Радник

---

Михаил Михайлович Щербатов (1733—1790) отразил в своем творчестве политические идеалы тех представителей русского дво­рянства, которые критически относились к российскому самодер­жавию в целом и к политике императрицы Екатерины II в част­ности.

М. М. Щербатов родился в 1733 г. в княжеской семье, ведущей свою родословную от внука великого князя Владимира Святослава Черниговского. В 1750 г. он поступил на службу в лейб-гвардии Семеновский полк. После издания в 1762 г. "Манифеста о вольно­сти дворянской" вышел в отставку. Поселившись в своем имении в селе Михайловском Ярославской губернии, Михаил Щербатов пре­дался чтению книг и занятиям историей. В 1767 г. он был избран депутатом от ярославского дворянства в комиссию, учрежденную Екатериной II для составления проекта нового уложения. В 1778 г. его определили на должность президента камор-коллегии, создан­ной Петром I для расположения и ведения "доходов денежных всего государства". В 1779 г. он стал сенатором.

В 1768 г. Екатерина II, узнав об интересе Щербатова к русской истории, дала ему поручение разобрать бумаги Петра Великого, а затем открыла для него доступ в другие государственные архивы и библиотеки. С 1770 г. князь начал публиковать главный свой ис­торический труд — "Историю Российскую". Последняя, пятнадца­тая, книга данного труда — третья часть седьмого тома — выйдет в свет в 1791 г.

Помимо "Истории Российской" Щербатов написал множество различных трактатов, статей и заметок, в которых подверг крити­ческому анализу экономическое, политическое и нравственное со­стояние русского общества и государственную деятельность рос­сийских самодержцев послепетровской эпохи, в том числе и поли­тику Екатерины II.

Для истории русской политической и правовой мысли второй половины XVIII в. наибольшее значение имеют такие произведе­ния князя Щербатова, как: 1) "Разные рассуждения о правлении"; 2) "Размышления о законодательстве вообще

"; 3) "Замечания на большой наказ Екатерины"; 4) "Путешествие в землю офирскую господина С... швецкаго дворянина"; 5) "Размышление о дворян­стве"; 6) "Размышления о смертной казни"; 7) "Оправдание моих мыслей и часто с излишнею смелостию изглаголенных слов". Кро­ме того, политические и правовые взгляды Щербатова выразились в его многочисленных записках, поданных в Комиссию о сочинении проекта нового уложения.

Свои размышления о происхождении государства и права Щер­батов начинает с утверждения, что человек одарен природой дос­таточным разумом, чтобы жить в соответствии с правилами добро­детели, укорененными в его сердце. Однако общественные порядки воспитывают человека таким образом, что его разум повреждает­ся, вследствие чего он перестает быть тем существом, которым был сотворен природой. Это повреждение разума человеческого Щер­батов объявляет причиной того, что "никакое сообщество, хотя мало оно многочисленно, не может пребывать без некоторых правил и законов, которые каждого поступок установляют, и без одного или многих определенных персон, дабы принуждать оныя исполнять и надзирать за исполнением". Отсюда происходят, по словам Щерба­това, "разные роды правления, монархическое, которое от патри-аршаго правления начало свое имеет; деспотическое иль самовласт­ное, введенное мучителами, аристократическое и демократическое, о коих можно мнить, что они произведены неудовольствием вель­мож иль всего народа правлением сих деспотов".

Во всех указанных формах правления Щербатов выделяет ха­рактерные для них пороки и достоинства ("полезности"). Монар­хия, имеющая, как отмечает он, свое начало "от правления патри­архов или отцов фамилий", предполагает власть государя, который, будучи возведен на престол по избранию или по праву рож­дения, управляет народом, как отец детьми, т. е. является для него покровителем, защитником, судьей и т. п. Властвуя единолично, монарх решает важные дела по совету старейших и мудрейших своих подданных. Он не отделяет своих личных интересов от инте­ресов государства и соответственно выбирает себе в советники та­ких людей, которые "сопрягают усердие к их Государю с любовию к отечеству и законам".

Непрочность монархического правления проистекает, согласно Щербатову, от того, что мало есть на свете монархов, способных противостоять своему честолюбию, разным страстям, лести при­дворных и не склониться к самовластию. Так же мало есть и мини­стров, которые бы "по слепой любви к Государю, а более для соб­ственной их корысти не готовы б были ему в том помогать иль бы могли сопротивляться блистанию злата и достоинств".

Аристократическое или вельможное правление устанавливает­ся, по мнению Щербатова, в случае, когда главы семей, объединя­ющихся в единое общество в целях более эффективной защиты от врагов, не могут один другому уступить и сохраняют над соеди­ненным обществом свою коллективную власть, или вследствие воз­мущения наиболее влиятельных семей самовластными действиями монарха. Достоинство этой формы правления проявляется, отме­чал Щербатов, лишь при условии, если "достойные вожди народов, трудяся для пользы отечества, сопрягают пользы их родов с пользою республики, которою управляют; законы тут не пременяются для пользы иль своенравия единаго: понеже ревность между членов Сената производит сопротивление; лесть, сие ацкое чудовище, не имеет власти в таковом правлении; команда арм;ий лишь храбрей­шим и искуснейшим препоручается, а не пронырливейшим при­дворным". Пороки аристократической формы правления — так же, как и монархической — Щербатов связывал с пороками людей, ко­торые бывают заражены честолюбием и собственною к себе любо­вью. Каждый человек хотел бы властвовать и прилагает усилия для того, чтобы его мнение возобладало над мнениями других лю­дей. "Сие раждает, — заявлял Щербатов, — происки, партии, не­нависти и другая злы, инее суть не отдельны от сих страстей. Хотя дела и решаются по большему числу голосов, однако большее чис­ло не всегда лучшее бывает". Проекты тех или иных решений час­то не принимаются вследствие препятствий, чинимых теми, чьим мнениям они противоречат. Властвующие вельможи, отмечал Щер­батов, "предпочитая пользы своих родов интересам государства, ста­раются учинить вечными в их домах достоинствы и богатствы со исключением других, и утесняя подлой народ, которой нигде столь не нещастлив, как под аристократическим правлением".

Демократическое, или народное, правление возникает, полагал Щербатов, не вследствие естественного процесса, но в результате восстания народа против аристократии. По его словам, "те же при­чины, которыя подали случаи пременить монархию во аристокра­тию, сиречь мучительство государей вельможам, были причиною установления народного правления, то есть мучительства вельмож подлому народу". Данное правление Щербатов характеризовал как самое непостоянное из всех, отмечая, что оно подрывается в своих основах разделением народа на разные партии, разжигающие сму­ту в обществе и что, кроме общего всем республикам обыкновенно­го порока медленности принятия важных решений, оно имеет мно­жество других пороков. При этом правлении, писал он далее, часто бывает так, что расходы, необходимые для государства, народ от­казывается нести, "люди справедливаго обычаю и неприятели лес­ти, не токмо презренны остаются, но и гонение претерпевают; вме­сто (того) люди лукавые, пронырливые, которые за правило их по­ступка не добродетель и справедливость почитают, но их собствен­ный убыток... суть почтены и любимы". Кроме того, "любовь наро­да непостояннее его ненависти: они без всякаго зазрения совести казнят того, которой за несколько дней пред тем был избавителем отечества почитаем... Учиненныя заслуги не далее в памяти пре­бывают, как толико времени, колико они шум производят; прохо­дит ли несколько времени без какого новаго знатнаго дела, то зас­луги забываются, а часто и наказаны бывают".

Щербатов выражал сомнение в справедливости именования са­мовластия правлением. По его мнению, оно есть "мучительство, в котором нет иных законов и иных правил, окромя безумных своен­равий деспота (самовладетеля). Вместо что в монархии государь есть для народа, в самовластном правлении народ является быть зде-лан для государя". При самовластии, подчеркивал Щербатов, на­род "навсегда лишен величайшаго дара природы, то есть вольно­сти". Может ли что ужаснее быть, продолжал он, "как видеть мил­лионы людей, сравненных с скотами, которые работают лишь для единаго и для его визиря и фаворита, которой, быв рожден в нево­ле, достиг до милости Государя лишь чрез мерзкую лесть и под­лость...".

В представлении Щербатова ни одна из форм правления не существовала и не существует на практике в чистом виде, "ибо монарх не может править без вельмож, вельможи не могут пра­вить без начальника и без народа, ни народ без начальников сам себя управлять".

Правление, существовавшее в XVIII в. России, Щербатов ха­рактеризовал как самовластное. Поясняя это свое мнение, он пи­сал: "Я охуляю самой состав нашего правительства, называя его совершенно... самовластным и таким, где, хотя есть писанные за­коны, но они власти государевой и силе вельмож уступают, где со­стояние каждого подданного основывается не на защищении зако­нов, не от собственнаго его поведения (зависит?), но от мановения... злостнаго вельможи".

Первый шаг на пути превращения российского самовластия в монархию Щербатов связывал с принятием основных законов. Так как монарх не вотчинник, отмечал мыслитель, "но управитель и покровитель своего государства, а потому и должно быть некиим основательным правам, которые бы не стесняли могущество монарха ко всему полезному государству, но укрощали бы иногда безпоря-дочныя его хотения, по большей части во вред ему самому обраща-ющияся". В числе необходимых для России основных законов Щер­батов называл: 1) "положение о порядке наследства на престол"; 2) закон, предписывающий "хранение владычествующей веры и пре­бывание государя в оной", а также "терпение чуждых вер, до коих мест оно должно простираться, дабы ни гонением, ослабляющим государства и возобновляющим нам ужасы шестаго на десять века, не впасть в бесноверие, ни излишной понаровкою не показать не-брежливость к владычествующей вере"; 3) законы о порядке изда­ния законов, установления налогов на народ, "переделания моне­ты"; 4) законы о суде и праве осуждаемых себя защищать; и, нако­нец, 5) закон о дворянском звании. По мнению Щербатова, все это недостаточно "словами или грамотою какою утвердить: надлежит, чтобы поставлены были и наблюдатели о сохранении онаго".

Щербатов не считал справедливым мнение французского про­светителя Ш. Монтескье, воспринятое Екатериной II и приведен­ное в ее "Наказе", согласно которому страна великая своим про­странством "сама по себе предполагает деспотическую власть в том лице, которое ею управляет". Монтескье полагал, что полезность деспотической власти в великих державах заключается в быстроте решительных мер, возмещающей большую протяженность их тер­риторий. Щербатов же высказывал мнение, что государь с деспо­тической властью не даст скорости в решениях, "ибо любовная страсть, охота и другие забавы, отнимая у него время, и более еще республиканского замедления приключат". Но даже если государь-деспот примет решение быстро, "можно ль надеяться, — вопрошал Щербатов, — чтоб оно было сходственно с истинными пользами го­сударства и чтоб его здравый разсудок, а не страсть какая произ­вела; ибо человек, не дающий никому отчету в своих делах, легко ввергается в страсти и слушает не тех, кто его противоречьим на истинной путь наставляет, но тех, кто безчестной лестью вкрался к нему в любовь".

Достоинство каждой формы правления Щербатова связывал со степенью обеспечения в ее условиях личной и имущественной бе­зопасности граждан. Он высоко оценивал значение английской про­цедуры "хабеас корпус", предоставлявшей арестованным опреде­ленные гарантии от произвольного ареста. "Чего ж бы ради сего у нас не учредить? Ибо пример аглинской нам доказует, что от сего никакого зла не происходит", — писал он по поводу данной проце­дуры. Вместе с тем Щербатов предлагал ввести в России и другое правило, служащее той же цели. "Говоря о безопасности личной, не могу я не помянуть, — заявлял он, — и того, чего бы ради каж­дому по уголовному делу обвиняемому человеку не дать стряпчаго или советника, который бы мог спомоществовать ему оправдать­ся... Не могло бы от сего никакого зла произойтить, ибо пусть бы от сего некоторые винные нашли случай оправдаться, но не лучше ли спасти единаго невиннаго, нежели сто виновных погубить?"

Порицая самовластие за то, что народ в его условиях лишен вольности и не имеет надлежащих гарантий личной и имуществен­ной безопасности, Щербатов вполне мирился при этом с таким яв­лением, как российское крепостничество. В своих "Замечаниях на большой наказ Екатерины" он утверждал, что в России рабство отличается от рабства, которое существовало в древности у рим­лян, а в его время существует у турок. "Российские крестьяне, — отмечал он, — хотя есть рабы своим господам, хотя земля, обрабо­танная ими, принадлежит их помещикам, хотя они имеют права и на имение их, но собственной своей пользою побуждены, никто име­ние и земли своих крестьян не отнимает, и крестьяне до нынешних времян и не чувствовали, что сие не собственное их было, в втвер-жение таких мыслей произвело различные бунты, яко ныне пуга-шевской и убивство великого числа помещиков от своих крестьян, чрез что они ясно показали, что они более никакой свободы недо­стойны, и что всякое разрушение древней власти помещичьей над крестьянами может великое разорение и гибель государству при­нести".

Щербатов считал сохранение крепостничества соответствующим интересам России. Дворянство, жившее за счет крепостных крес­тьян, было в его представлении единственной надежной опорой Российскому государству. "Крестьяне или нижний род людей, — писал он, — по малости своего имущества мало могут чувствовать перемены, случившийся в государстве, и как в победителе, так и в похитителе равных себе находят защитников... Купцы, упражняю­щийся в торге, можно сказать, есть граждане целого света. Они мало взирают, какое благополучие и славу государству воспоследует, лишь бы торг их не упал и прибытку своего лишены бы не были...

Но дворянство, быв основано на чести, от славы и пользы государ­ственной свою пользу и славу взаимствует, славится славою госу­дарства, услугами своими себе могущество и прибыток получае­мый и тем ему делаются пользы государственные неразличны с собственными своими".

В своих рассуждениях о социальном и политическом устрой­стве общества князь Щербатов большое внимание уделял праву. Мысль о том, что "никакое общество без некоих законов жить не может", и что все живущие в нем должны подчиняться законам, является одной из главных в его политико-правовом учении. Иде­алом Щербатова была монархия, основанная на законах. "Царь должен сам первый законам страны своей повиноваться, — писал он, — ибо по законам он и царь; а разрушая их власть, разрушает и подчинение подданных к себе".

Лучшим основанием гражданских законов Щербатов считал "страх Божий и почтение к Божественному закону". По его словам, самые лучшие законы управляют единую токмо внешность, страх же Божий управляет нашу самую внутренность и не токмо отвра­щает нас от соделания каких сокрытых и не могущих уведанными быть преступлений, над коими законы человеческие власти не име­ют, но и от самых помышлений соделать их развращающагося с пути истины на путь правды направляет". Вследствие этого граж­данский закон не должен противоречить закону Божественному.

При создании законов, отмечал далее Щербатов, их содержа­ние следует сообразовывать "с умоначертанием народным, с физи­ческим и политическим положением государства". Именно поэтому он считал, что "неудобно есть единому сочинять законы". Не толь­ко государь, который не может "собственной своей особой вникнуть во все нужды и обстоятельства всех состояний своих подданных", но и частный человек, лучше государя знающий "обстоятельства разных чинов государства, не должен, по его мнению, быть един­ственным сочинителем закона. Ибо всякий человек подвержен сла­бостям, его добрые намерения и разум могут быть затемнены при­страстиями, невежеством, предубеждениями, самолюбием и ошиб­ками. Малые собрания Щербатов считал также не способными к сочинению законов; неудобными к законодательствованию являлись, по его мнению, и большие собрания, которые "наполнены суть смут-ностию, невежеством и пристрастиями". Наконец, заключал он, "за­конодательство не может быть раздробительно сочиняемо, ибо как все законы должны клониться к единому средоточию, то есть к об­щему благу".

Решение проблемы, кому надлежит сочинять законы, Щерба­тов усматривал в том, чтобы поручить это дело немногим честным, разумным, знающим, трудолюбивым, равным по своему положе­нию и доверию при дворе людям. Но при этом необходимо, писал он, "чтоб целое государство снабжевало вещами к сочинению зако­нов, и каждый бы гражданин, по силе и могуществу своему, мог полезный совет дать: ибо Все под законом должны жить, все и уча­стие в нем должны иметь" (курсив мой. — В. Т.).

Будучи аристократом по своему социальному положению, князь Щербатов выразил в своем творчестве интересы не только высше­го феодального сословия, но и всего русского общества. Он с полной ясностью сознавал, что написанные им политические трактаты и статьи не могут быть опубликованы при его жизни. Поэтому обра­щался в своих мыслях к потомству. "А понеже сей мой труд ближе всех будет касаться и скорее видим моему потомству, — заявлял он, — то да будет он и ему в наставление всегда всевозможное по­печение иметь о благе отечества. Пусть будет оно смело охулять те мои мысли, которыя могли какой вред отечеству нанести, и из заб­луждений моих да научится справедливее мыслить. Но токмо да подражает единому, что, мню, везде в моих сочинениях видно, то есть любовь и искренняя преданность любезному отечеству".

< Попередня   Наступна >