Радник

---

Современный период истории государства и политических Ин­ститутов Иногда называют Веком конституционализма. С этим Можно согласиться, но с определенными оговорками. Это действительно век конституционализма, для которого характерно необычайное ус­ложнение и ускорение социально-политических и законотворческих процессов. Одним Из Последствий этого усложнения и ускорения стал опыт Делегированного законодательства, Т. с. опыт перепоруче­ния ряда законодательных функций незаконодательным учреждени­ям, в частности правительству (регламентарная власть во Франции, статутные постановления правительства в условиях чрезвычайного положения в Англии и т. д.).

Делегированное (передоверенное или специально разрешенное правительству) законодательство осуществляется в ситуации чрезвы­чайного положения и в мирное время.

В английском Законе о чрезвычайных полномочиях от 24 августа 1939 г. было зафиксировано: «Король указом в Совете может Издать Такие предписания, какие необходимы или подходящи для обеспече­ния общественной безопасности, защиты государства,'поддержания общественного порядка и эффективного ведения любой войны, в которую его величество может быть Вовлечено». Эти предписания получили наименование «оборонные предписания» и Могли Содер­жать постановления об аресте, суде и наказании лиц, нарушающих указанные предписания, а также наряду с другими предписания о «контроле над любой собственностью и предприятиями», о приобре­тении любой собственности, кроме земли, и т. д.

Делегированное законодательство в мирное время Предполагает Разрешение издавать акты законодательного характера в помощь парламенту, но по вопросам второстепенного характера. Если актов парламента издается примерно 60—70 В год, То Актов исполнитель­ной власти в порядке делегированных законодательных полномо-ч и й - 2 0 0 0 в год. Н а д, актами Делегированного Законодательства Ус­тановлен Особый контроль со стороны парламента. Такие акты должны быть представлены в парламент в соответ

ствии с процеду­рой, установленной законом. Они могут представляться либо до вступления в силу, либо после — в зависимости от того, как это пре­дусмотрено в уполномочивающем статуте.

В Палате общин существует специальный комитет по делегиро­ванному законодательству, проверяющий те билли, которые были внесены в Палату общин.

Согласно Конституции Франции акты парламента принимаются по строго определенному и сравнительно небольшому кругу вопро­сов (структура и принципы деятельности государственного аппарата, права и свободы граждан, налоги, основные принципы гражданско­го, карательного и трудового права). Правительство по этим вопро­сам тоже может издавать нормативные акты, имеющие силу закона (ордонансы), Но только с разрешения парламента. Все остальные во­просы должны решаться в административном порядке в пределах полномочий так называемой Регламентарноп власти Правительства — путем издания декретов.

Кроме того, в обстановке растущей бюрократизации и централи­зации власти и управления происходит снижение роли законодатель­ных учреждений и усиление правительственной власти. В США за период с начала XIX в. число федеральных служащих возросло в ты­сячу раз, что никак не сопоставимо ни с ростом населения, ни с уве­личением территории государства. Другой пример. По Закону 1946 г. в Конгрессе было упразднено 47 постоянных комиссий и оставлено 34 (19 комиссий в Палате представителей и 15 в Сенате), причем бы­ло запрещено впредь создавать новые. Однако законодатели приду­мали обходной маневр с созданием подкомиссий, которых в 1974 г. насчитывалось 147 (из них 133 в Патате представителей и 14 в Сена­те). Весьма красноречивы также показатели роста численности вспо­могательного персонала конгрессменов. Так, сенатор от Северной Каролины Сэм Эрвин имел в своем распоряжении около 70 сотруд­ников, включая личного секретаря и еще 18 помощников.

В 1945 г. конгрессмены располагали 4,5 тыс. сотрудников, на ко­торых расходовалось 42 млн долл., а в 1974 г. уже 16 тыс. сотрудни­ков, которым выплачивалось 328 млн долл. Определенную лепту в снижение авторитетности законодательных учреждений вносят лоб­бисты, заинтересованные в проталкивании тех или иных законопро­ектов. Теоретически их деятельность подлежит регистрации, но ре­гистрация эта происходит не чаще, чем протоколирование в мили­ции болельщиков футбола с принесенными тайком спиртными напитками. Обобщая все это, член Палаты представителей Ллойд Мидс заметил в августе 1974 г.: «Члены Конгресса в глазах народа по-прежнему чуть лучше мерзавцев» (цит. по: Гвирцман М. Раздув­шийся конгресс // Нью-Йорк Тайме Мэгэзин. 1974. 10 нояб.).

Подобные тенденции породили нарастание негативного и недо­верчивого отношения к Конгрессу и к административным учрежде­ниям в обществе и государстве. Так, за три десятилетия конца XX в. доверие к Конгрессу упало (в 1994 г.) до 8%, к исполнительной власти — До 12% И К ведущим компаниям — до 13% (в 1966 г., соответ­ственно, 42, 41 И 55% населения доверяли этим институтам). (По данным Р. Сэмуэльсона, Автора книги «Хорошая жизнь И Недоволь­ные ею», 1995. См.: Ныосуик. 1996. 8 Янв. С. 16.)

Восприятие перемен в социально-правовом назначении парла­ментских И Иных конституционных Институтов Нередко становится весьма Отличным От восприятия их в начале нового времени. Право хранения И Ношения оружия, провозглашенное в первых 10 поправ­ках к американской конституции, обросло В Конце текущего столе­тия многими уточняющими и ограничительными инструкциями и законами на уровне штатов. Кроме того, имеются констатации исто­риков, которые полагают, что эта гражданская привилегия В Сочета­нии с традиционным американским духом Индивидуализма В значи­тельной мере способствовала превращению американского общества в общество насилия на почве захвата или защиты собственности. В настоящее время уровень преступности, связанной с насилием, В Таких высокоразвитых в промышленном отношении странах, как Англия, Канада или Япония, более низкий (в кратном отношении), чем В США.

Не менее красноречивы сопоставления в области организации и деятельности конституционных учреждений. Так, например, парла­ментские учреждения Англии в конце прошлого века воспринима­лись как воплощение суверенной власти народа, а в конце XX в. не­которые историки уже характеризуют их как воплощение выборной диктатуры. Так, для А. Дайси, автора «Правовых основ конституции» (1885), суверенитет является «существенным достоянием народа, и задачей представительного правления является согласование жела­ний суверена и желаний носителя суверенных полномочий», кото­рым Дайси, выражая общепринятые взгляды, считает Палату общин.

В 1976 г. другой английский правовед лорд Хэлшем в лекции под названием «Выборная диктатура» утверждал, что суверенитет Палаты общин во все возрастающей мере становится «суверенитетом Прави­тельства, Которое в дополнение к своему контролю над Парламен­том контролирует также партийных кнутов (организаторов), партий­ную машину и гражданскую службу». Это обстоятельство, по мне­нию Хэлшема, Дает основание считать, что так называемая выборная диктатура (диктатура избирателей) на самом деле представляет собой лишь компонент более сложной структуры, в которой один компо­нент является преобладающим и задает тон всему функционирую­щему механизму. Короче говоря, Правительство контролирует Парла­мент, но отнюдь не парламент контролирует правительство. Таков один из вариантов обсуждения меняющейся роли парламента и но­визны взаимоотношений между электоратом, политической партией и парламентом в Англии.

Некоторые историки либерально-демократической традиции пы­таются Сопоставить Современный опыт с предшествующими ИсториЧескими эпохами — средневековой и древней. Квентин Скиннер, изучавший опыт средневековых городов-республик, сделал вывод, что сегодня «гражданские свободы обеспечиваются не столько на­шим участием в политической жизни, сколько кордоном граждан­ских прав, которые ограждают нас от вмешательства правителей в нашу частную жизнь». Другой историк, Джон Данн в книге «Демо­кратия. Еще не законченное путешествие из 508 г. до н. э. до 1993-го нашей эры» попытался обозначить перспективу того, что можно на­звать демократией в собственном смысле слова, и пришел к выводу: «Демократия есть не только и не столько права человека и личная свобода, сколько возможность и способность человека принимать участие в процессе и системе власти. Человек может быть сыт, одет, ухожен и даже хорошо начитан, но если он не хочет или не может участвовать в политической жизни, то это уже нельзя называть демо­кратией» (цит. по: Пятигорский А. Демократия как меньшее зло // Независимая газета. 1996. 24 апр. С. 8).

Современная демократическая организация государства предпо­лагает выборность и подотчетность, а также ответственность всех учреждений законодательной и исполнительной властей и в опреде­ленной мере ответственность судебных учреждений. Далее, она предполагает сочетание профессиональных и общественных начал в организации управления и в контроле за этим управлением. При этом все полномочия и функции правительственной власти строго определены в законе и регламентированы им. Индивид лично или в общественной ассоциации имеет ряд прав и свобод, которые не­подвластны правительственному контролю. Вместе с тем демокра­тической организации противостоит тенденция ко всеобщей цен­трализации и бюрократизации организационно-управленческих процессов, недостаточное различение сфер автономии человека и гражданина во взаимоотношениях с государственной и иной вла­стью в обществе. Определенную роль играет конформизм граждан, выражающийся в двоедушии, нравственном опустошении вследст­вие слабой воли или цинизма. Одним из проявлений этого циниз­ма стала в конце века коррумпированность высшего эшелона пра­вительственной власти, когда обвинения в коррупции стали при­вычным делом в судах Парижа и Токио, Лондона и Рима, Дели, Сеула и Вашингтона.

Демократия и сегодня остается наилучшей из форм правления, выгодных многим или большинству, но сегодня эту форму отягоща­ет не только потребность в крупных тратах на обеспечение личной безопасности или справедливости в суде. Ее отягощает и политиче­ская апатия, находящая себе подкрепление в праве на неучастие в политической жизни или в «свободе от политики» (выражение Хан­ны Арендт), реализующейся во многих странах, которые называют себя демократическими.

Контрольные вопросы

Назовите три группы стран, различающихся по государственному устройству и режиму властвования.

В чем своеобразие конституционной истории современных стран с либератьно-демократическим устройством власти и управления?

Литература

Сравнительное конституционное право. М., 1996; Конституции зарубежных государств (США, Великобритания, Франция, Герма­ния, Италия, Япония, Канада) / Сост. В. В. Маклаков. М., 1996; Конституции государств Европейского Союза. М., 1997; Сравни­тельное изучение цивилизаций: Хрестоматия / Сост. Б. С. Ерасов. М., 1998. Гл. IV. Цивилизация и государство; гл. VII. Классифика­ции и сравнительное изучение цивилизаций; Апарова Т. В. Статус-судей в Великобритании // Журнал российского права. 1999. № 7. С. 114-125.

< Попередня   Наступна >