Радник

---

Одним из первых теоретиков новой эпохи стал итальянец Ник-коло Макиавелли1 (1469—1527).

Макиавелли долгое время был должностным лицом Флорентий­ской республики, имеющим доступ к ряду государственных тайн.

Жизнь и деятельность Макиавелли относятся к периоду начав­шегося упадка Италии, до XVI в. бывшей самой передовой страной Западной Европы. В северной и средней Италии еще в XII—XIII вв. сложились города-республики (Венеция, Флоренция, Генуя и др.) с развитой ремесленной и торговой экономикой. Промышленная и торговая верхушка этих городов сумела, опираясь на народ, подчи­нись феодалов своего округа, создать свою коммунальную го­сударственность. Однако перемещение главных торговых путей в связи с открытием Америки, развитие производства в других стра­нах Европы вели к упадку итальянской промышленности и торгов­ли, подрывали силы итальянских городов. Раздробленная Италия подвергалась нашествиям иноземных войск; в ряде городов-госу­дарств силами феодальной реакции учреждались тирании, опирав­шиеся на наемные войска.

После установления во Флоренции синьории Медичи Макиа­велли был лишен должности. В последний период жизни он зани­мался литературной деятельностью. Кроме сочинений на темы по­литические ("Рассуждения на первую декаду Тита Ливия", "Госу­дарь", "О военном искусстве" и др.) и исторические ("История Фло­ренции") его перу принадлежит ряд художественных произведений.

Сочинениями Макиавелли положено начало политико-правовой идеологии Нового времени. Его политическое учение основано на изучении деятельности современных ему правительств, опыта го­сударств Античного мира, на представлениях об интересах и стрем­лениях участников политической жизни. Макиавелли утверждал, что изучение прошлого дает возможность предвидеть будущее или по примеру древних определить средства и способы действий, по­лезных в настоящем. "Чтобы знать, что должно случиться, доста­точно проследить, что было... Это

происходит от того, — пояснял Макиавелли, — что все человеческие дела делаются людьми, кото­рые имели и всегда будут иметь одни и те же страсти и поэтому они неизбежно должны давать одинаковые результаты".

Природа человека одинакова во всех государствах и у всех народов; интерес является наиболее общей причиной человеческих действий, из которых складываются их отношения, учреждения, история. Для того, чтобы управлять людьми, надо знать причины их поступков, их стремления и интересы. Устройство государства и его деятельность должны основываться на изучении природы че­ловека, его психологии и влечений.

Государство (независимо от его формы) Макиавелли рассмат­ривал как некое отношение между правительством и подданными, опирающееся на страх или любовь последних. Государство незыб­лемо, если правительство не дает повода к заговорам и возмущени­ям, если страх подданных не перерастает в ненависть, а любовь — в презрение. В творчестве Макиавелли мотивы социальной психо­логии впервые осмыслены как важный факт политики.

Целью государства и основой его прочности Макиавелли считал безопасность личности и незыблемость собственности. Самое опас­ное для правителя, неустанно повторял Макиавелли, — посягать на имущество подданных, это неизбежно порождает ненависть (а ведь никогда не ограбишь так, чтобы не осталось и ножа): "Люди скорее забудут смерть отца, чем потерю наследства".

Незыблемость частной собственности, как и безопасность лич­ности, Макиавелли называл благами свободы, считал целью и осно­вой прочности государства. По его учению, блага свободы наилуч­шим образом обеспечены в республике. В свободных землях и странах, рассуждал Макиавелли, богатства все время увеличиваются: "Ибо каждый человек в этих странах, не задумываясь, приумножа­ет и приобретает блага, которыми рассчитывает затем свободно пользоваться. Следствием этого оказывается то, что все граждане, соревнуясь друг с другом, заботятся как о частных, так и об обще­ственных интересах и что общее их благосостояние на диво растет".

Макиавелли воспроизводит идеи Полибия о возникновении го­сударства и круговороте форм правления; вслед за античными ав­торами он отдает предпочтение смешанной (из монархии, арис­тократии и демократии) форме. Особенность учения Макиавелли в том, что смешанную республику он считал результатом и сред­ством согласования стремлений и интересов борющихся социальных групп. "В каждой республике всегда бывают два противоположных направления: одно — народное, другое — высших классов; из этого разделения вытекают все законы, издававшиеся в интересах сво­боды".

Предпосланные всему учению о государстве рассуждения о при­роде человека (индивида) Макиавелли существенно дополняет ис­следованием общественной психологии социальных групп, борю­щихся за влияние в государстве. В Древнем Риме смешанная рес­публика сложилась в результате борьбы и компромиссов народа и аристократии, но их непримиримые распри вокруг аграрного зако­на погубили республику. В истории Флоренции раздоры простого народа (пополанов) и знатных людей (нобилей) с самого начала носили бескомпромиссный характер; этим обусловлена непрочность Флорентийской республики.

Макиавелли стремился опровергнуть общее мнение историков о порочности народа. Народные массы постояннее, честнее, мудрее и рассудительнее государя. Если единоличный правитель лучше со­здает законы, устраивает новый строй и новые учреждения, то народ лучше сохраняет учрежденный строй.

Народ нередко ошибается в общих вопросах, но очень редко — в частных. "При избрании должностных лиц, например, народ де­лает несравненно лучший выбор, нежели государь". Даже взбунто­вавшийся народ менее страшен, чем необузданный тиран: мятеж­ный народ можно уговорить словом — от тирана можно избавиться только железом; бунт народа страшен тем, что может породить тирана, — тиран уже наличное зло; жестокость народа направлена против тех, кто может посягнуть на общее благо, "жестокость госу­даря направлена против тех, кто, как он опасается, может посяг­нуть на его собственное, личное благо".

От народа отличается знать. "Нет города, где не обособились бы эти два начала: знать желает подчинять и угнетать народ, народ не желает находиться в подчинении и угнетении". Если бы не сопро­тивление народа, аристократы Античного Рима погубили бы свободное государство лет на триста раньше; честолюбивые устрем­ления знати — источник беспокойства и смут в государстве.

Макиавелли все же считал знать неизбежной и нужной частью государства. Из среды аристократов выдвигаются государственные деятели, должностные лица, военачальники; совершенное подавление пополанами флорентийских нобилей, писал Макиавелли в "Исто­рии Флоренции", привело к угасанию воинской доблести и душев­ного величия, а тем самым — к ослаблению и унижению Фло­ренции.

Свободное государство должно быть основано на компромиссах народа и знати; суть "смешанной республики" в том и состоит, что система государственных органов включает аристократические и демократические учреждения, каждое из которых, выражая и защи­щая интересы соответствующей части населения, сдерживает по­сягательства на эти интересы другой его части.

Вместе с тем Макиавелли с ненавистью отзывался о феодаль­ных дворянах и призывал к их уничтожению. "Дворянами име­нуются те, кто праздно живет на доходы со своих огромных помес­тий, нимало не заботясь ни об обработке земли, ни о том, чтобы необходимым трудом заработать себе на жизнь. Подобные люди вредны во всякой республике и в каждой стране. Однако самыми вредными из них являются те, которые помимо указанных помес­тий владеют замками и имеют повинующихся им подданных". "Же­лающий создать республику там, где имеется большое количество дворян, не сумеет осуществить свой замысел, не уничтожив всех их до единого".

На пути к созданию будущей свободной Итальянской респуб­лики много препятствий — считал Макиавелли. Освобождение стра­ны от иноземных войск и наемников, от мелких тиранов и много­численных дворян, от папского государства и интриг католической церкви, поддерживающей раздробленность страны, требует край­них мер, проводимых абсолютной и чрезвычайной властью едино­личного правителя, уничтожающего укоренившиеся пороки, учреж­дающего мудрые законы и порядки. Этой проблеме посвящено наи­более известное произведение Макиавелли "Государь" (в иных пере­водах — "Князь"; дословно — "О принцепсе").

Законодательству и праву Макиавелли придавал большое зна­чение: благодаря законам Ликурга Спарта просуществовала 800 лет. Но для Макиавелли право — орудие власти, выражение силы.

Во всех государствах основой власти "служат хорошие законы и хорошее войско. Хороших законов не бывает там, где нет хоро­шего войска, и наоборот, где есть хорошее войско, там хороши и законы". Макиавелли — против наемных войск; создание армии, состоящей только из итальянцев, он рассматривал как одно из пер­воочередных условий создания общенационального государства.

Важным средством политики Макиавелли считал религию. Ре­лигия, рассуждал Макиавелли, — могучее средство воздействия на умы и нравы людей. Именно поэтому все основатели государств и мудрые законодатели ссылались на волю богов. Там, где есть хоро­шая религия, легко создать армию. В Древнем Риме "религия помо­гала командовать войсками, воодушевлять народ, сдерживать лю­дей добродетельных и посрамлять порочных". Государство должно использовать религию для руководства подданными.

Макиавелли не одобряет современное ему христианство, пропо­ведующее смирение, самоуничижение, презрение к делам челове­ческим: "Религия античная почитала высшее благо в величии духа, в силе тела и во всем том, что делает людей чрезвычайно сильными. А если наша религия и требует от нас силы, то лишь для того, чтобы мы были в состоянии терпеть, а не для того, чтобы мы совер­шали мужественные деяния. Такой образ жизни сделал, по-моему, мир слабым и отдал его во власть негодяям: они могут безбоязненно распоряжаться в нем как угодно, видя, что все люди, желая попасть в рай, больше помышляют о том, как бы стерпеть побои, нежели о том, как бы за них расплатиться".

Макиавелли порицал католическую церковь и духовенство: "Дур­ные примеры папской курии лишили нашу страну всякого благоче­стия и всякой религии". В канун Реформации Макиавелли прозор­ливо предсказывал, что католическая религия "близка к своей ги­бели либо к мучительным испытаниям".

Макиавелли считается одним из основоположников науки по­литологии. В его произведениях политика (учреждение, организа­ция и деятельность государства) рассматривалась как особая сфера человеческой деятельности, имеющая свои закономерности, которые должны быть изучены и осмыслены, а не выведены из Священного писания или сконструированы умозрительно. Такой подход к изу­чению государства был большим шагом вперед в развитии полити­ко-правовой теории1.

Прогрессивное по методологической основе политическое уче­ние Макиавелли несло на себе отпечаток эпохи. Это особенно ярко выразилось во взглядах Макиавелли на методы осуществления госу­дарственной власти, способы и приемы политической деятельности.

В произведениях Макиавелли политика противопоставлялась общераспространенным представлениям о должном и недолжном, позорном и почетном. Деятельность государства он исследовал как такую сферу проявления интересов, чувств, настроений людей, со­циальных общностей и правительств, в которой действуют особые правила, не тождественные нормам морали, регулирующей отноше­ния между частными лицами.

Поступки основателей государств, завоевателей, узурпаторов престола, создателей законов, политических деятелей вообще, рас­суждал Макиавелли, должны оцениваться не с точки зрения мора­ли, а по их результатам, по их отношению к благу государства: "...Благоразумному государю следует избегать тех пороков, кото­рые могут лишить его государства, от остальных же — воздержи­ваться по мере сил, но не более. И даже пусть государи не боятся навлечь на себя обвинения в тех пороках, без которых трудно удер­жаться у власти, ибо, вдумавшись, мы найдем немало такого, что на первый взгляд кажется добродетелью, а в действительности пагуб­но для государя, и наоборот: выглядит как порок, а на деле достав­ляет государю благополучие и безопасность".

Государства, писал Макиавелли, создаются и сохраняются не только при помощи военной силы; методами осуществления власти являются также хитрость, коварство, обман. "Надо знать, что с врагом можно бороться двумя способами: во-первых, законами, во-вторых, силой. Первый способ присущ человеку, второй — зверю; но так как первое часто недостаточно, то приходится прибегать и ко второму. Отсюда следует, что государь должен усвоить то, что заклю­чено в природе и человека, и зверя..., — поучал Макиавелли. — Из всех зверей пусть государь уподобится двум: льву и лисе. Лев бо­ится капканов, а лиса — волков, следовательно, надо быть подоб­ным лисе, чтобы уметь обойти капканы, и льву, чтобы отпугнуть волков".

Государственный деятель не должен быть всегда верен дого­ворам: "Разумный правитель не может и не должен оставаться верным своему обещанию, если это вредит его интересам и если отпали причины, побудившие его дать обещание".

Идеалом государственного деятеля, которым Макиавелли вос­хищался, был герцог Романьи Чезаре Борджиа, стремившийся рас­ширить свои владения вероломными и жестокими способами, типич­ными для феодалов эпохи позднего Средневековья. Ссылаясь на деяния романьского герцога и ставя их в пример, Макиавелли пи­сал, что для укрепления и расширения государства политик дол­жен уметь решаться на великие, виртуозные злодейства, подлости и предательства, требующие, как он считал, мужества, геройства, широты души.

В политике единственным критерием оценки действий прави­теля государства являются укрепление власти, расширение границ государства. Для достижения этой цели правитель должен исполь­зовать все средства, в том числе аморальные: "Пусть обвиняют его поступки, лишь бы оправдывали результаты, и он всегда будет оправдан, если результаты окажутся хороши".

При всем этом, учил Макиавелли, вероломство и жестокость должны совершаться так, чтобы не подрывался авторитет верхов­ной власти. Отсюда вытекает одно из излюбленных Макиавелли правил политики: "Людей следует либо ласкать, либо изничтожать, ибо за малое зло человек может отомстить, а за большое — не может". "Следует или вовсе не обижать никого, или удовлетворять своей злобе и ненависти одним ударом, а потом успокоить людей и возвратить им уверенность в безопасности".

Лучше убить, чем грозить, — грозя, создаешь и предупрежда­ешь врага, убивая — отделываешься от врага окончательно. Лучше жестокость, чем милосердие: от наказаний и расправ страдают от­дельные лица, милосердие же ведет к беспорядку, порождающему грабежи и убийства, от которых страдает все население. Лучше быть скупым, чем щедрым, — щедрый обирает многих, чтобы ода­рить немногих, скупым же недовольны немногие, а народ не обре­менен излишними поборами. Лучше внушать страх, чем любовь, — любят государей по собственному усмотрению, боятся — по усмот­рению государей. Мудрому правителю лучше рассчитывать на то, что зависит от него.

Если для укрепления своей власти правителю пришлось каз­нить много людей, то для блага государства после этого полезно казнить того из подчиненных, кто непосредственно руководил каз­нями: этим правитель отведет от себя обвинение в жестокости (Че-заре Борджиа так поступил с Рамиро д'Орко — усмирителем Ро-маньи).

"...Гибельно и опасно оставить в живых государя, лишенного престола". Все обиды и жестокости надо учинять разом: "Чем мень­ше их распробуют, тем меньше от них вреда; благодеяния же по­лезно оказывать мало-помалу, чтобы их распробовали как можно лучше". Дела, неугодные подданным, государи должны возлагать на других, а угодные — исполнять сами.

Рекомендуя правителям государства в зависимости от того, куда дует ветер фортуны, "по возможности не удаляться от добра, но при надобности не чураться и зла", Макиавелли в то же время советовал государям притворяться носителями нравственных и религиозных добродетелей. В государственной деятельности, по­учал Макиавелли, "всегда в выигрыше оказывался тот, кто имел лисью натуру. Однако натуру эту надо еще уметь прикрыть, надо быть изрядным обманщиком и лицемером". "Каждый знает, каков ты с виду, немногим известно, каков ты на самом деле, и эти после­дние не посмеют оспорить мнение большинства, за спиной которого стоит государство".

Многие рекомендации Макиавелли послужили практическим руководством для беспринципных политиков; поэтому "макиавел­лизм" стал символом политического коварства.

Произведения Макиавелли оказали громадное влияние на пос­ледующее развитие политико-правовой идеологии. Наиболее про­ницательные мыслители Нового времени высоко оценили методо­логию Макиавелли, в особенности рационалистическое объяснение государства и права, стремление определить их связь с интересами людей.

Названные положения Макиавелли были восприняты и разви­ты последующими теоретиками (Спиноза, Руссо и др.). Камнем пре­ткновения для этих теоретиков явились, однако, "макиавеллизм" и его оценка.

Делались попытки противопоставить наиболее известную книгу "Государь", в которой определяются "чрезвычайные меры" для объединения Италии, другим произведениям Макиавелли, усмот­реть противоречие между ними. Попытки неудачны, поскольку дру­гие его сочинения содержат такие же рекомендации, причем спе­циально оговорено, что способы усиления могущества государей и республик тождественны. "Всегда, когда приходится обсуждать вопрос, от которого единственно зависит спасение государства, — писал Макиавелли, — не следует останавливаться ни перед каким соображением справедливости и несправедливости, человечности или жестокости, славы или позора, — но, отбросив всякие сообра­жения, решиться на то, что спасает и поддерживает свободу".

Неудачны и попытки истолковать книгу "Государь" как обли­чительный памфлет против тиранов, разоблачающий их повадки, либо представить "макиавеллизм" как искажение подлинных идей Макиавелли.

Макиавеллизм неотделим от произведений Макиавелли.

Макиавелли — превосходный писатель. Его произведения на политические темы написаны могучим, красочным, образным язы­ком, свойственным эпохе Возрождения. В этих произведениях вы­ражено искреннее, глубокое восхищение автора "невиданной жес­токостью Ганнибала", "виртуозными злодеяниями Чезаре Борджиа", поразительным умением коварного папы Александра VI давать невыполнимые обещания и, наоборот, содержатся горькие сетова­ния о политиках, потерпевших неудачу из-за того, что для совер­шения очередного злодейства у них не хватило "мужества и вели­чия духа".

Дело не в том, что автор смакует виртуозные хитрости и зло­действа политиков, откровенно любуясь и восхищаясь ими; хуже, что читателю настойчиво и назидательно, в высокохудожественной манере, убедительнейше внушается мысль, что подлости и злодей­ства в политике — дело обыкновенное, нормальное, повседневное, обыденное и даже заслуживающее уважения и восхищения.

Восторгаясь деяниями Борджиа и других беспринципных го­сударственных деятелей, глубокий теоретик Макиавелли почемуто не заметил, что его доводы о необязательности правил морали для правителей вполне применимы к отношениям между частными лицами, для которых, утверждал Макиавелли, мораль обязательна. Вот некоторые из этих доводов: "Необходимо считать всех людей злыми и предполагать, что они всегда проявят злобность своей души, едва лишь им представится к тому удобный случай". И еще: "Разумный правитель не может и не должен оставаться верным своему обещанию, если это вредит его интересам и если отпали причины, побудившие его дать обещание. Такой совет был бы недо­стойным, — поясняет Макиавелли, — если бы люди честно держа­ли слово, но люди, будучи дурны, слова не держат, поэтому и ты должен поступать с ними так же. А благовидный предлог нарушить обещание всегда найдется".

Если эти соображения верны для политиков, то почему они неприменимы к отношениям частных лиц между собой? Если пред­положение о вероломстве, злобности и враждебности всех окружа­ющих человека людей сделать основой правил его поведения, то получится не общество, а что-то вроде "войны всех против всех", в которой каждый стремится нанести окружающим первый удар или, по крайней мере, обмануть их в чем-нибудь, успев сделать это, пока они сами его не обманули. Однако из опыта истории достаточно известно, что мораль наряду с другими социальными регуляторами всегда оказывала сдерживающее влияние на человеческие страсти, удерживая людей в рамках общежития. Но не обнаружится ли "война всех против всех" в политике, если ее, как предлагал Макиавелли, освободить от моральных сдержек и оценок?

Конечно, Макиавелли далек от мысли о "войне всех (политиков) против всех (политиков)"; но он одобряет войну сильных политиков против слабых, хитрых — против простодушных, коварных — про­тив честных политиков, властолюбцев — против тех, кто мешает им взять власть в 'свои руки. Поэтому его советы и рекомендации оказались полезными для политиков вероломных и жестоких, для тиранов, демагогов и узурпаторов власти.

Получилось так, что республиканец Макиавелли, с искренним уважением писавший о народе, практически ничем не помог народ­ным движениям за республику и демократию; однако его произве­дения оказались ценным практическим пособием для диктаторов и тиранов. Именно им приятна мысль о вседозволенности в полити­ке: "Пусть государи стараются сохранить власть и одержать побе­ду, — писал Макиавелли. — Какие бы средства для этого ни упот­ребить, их всегда сочтут достойными и одобрят". К тому же многие конкретные рекомендации Макиавелли действительно полезны для укрепления власти беспринципных и аморальных политических дея­телей.

Бенито Муссолини находил в работах Макиавелли подтверж­дения своим идеям о сильной государственной личности, обоснование культа государства. В одном из своих строго секретных писем для членов политбюро Ленин, ссылаясь на рекомендации Макиавел­ли, содержащиеся в книге "Государь" (гл. VIII — "О тех, кто при­обретает власть злодеяниями"), называл его умным писателем по государственным вопросам, справедливо говорившим о способах дос­тижения известной политической цели, и, в соответствии с его ре­комендацией, требовал расстрелять возможно больше представите­лей духовенства под предлогом голода и изъятия церковных цен­ностей. Произведения Макиавелли "Государь" и "Рассуждения на первую декаду Тита Ливия" внимательно изучал Сталин, сделав­ший ряд многозначительных пометок и подчеркиваний по тексту первого русского издания этих произведений1.

Макиавелли, безусловно, — великий теоретик и ученый, сде­лавший громадный шаг к созданию идеологии и науки Нового вре­мени, оказавший глубокое влияние на развитие политико-правовой мысли и современной политологии.

Он, несомненно, блестящий писатель, автор художественных, политических, исторических произведений, созданных на самом высоком уровне культуры времен Возрождения.

Но то и другое не обязывало его восхвалять политические под­лости, коварства и жестокости, оставляя духовное наследие не только ученым-теоретикам и любителям классической литературы, но и диктаторам, вероломным политикам и убийцам. Произведения вели­кого итальянца не проиграли бы, если бы в них не было поучений и назиданий грядущим тиранам. К сожалению, без этого не обошлось.

< Попередня   Наступна >