточно резкое различие между "царством" и "святительством". Он считал, что царю, в отличие от священников, не подобает, если его бьют по одной щеке, подставлять другую. "Како же управити, аще самъ без чести будетъ? Святителемъ же сие прилично". Даже в среде отрекшихся от мира существуют наказания, хотя и не смертью, но очень тяжелые наказания, отмечал Иван Грозный и делал отсюда вывод: "Колми же паче въ царствие подобаетъ наказанию зло-дЪйственнымъ человЪкомъ быти".

В наказании "злодеев" Иван Грозный видел одну из самых глав­ных функций царской власти. Развязанная им кровавая вакхана­лия — так называемая опричнина — имела, помимо рациональ­ного, также заметное иррациональное начало. Организованная как грандиозное театральное действо, опричнина была попыткой уст­роить "злым", в представлении Ивана, людям своего рода "Страш­ный суд". Мучения, телесные и душевные, которым царь подвер­гал свои жертвы, явно свидетельствуют, что не убийство их было главной его целью, а именно: воздаяние за грехи — Божье наказа­ние. Иван Грозный представлял себя в данном случае в качестве орудия всемогущего Бога, карающего "злодеев". Иначе говоря, опричнина не была в его разумении обыкновенным террором. Вот почему, проводя опричнину, он вполне искренне осуждал крова­вую "Варфоломеевскую ночь" во Франции,

Впрочем, кровавой или жестокой так называемая опричнина была Только по меркам русского сознания. Общее число ее жертв, как показывают документы, было почти равно числу убитых за одну только "Варфоломеевскую ночь". Но опричнина продолжа­лась почти 20 лет, или 7000 ночей!

Опричнина ужаснула русское общество потому, что оказалась явлением Небывалым В его истории. Никогда прежде русские властители не устраивали такой резни своих подданных, не губили столь большого числа своих соплеменников. Вместе с тем ужасаю­щий эффект опричнины был в огромной степени усилен тем, Как Совершались казни. Опричнина осуществлялась таким образом, как будто на просторах Московии ставился грандиозный театральный спектакль. Оттого и поражала она по-особому воображение зри­телей.

Устраивая русской аристократии своей опричниной некое по­добие "Страшного суда", Иван Грозный ощущал себя не только судьей, но и судимым. Отражением такого ощущения являются некоторые его высказывания из послания в Кирилло-Белозерский монастырь, написанного в 1573 г. Он отмечал здесь, в частности, что инокам подобает просвещать мирян, заблудившихся во тьме гордости и находящихся в смертной обители обманчивого тщесла­вия, чревоугодия и невоздержания. "А мн*, — заявлял он далее, — псу смердящему, кому учити и чему наказати и чБмъ просвЪтити? Сам повсегда в пияньств*, в блуд*, в прелюбод*йств*, въ скверн*, во убийств*, в граблении, в хищении, в ненависти, во всяком злодей­ств*... Бога ради, отцы святии и преблаженнии, не дЬйте мене, гр*шнаго и сквернаго, плакатися гр*ховъ своихъ и себ* внимати среди лютаго сего треволнения прелестнаго мимотекущаго св*та сего. Паче же в настоящемъ семъ многомятежномъ и жестокомъ времени кому мн*, нечистому и скверному и душегубцу, учителю быти*? Да негли (да пусть) Господь Богъ в вашихъ ради святыхъ молитвъ сие писание в покаяние мн* вм*нитъ".

Послания Ивана Грозного Андрею Курбскому есть с его сторо­ны в значительной мере акт покаяния перед всем русским обще­ством в собственных грехах, хотя здесь и содержатся многочислен­ные укоры в адрес различных лиц: боярина-изменника, других бо­яр, попа Сильвестра и т. д. Это заметил еще сам: Андрей Курбский. В начале своего третьего послания Ивану Грозному он прямо на­звал послания царя покаянием и выразил сожаление в том, что царь не следует в покаянии тем примерам, которые приводит из Священного писания. По словам Курбского, "воистинну достойно было бы радоватися", если бы это было истинное покаяние, как в Ветхом завете. Боярин-изменник полагал, правда, что царь кается только перед ним. "А еже исповедь твою ко мн*, яко ко единому презвитеру, исчитаеши по ряду, — пишет Андрей Курбский Ива­ну Грозному, — сего аз недостоин, яко простый человекъ, в воен-номъ чину сущъ, и краемъ уха послушати, а наипаче же многими и безщисленными гр*хи обтяхченъ". Между тем полное название первого послания царя боярину-изменнику показывает, что оно предназначалось для значительно более широкого круга читате­лей. "Благочестиваго великого государя царя и великого князя Иоан­на Васильевича всеа Русии послание во все его великия Росии государство на крестопреступниковъ, князя Андрея Михайловича Курбского с товарыщи, о ихъ измЪне". В одном из дошедших до нас списков данного послания вместо слов "во все его великия Ро-сии государство" В названии его содержится словосочетание "во все городы".

Как бы то ни было, из содержания посланий Ивана Грозного вполне можно сделать вывод о том, что многие его идеи относи­тельно существа и функций царской власти не были плодом холод­ных размышлений над фактами политической жизни Руси, но про­изошли из страстного желания царя оправдаться перед русским обществом в своих безнравственных поступках, в жестоких, по рус­ским меркам, преступлениях.

< Попередня   Наступна >