Радник

---

В VI в. до н. э. появляется свод законов под названием Чжоу-ли, Который стал основой регулирования вместо обычного права. Царь правил по мандату Неба, ему помогали министры, но реальная структура власти была другой в силу неограниченной власти князей.

В V I — V вв. до н. э., в самый критический период истории чжоу-ского Китая, здесь жили и творили такие учителя мудрости, как Лао-цзы, Конфуций И Мэн-цзы, К о н ф у ц и й (Кун-цзы, 551—479 гг. до н. э.) пребывал на разных должностях у правителей нескольких царств и затем занялся преподаванием, обучив около 3 тыс. учеников, из ко­торых 72 прославились.

Конфуций учил различать пороки современного ему общества — бедствия простого народа, продажность и алчность чиновников, междоусобные распри аристократов и правителей, отказ от древних традиций и моральных устоев. Идеалом провозглашался совершен­ный человек (Цзюнь-цзы), Который должен обладать двумя главными достоинствами — гуманностью и чувством долга. Гуманность (жэнь) Подразумевала сдержанность, скромность, ум, доброту, беспристра­стность, чувство справедливости (любовь к людям). Гуманность есть то, чего не нужно искать, разъяснял мудрец, а стоит только захотеть. «Платите добром за добро, а за обиду воздавайте по справедливо­сти».

На вопрос, что есть гуманность, Конфуций, по преданию, отве­чал: «Не делай человеку того, чего не желаешь себе. И тогда исчез­нет ненависть в государстве, исчезнет ненависть в семье». Характер­но, что и древнеиндийские источники содержат рассказ о беседе мо­лодого и нетерпеливого в жажде познаний человека, просившего людей просвещенных изложить содержание священных книг столь кратко, чтобы их мудрость можно было усвоить в самый короткий срок («стоя на одной ноге»). Учитель по имени Хилелу ответил ему, улыбнувшись: «Не делай никому того, что ты не хочешь, чтобы было сделано тебе». Это правило созвучно знаменитому золотому правилу из текста Нового Завета и наводит на мысль о том, что для древних обществ часть правил

морально-этического и нередко сливающегося (переплетающегося) с ним юридического значения принимает фор­му легко запоминаемого афоризма. Таким образом, прав был Петра-жицкий, признававший источником права не только обычай или за­кон, но и пословицы, различные запоминающиеся изречения вели­ких людей и пророков.

Долг (и) Предполагал моральное обязательство, которое человек в силу своих добродетелей и совершенства сам накладывает на себя. «Благородный муж думает о долге, низкий человек заботится о выго­де».

«Благородный человек должен быть честным и искренним, пря­модушным и бесстрастным. Он должен все видеть и все понимать, быть осмотрительным в речах, осторожным в делах. В сомнении — справляться, в гневе — обдумывать поступок, в выгодном предпри­ятии — думать об опасности. В юности он должен избегать вожделе­ния, в зрелости — ссор, в старости — скряжничества. Высокий чело­век безмятежен и свободен; он безразличен к еде, богатству, жизнен­ным удобствам и материальной выгоде. Всего себя он посвящает высоким идеям, служению людям, поискам истины. Постигнув ис­тину утром, спокойно умереть вечером» (пер. Л. С. Васильева).

Учение Конфуция представляло с практической стороны также компендиум учтивостей и церемоний на все случаи жизни. Его эти­ческое учение пронизывает преданность старине, уважение к поряд­кам древности. Так были заложены основы конфуцианской полити­ческой идеологии с ее принципами верховенства ритуально-этиче­ского начала в делах управления, почитания старших в семье или в отношениях государь—подданные: «Пусть отец будет отцом, сын — сыном, государь — государем, подданный — подданным». К коди­фицированному законодательству Конфуций относился отрицатель­но, поскольку все необходимое можно было отыскать в ритуалах и традиции. Можно в этой связи утверждать, что ритуально-этические нормы и требования и составили основу того официально поддер­жанного способа регулирования отношений властвующих—подвластных и рядовых граждан между собой, выполнив тем самым функ­цию законов с одновременной политической и моральной санкцией за их неисполнение. Политический хаос есть следствие морального кризиса, и его можно преодолеть, следуя строгим правилам поведе­ния. Основу общественной гармонии и порядка составляет, по Кон­фуцию, дисциплинированный человек в иерархии семейных отно­шений, где царит сыновняя почтительность и почитание старших. Контроль за соблюдением этих правил, а также за честностью, послушанием и добронравием людей Конфуций возлагал на держате­лей власти.

Наряду с этикетом Конфуций придавал большое значение музы­ке, лучшему средству изменения плохих нравов и обычаев. Исход­ной позицией мыслителя в обсуждении иерархии обязанностей в об­ществе была концепция «выпрямления (исправления) имен», т. е. приведения всех вещей в соответствие с их названием.

Согласно более древним представлениям, изложенным в Книге перемен, Все существующее в мире пронизано взаимоотношениями двух основополагающих начал — мужского и женского. Мужское на­чало Инь — позитивное, светлое, небесное; женское начало Янь — не­гативное, мрачное, земное. Вся сущность природного и обществен­ного, и в том числе исторического, исчерпывается их 64 возможны­ми сочетаниями.

Важной модификацией древнего метафизического и детермини­стского учения стал Даосизм. Его основателем был Лао-цзы — архи­вариус при чжоуском дворе, удалившийся затем в далекие края. Дао (тао) Трактовался даосами как надлежащий путь, как «путь, сущест­вующий помимо воли людей» и воплощаемый в законах природы и космоса, а также в обычном праве. Дао — это путь природы и одно­временно «путь мудрой жизни». Человек есть часть природы, но он сильно удалился от нее. Поэтому идеальный, совершенномудрый человек должен уйти из общества и затем в молчании и простой жизни вновь обрести гармонию покоя. Народ, утверждали даосы, необходимо заставить идти должным путем, но не следует объяс­нять почему.

Мораль, таким образом, возводилась конфуцианцами и даосами на уровень первоосновы социальной и политической жизни. С этих позиций они предполагали и обосновывали ответственность монарха за бедствия, и это находило подтверждение в традиции. Если несча­стья обрушивались на всю страну, должен был каяться государь, ес­ли на область и уезд — местный начальник. Значительная часть этих покаяний и бичеваний совершалась публично, на людях в виде спе­циальных обрядов. Эта традиция доказала свою живучесть и в XX столетии, в период проведения под руководством Мао Цзэдуна политики так называемого Большого скачка, А затем Культурной рево­люции.

По Конфуцию, отношения в семье и государстве должны осно­вываться на морали и человечности, выраженных в пяти добродете­лях: взаимной любви, этикете, мудрости, нравственности и скромно­сти, А Также в трех беспрекословно соблюдаемых принципах: подчи­нения сына отцу, народа — правителю и женщины — мужчине. «Мораль благородного мужа подобна ветру; мораль низкого человека подобна траве. Трава наклоняется туда, куда дует ветер».

Наиболее известный последователь Конфуция мудрец по имени Мэн-цзы (372—289 гг. до н. э.) считал, что человек по своей натуре добр, добродетелен, но влияние внешней среды его портит, оно «не­доброе». «Управлять государством нетрудно, — учил он. — Для этого нужно не обижать знатные фамилии». Мэнцзы признавал право на­рода и чиновников на восстание против недобродетельного правите­ля. Когда об этом узнали европейские просветители «века разума», они были потрясены, однако на самом деле речь шла не о восстании против существующих принципов, а о защите попранных прав и привилегий.

Более последовательными в отрицании мишуры власти и богатст­ва были даосы. «Питаться грубой пищей и пить только воду, спать, подложив под голову локоть, — радость в этом! А богатство и знат­ность, добытые бесчестным путем, — для меня это словно парящие облака».

На IV—III вв. до н. э. приходится оформление школы китайского легизма, ориентирующей на использование командной силы закона и жесткое подчинение дисциплине закона (Шан Ян, Хань Фэй-цзы и др.). Легисты (т. е. законники, От лат. Lex — закон) настаивали на том, чтобы управление опиралось на постоянно действующие зако­ны, которые правитель хорошо знает, а подчиненные должны их беспрекословно выполнять. Суд творили администраторы, совмещая его с административными заботами.

Легисты считали необходимым систематически обновлять чинов­ничество и назначать на должности за заслуги. Внутри чиновничест­ва должна существовать жесткая иерархия и действовать единый по­рядок присвоения рангов знатности, наград и поощрения. Легисты стали едва ли не первыми провозвестниками позитивистского истол­кования природы и назначения законов в духе своеобразного древ­него утилитаризма.

«Закон не должен потворствовать знатным, отвес не должен под­делываться под кривизну. Там, где действует закон, умный не может его обойти, храбрый не смеет ему противиться; наказания за про­ступки не минуют и сановников, награды за добрые дела не обходят и простолюдинов. Вот почему ничто не сравнится с законом, когда надо исправить проступки знати и показать преступления простолю­динов, усмирить мятеж и осудить заблуждение, избавиться от изли­шеств и устранить нелепость, установить единые правила для всего народа» {Хань Фэй-цзы) (Из книг мудрецов: Проза Древнего Китая. М., 1987. С. 237).

Характерно, что китайские легисты в своей полемике с конфуци­анцами и даосами исходили из постулата о злой, порочной человече­ской природе, которую не в состоянии исправить образование и культура. И чиновники должны восприниматься потенциально бес­честными, поэтому каждого из них следует заставить контролиро­вать других. Как только законы вводятся в действие, все должны им подчиняться. По мнению Хань Фэйцзы, в государстве мудрого пра­вителя только законы служат учебником жизни. Не существует других книг, сопоставимых с этими целями и достойных их. Вероятно, эта позиция подсказала первому императору династии Цинь под­вергнуть сожжению многие книги, в особенности конфуцианские тексты.

В правление династии Хань конфуцианство вновь возобладало и затем выработало компромиссный вариант сосуществования с идея­ми легистов. Самым главным регулятором по-прежнему остается ри­туал, опирающийся на обычаи и традиции. Приверженность тради­ции объяснялась тем, что она является хранительницей быта и нра­вов золотого века. Столь упорное почитание традиции привело к тому, что в Китае на протяжении 3 тыс. лет можно было встретить в стихах один и тот же размер, одну и ту же мелодику.

Письменность была известна еще в шаньский период, однако письмо было не алфавитным, а иероглифическим (рисуночным) и потому оставалось уделом меньшинства.

Позиция Конфуция в области правил надлежащего общения сво­дилась к тому, чтобы поменьше изобретать, побольше восстанавли­вать лучшие нравы прошлого. «Излагаю, но не создаю. С любовью и верой отношусь к древности». Отсюда его особое доверие к ритуалу, этикету, церемониям. «Почтительность без ритуала приводит к суете. Осмотрительность без ритуала превращается в боязнь. Смелость без ритуала выглядит грубостью». Ритуалу подвержены не только люди, проживающие в семье и государстве, но и природа. Ему подчинены времена года, а также расцвет и увядание в растительном мире.

Конфуцианство со временем стало выполнять роль светской ре­лигии, т. е. официальной государственной доктрины морали и нрав­ственности. Сам Конфуций однажды заметит: «Богов я почитаю, но держусь от них подальше». Влияние нравственной и политической философии Конфуция сохраняется на всем протяжении средневеко­вой и новой истории, включая ее новейший период.

Полемизируя с Конфуцием, Шан Ян, основатель школы леги-стов, писал: «Имеется не один способ управления миром, и нет не­обходимости в подражании древности... Средства, которыми прави­тель вдохновляет народ, — это учреждения и должностные ранги; средства, с помощью которых страну можно сделать процветаю­щей, — это сельское хозяйство и война». Учение легистов содейство­вало централизации власти и управления. Еще во времена «борю­щихся царств» Шан Ян в ходе первого тура своих реформ (356 г. до н. э.) строго регламентировал общинное землепользование и ввел круговую поруку в отношении государственных повинностей. Он возвысил также престиж военного ремесла, и отныне все, кто не имел воинских заслуг, пребывали под угрозой исключения из числа знати. В ходе второго тура реформ (350 г. до н. э.) была создана но­вая административно-территориальная структура с делением уездов на пятидворья и десятидворья, связанные все той же круговой пору­кой. Эти реформы проложили путь для создания первой древнекитайской империи-государства в период правления Циньской дина­стии.

Законодательство, его возникновение и эволюция. Самым древним китайским кодексом был уголовный, состоявший, по преданию, из 3 тыс. статей и разработанный в X в. до н. э. Такое обилие статей во многом объяснялось тщательностью классификации и дифферен­циации различных видов преступлений, которые еще в древности исчислялись 500 разновидностями.

Результативность управления с опорой на законы не всегда дос­тигала желанных целей. Так, в документах периода династии Хань отмечалось, что в самом начале династии имелись необходимые за­коны, но при этом «через сеть закона могла проскользнуть рыба, за­глатывающая корабли».

Подобную неэффективность пытались компенсировать жестоки­ми наказаниями. Так, одно из подобных наказаний состояло в соче­тании мучительной смертной казни (сначала татуирование, затем от­резание носа, отрубание левой и правой ноги и после этого забива­ние палками до смерти) с истреблением родственников в трех поколениях (отменено в начале II в. до н. э.). Вместе с тем признава­лось, что закон — это основа управления страной, это орудие, при помощи которого «запрещается насилие и защищаются хорошие лю­ди».

Подробной регламентации подвергался зависимый статус рабов и рабынь. Регулировались пределы наказания для рабов (клеймение, отрезание носа за грубость), условия их продажи, наказание за их злодейское убийство (например, убийство рабыни из ревности).

Имеются сведения о том, что в правление императора Ханьской династии Уди (25—56) все подданные, обращенные в государствен­ных рабов и рабынь, должны были получить свободу и стать просто­людинами, если прежними законами не были предусмотрены нака­зания за совершенные ими какие-либо преступления. К этому же периоду относится издание рескрипта, дозволявшего уходить от сво­их хозяев тем, кто продал себя в рабство из-за голода, или был на­сильно продан в рабство разбойниками, или отдан в наложницы. Те, кто будет пытаться силой воспрепятствовать этому, подлежали нака­занию по «закону о продаже людей».

Был введен также принцип, проложивший путь запрету на свое­вольное клеймение рабов. «Суть Неба и Земли заключается в том, что человек превыше всего, [поэтому] нельзя снижать наказание тем, кто убивает рабов и рабынь» (пер. И. В. Крюкова).

Традиционная система наказаний включала пять видов: татуиро­вание, отрезание носа, отрубание ноги, кастрацию, смертную казнь. В начальный период (шань-иньский) пятичленная система наказа­ний (сян) Имела символический характер: татуирование заменялось черной повязкой, отрезание носа — раскраской одежды в красно-бурый цвет, отрезание ноги — покраской тушью колена, а смертная казнь — ношением холщевой рубахи без ворота.

Широко практиковалось наказание, нацеленное на перевоспита­ние правонарушителя путем привлечения всеобщего внимания к его делу и наказанию. Согласно «Обозрению законов» династии Хань, написанному в I в., перечень пяти видов наказания был назван «ни­спосланным Небом», однако был при этом дополнен уточненным перечнем орудий и способов реализации наказаний на практике: в процессе осуществления казни мятежников надлежало использовать доспехи и оружие военных отрядов, а для осуществления смертной казни всех остальных — топоры и секиры. Для среднего наказания (отрезание носа и конечностей) должны были применяться ножи и пилы; для удаления коленных чашечек и клеймения — долота и сверла. Тела преступников, подвергнутых большому (мучительному и позорящему) наказанию, выставлялись для публичного обозрения в открытом поле, а в особенных случаях — на рынке или в пределах двора правителя.

Судебный процесс вначале, как и у многих других народов, был состязательным, а затем всецело розыскным. Расследование в циньском Китае поручалось особому чиновнику. Оно начиналось по жа­лобе либо по доносу. Последний поощрялся, и щедрость поощрения зависела от тяжести преступного деяния. К такому доносу обязывал­ся обычно глава семейства, в противном случае его наказывали са­мого. Важнейшим доказательством наряду с вещественными счита­лась клятва. В ходе расследования прибегали к пыткам в том случае, если преступник оказывался изобличенным, но отказывался призна­вать вину либо если он менял свои показания в ходе дознания.

Самое главное отличие восприятия права и законов в Китае, на­чиная с глубокой древности, состояло в том, что строго очерченные законом решения и способы поведения и связанное с ними принуж­дение встречают издавна крайнее неодобрение, поскольку социаль­ный порядок и общая гармония космоса охраняются не человече­скими, а неизменными космическими законами, которые скрыты от людей. Люди в силу их прирожденной способности самостоятельно принимать решения или выбирать вариант поведения могут поддер­живать гармонию и порядок лишь путем их подчинения естествен­ному порядку, и это требование под силу исполнять как простым людям, так и правителям, только с правителей спрос больше и они должны быть примером. Самые важные качества правителей не столько их практические знания, сколько добродетель и высокая мо­раль.

О предназначении законов и наказаний удачно сказано в тракта­те ханьской эпохи под названием «Хуайнань-цзы» (ок. 180—122 гг. до н. э.):

«Наказаний и штрафов недостаточно, чтобы изменить нравы; казни и убийства не могут пресечь зла... Законы — это меры и весы

Поднебесной, уровень и отвес для правителя. Законы устанавлива­ются для тех, кого должно наградить. С введением законов тот, кто действует, сообразуясь с мерой, награждается, кто, недостаточно придерживается правил, того казнят. Почетное положение и благо­родство не могут облегчить наказания, а низкое положение и низкий род не могут отяготить его.

Законы рождаются из правил, правила рождаются из того, что соответствует многим. То, что подходит многим, происходит от сов­падения мыслей разных людей. В этом суть управления. Поэтому тот, кто постиг корень, не заблудится в верхушке. Разглядевший суть не затеряется в мелочах. Законы не созданы Небом, не рождены Землей, они возникли среди людей и ими же могут быть исправле­ны... То, что установлено для низших, нерушимо и для высших, и, что запрещено народу, запрещено и тебе. Гибнущее государство — это не то, в котором нет правителя, а то, в котором нет закона... Лишь тому, кто умеет налагать запрет на себя, народ повинуется... Таким образом, законы, установления, меры и весы — это средство для правителя управлять низшими. Отказаться от них и не использо­вать — это все равно, что скакать на невзнузданном коне» (Древне­китайская философия: Эпоха Хань. М.,1990. С. 67, 74—75).

Поясняя генезис и причины незначительности авторитета зако­нодательства в жизни восточных народов, Р. Давид обращает внима­ние на легенду, согласно которой законодательство {фа) Изобрел варварский народ, живший в XVIII в. до н. э. Бог впоследствии ис­требил этот народ. Отсюда незначительная роль государственных за­конов и правовых начал в отношениях людей друг с другом. «В об­щественных отношениях на первом плане должны находиться идея согласия, поиски консенсуса. Следует избегать осуждений, санкций, решений большинства. Несогласия должны как бы «растворяться», а не решаться. Предложенный выход должен быть свободно принят участниками, считающими его справедливым, и при этом никто не должен «потерять лицо». На переднем плане должны находиться воспитание и убеждение, а не власть и принуждение» (Давид Р. Ос­новные правовые системы современности. М., 1996. С. 356).

Самой развитой областью законодательства стало карательное за­конодательство. Хотя и здесь существовала особая иерархия норм: по традиции спор, или конфликт интересов, должен был решаться на основе чувства человеколюбия, затем на основе требований ри­туала (этикета), затем разума и только в самую последнюю очередь на основе обращения к требованиям права. Отрасль гражданского права все время оставалась недостаточно разработанной. Однако в области уголовного (карательного) законодательства количество пе­реходило в качество. Когда европейцы впервые стали знакомиться с многотысячными статьями уголовных кодексов древности и после­дующих веков, они нередко приходили к выводу о том, что карательная политика и законодательство в Китае находились на более высоком уровне, чем в этот же период в странах Европы.

Сравнительный анализ древних обычаев, законов и принципов наказания за их нарушение в Индии и Китае обнаруживает наличие редкого своеобразия и определенности в субординации норм у древ­них индийцев: обычай, дхарма, судебное разбирательство (преце­дент), царские законы. Сопоставление сходства и различий в мере или способах наказания не приносит неожиданностей — все они вполне характерные для древних обществ, за исключением одного обстоятельства. И там, и здесь присутствует стремление часть норм или процедур обозначить четко фиксированным числом вариантов. Таковы, к примеру, семь законных способов приобретения имущест­ва у индийцев или пять видов основных наказаний у китайцев. Но самое характерное сходство — это наличие таких общих норм-прин­ципов, регулирующих и мысли, и дела людей, которые более всего присущи первобытной мононорме. Таковыми у индийцев являются дхармы, у китайцев правила Ли. С известными оговорками к этому же разряду правил можно причислить 10 библейских заповедей.

Контрольные вопросы

В чем своеобразие периодизации истории Китая?

Когда сложилась наиболее устойчивая структура управления го­сударством?

В чем своеобразие законодательной политики в Древнем Китае и в чем ее сходство с другими государствами древности?

Литература

Васильев Л. С. История Востока: В 2 т. М., 1 9 9 3 . Т. 1. Г л. 11 — 1 2 ; Всемирное писание: Сравнит, антология священных текстов. Пер. с англ. М., 1995. Гл. 20; Давид Р. Основные правовые системы совре­менности. Пер. с франц. М., 1966; От магической силы к морально­му императиву: категория Дэ В китайской культуре. М., 1998; Взгля­ды сторонников сочетания конфуцианского и легистского подходов к закону // Антология мировой правовой мысли: В 5 т. Т. 1. Антич­ный мир и Восточные цивилизации. М., 1999. С. 515—524.

Тема 7. Древние государства и законы народов Западной Азии

Цивилизации и государства древних хеттов, ассирийцев и персов. — Хеттская держава и ее законы. — Ассирийская держава. — Персид­ская держава. Обычай и закон у древних ариев согласно Авесте. — Древняя Палестина в правление Давида и Соломона. Правовые начала в Пятикнижии Моисея. — Правовые идеи в Новом Завете.

< Попередня   Наступна >