Радник

---

До своего обособления в отдельную дисциплину история права, равно как и история государства, изучалась в рамках общей исто­рии, представлявшей собой повествование (греческая история) о па­мятных событиях и участниках. Здесь родоначальником следует считать Геродота (V в. до н. э.), являющегося автором первой Клас­сификации Форм, обсужденной им на примере Персии (монархия, олигархия). Авторство термина «всеобщая история» принадлежит греку Полибию, который назвал так историю Рима и покоренных им народов в пределах Римской империи. Всеобщая история права возникает как отрасль правоведения в европейских Университетах в XVII В. в результате отпочкования от всеобщей истории, которая со временем стала всемирной историей, а не только историей греко-римского и варварского (восточного), а затем и христианского ми­ров.

В университетском преподавании история вначале входила В Со­став энциклопедии законоведения, у истоков которой стоит немец­кий философ Готфрид Вильгельм Лейбниц (1646—1716), сочинивший в самом начале своего научного пути трактат «Новый метод изучения и обучения юриспруденции» (1668), в котором он провел деление юридических наук На Главные и вспомогательные (по аналогии с богословскими дисциплинами). К главным наукам Он Отнес догма­тику и полемику, а к вспомогательным — историю и экзегетику (ис­кусство толкования законов). После издания труда Лейбница и под влиянием его классификации в Германии происходит Значительное Расширение законоведческих дисциплин. Из числа положительных законодательств помимо римских, лангобардских, ленных и церков­ных законов, охватываемых общим термином «немецкие законы», сделались предметом специального изучения следующие дисципли­ны: философия законодательства (или так называемое естественное право), законы государственные (право публичное), законы граж­данские (право частное), законы уголовные и право народное (пра­во народов, общенародное право, ставшее впоследствии междуна­родным правом).

В 1748 г. французский ф

илософ, литератор и знаток законов Ш. Л. Монтескье В трактате «О Духе З а к о н о в» Вслед за Аристотелем и более близкими ему по времени авторами обобщил исторический опыт разных народов в сравнительном обозрении и привлек внима­ние к взаимосвязи форм правления и законодательства не только с духом и нравами народов, с военным устройством и политической свободой, с торговлей, религией и численностью жителей, но и с географическим положением территории государства, с климатом и свойствами почвы и с уровнем просвещенности. После общего рас­смотрения законов как некоего целого, согласного со всеми своими частями, он приложил открытые им общие начала к частным случа­ям, в том числе к римским законам о наследстве, к гражданским за­конам франков и к законам ленным, регулирующим владельческие права держателей феодальных наделов (ленов).

В 1 7 5 7 г. Стефан Пюттер Дал вводной науке законоведения назва­ние «энциклопедия законоведения». Оно было в то время весьма распространенным и типическим для сочинений, излагавших общие сведения из области известной науки или круга наук (существовали и преподавались энциклопедии наук богословских). Они обычно ог­раничивались обозначением предмета изучения, составных частей (отдельных наук) и метода (методы), т. е. способа изучения и препо­давания. В 1 7 6 1 г. Неттельблатт, профессор из Галле, внес в энцик­лопедию законоведения историческое обозрение источников зако­нодательства (впоследствии эту часть станут называть Историей пра­ва). Рейтемейер, профессор из Геттингена, стал с 1 7 8 5 г. излагать ис­торическое обозрение совместно с характеристикой внутреннего со­держания законов (так называемую внутреннюю историю права). В 1 8 4 8 г. К а р л Пюттер В работе «Введение в науку о праве, и л и Ю р и -Дическая энциклопедия и методология» Впервые включил «всеобщую историю права» в курс энциклопедии.

Всеобщая история права преподавалась в России под различны­ми названиями: вначале — «права знатнейших древних и нынешних народов» (по Университетскому уставу 1805 г.), затем по отдельным правовым «семействам» (К. А. Неволин) — славянское право, мусуль­манское право и др.

Впервые всеобщая история права стала преподаваться с 1 8 4 2 г. в Киевском университете, и преподавание это велось по фундамен­тальному труду К. А. Неволина «Энциклопедия законоведения» (1839), в котором всеобщая история законоведения составляла «особенную часть» энциклопедии. Сама всеобщая история законов и законоведе­ния подразделялась на древнюю и новую, к которым, по мнению Неволина, можно было присовокупить и историю будущего време­ни. В частности, он имел в виду то обстоятельство, что поскольку славянские народы позже выступили на поприще истории и позже начали образовываться, чем германские народы (второе вместе со славянами «семейство народов... особенно действующих в новой ис­тории»), постольку нельзя с такой же ясностью определить характер эпохи истории славянских народов, а потому, может быть, «их на­значение простирается за пределы новой истории».

Первая кафедра всеобщей истории права была организована в 1872 г. в Демидовском юридическом лицее г. Ярославля, который был приравнен к статусу университетского учебного заведения. Здесь же в 1872 г. вышла первая учебная книга по этому курсу под названием «История права», Принадлежащая перу ректора лицея М. Н. Капустина (1848-1894).

Законы человеческого существования непознаваемы, Считал Ка­пустин в противоположность модным социологическим веяниям своего времени, «все попытки отыскать законы, которым подчиня­ется история права и которые управляют судьбами народов, не име­ют строгого научного обоснования». Право он толковал вслед за представителями исторической школы права как выражение творче­ства человеческой личности, а следовательно, история права есть часть истории человеческого сознания. Само право есть сила кон­сервативная и примирительная. Наука всеобщей Истории «дает смысл жизни, предохраняет от мечтательности и односторонности, воспитывает уважение к непреложным явлениям общественного по­рядка и к их постепенному изменению». Вместе с тем эта наука рас­крывает элемент постепенности в праве, снимает с права налет «произвольного и случайного явления», укрепляет связь между про­шедшим и настоящим в юридической жизни народа и предостерега­ет законодателя от увлечения отвлеченными началами и от разрыва с тем, что создано долгою историей и потому «не может быть уничто­жено мгновенно, без тяжких потрясений всего общественного орга­низма» (История права. Ч. 1. С. 4).

Другой позиции придерживался профессор А. Н. Стоянов Из Харьковского университета (1830—1907), который считал приложимым к истории права общее учение о прогрессе в истории. Эм­брионы права, по его толкованию, можно усматривать в частной (кровной) мести и самосуде. Кроме того, не в античности, а на Востоке сокрыты «корни всемирной цивилизации и зародыши мно­гих из тех учреждений, которые мы привыкли считать делом нового времени». Право есть прежде всего продукт цивилизации. Оно же является средством выработки национального самосознания и культуры.

В истории права действуют следующие эмпирические законы:

• возникновение частной собственности на землю из коллектив­ной, общей поземельной собственности, а также установление права собственности на движимые вещи;

• происхождение государственных учреждений арийских народов из институтов первобытного общинного быта;

• обычай как источник положительного права предшествовал за­кону, причем усиление законодательной деятельности способствова­ло укреплению государственной власти и ослаблению власти общи­ны;

• вещное (имущественное) право и некоторые другие отрасли обусловили (вплоть «до подчиненности») право брачно-семейное;

• в древних кодификациях нормы уголовного права преобладают над нормами гражданского права;

• нормы гражданского права больше зависят от нравственных, экономических и социальных причин, нежели от причин политиче­ских (Научное значение всеобщей истории права // Юридический вестник. 1879. Кн. X. С. 633-634).

В советский и постсоветский периоды (вплоть до настоящего времени) учебники и учебные пособия существуют и издаются под двумя названиями — «Всеобщая история государства и права» (тру­ды С. Ф. Кечекьяна, И. С. Перетерского, 3. М. Черниловского, К. И. Батыра, Э. В. Лисневского, О. А. Омельченко и др.) и «Исто­рия государства и права зарубежных стран» (труды П. Н. Галанзы, Б. С. Громакова, О. А. Жидкова, Н. А. Крашенинниковой и др.).

С учетом внесенных недавно уточнений и дополнений в предмет теоретического правоведения и признания за аксиому положений о том, что право гораздо старше государства и государственных зако­нов и что право не есть только одномерно детерминированное про­явление базиса и «воли господствующего класса, возведенной в за­кон», историю права следует называть всеобщей историей права и государства и считать ее именно Всеобщей, Т. е. Универсальной (много­единой), без искусственного и неоправданного обособления России и пограничных с нею стран (стран ближнего и дальнего зарубежья). Это новое, уточненное название становится особенно логичным и оправданным, если принять во внимание, что рубежи России-госу­дарства значительно отличались от нынешних не только 20, но и 200 и особенно 1000 лет назад.

Этой позиции в историческом и теоретическом правоведении придерживался в свое время историк и социолог права П. А. Соро­кин. Он объявил, в частности, о явной «ошибочности мнения, гла­сящего, что право обязано своим существованием государству, что оно появляется только с возникновением государства, что правом являются только нормы, изданные государством, и т. д. ...Подобные теории ставят дело вверх ногами» (Сорокин П. А. Элементарный учебник по общей теории права в связи с теорией государства. Яро­славль, 1919. С. 130-131).

В узком значении всеобщая история права — это сравнительная история законодательств (Я. М. Коркунов). Однако с учетом того об­стоятельства, что право, как язык, искусство и даже нравы народа, составляющие индивидуальность его культуры, представляет собой «продукт бесчисленных воздействий и заимствований» (Новгород­цев П. И. Из лекций по общей теории права. Часть методологиче­ская. М., 1904. С. 46), всеобщая история права предстает также исто­рией правовых обычаев и законов в их взаимосвязи и взаимозависи­мости с управляющей и регулирующей деятельностью властных учреждений государства, с общественными нравами, моралью и т. д. Ее можно назвать в этом случае историей права и социально-поли­тических институтов и традиций, что не вполне точно передается выражением «всеобщая история права и государства».

Периодизация истории. Периодизация истории права в большин­стве учебных изданий все еще строится в соответствии с марксист­ской традицией в обществоведении: рабовладельческое государство и право, феодальное государство и право, социалистическое государ­ство и право с добавлением разделов о постсоциалистическом праве и государстве. Заслуга К. Маркса в области изучения истории обще­ства связывается с введением понятия общественно-экономической формации как совокупности данных производственных отношений, воспринимаемых в качестве фундаментальных, базисных отноше­ний, которые детерминируют все другие области социальной жизни, в том числе государство, право, законы. Марксистское учение о сме­не и функционировании формаций как естественно-историческом процессе по сути дела составляет учение о единой общечеловеческой цивилизации с присущими ей вполне определенными закономерно­стями возникновения и изменения.

В марксистской социологии, т. е. в учении об общих закономер­ностях возникновения и развития социальных институтов, структур и коллективных форм существования, включая государство и обще­ство, одним из основополагающих постулатов стало утверждение, что право не имеет своей истории, что оно пассивно следует за из­менениями способа производства и политической надстройки, ча­стью которой оно, собственно, и является.

Однако такая позиция не учитывает элементов преемственности в использовании правовых институтов и конструкций у отдельных народов или в опыте нескольких государств на протяжении несколь­ких исторических эпох. Так, например, римское право до сих пор в своих основных конструкциях и определениях входит в понятийный аппарат таких отраслей, как современное гражданское право, а так­же конституционное право, и в некоторые конструкции и определе­ния канонического права.

Существуют попытки принять во внимание периодизацию исто­рии мировых цивилизаций А. Тойнби и других историков, но на этом пути встречается немало трудностей, поскольку одних цивили­заций необходимо учесть около трех десятков. Однако в отличие от марксистской традиции, ориентированной на истолкование законо­мерностей истории как смены общественно-экономических форма­ций и на обнаружение черт сходства в политическом и правовом опыте разных народов и государств, цивилизационная версия исто­рического процесса в большей мере способствует выявлению специ­фических и характерных черт в этом опыте. Однако и здесь не учи­тывается в должной степени, что право, подобно многим образцам художественного, архитектурного или словесного творчества, может распространяться в территориальном пространстве в процессе куль­турных, торговых и иных контактов в виде частичного или полного заимствования, в случае же военных столкновений и соперничеств эти заимствования могут быть не только добровольными, но и при­нудительными. Вот почему одинаковые юридические институты и конструкции встречаются у древних вавилонян и евреев, у римлян — народов весьма непохожих, имеющих разный религиозный опыт и уровень хозяйственного развития.

К. Ясперс в отличие от А. Тойнби предпочел воспринимать исто­рию как историю культуры, обозреваемую на протяжении около 5 тыс. лет. От истории земли и истории жизни на земле (в последнем случае около полумиллиона лет) история духовная отличается тем, что это всегда ясное для человека прошлое: когда есть осознание ис­тории, когда есть традиция, есть документы, есть осознание своих корней и традиций.

Цивилизация, согласно определению американского историка С. Хантингтона, есть некая культурная общность наивысшего ранга и одновременно самый широкий масштаб или уровень культурной самоидентификации людей. Обращаясь к современному представле­нию о цивилизациях, он пишет: «Люди разных цивилизаций по-раз­ному смотрят на отношения между Богом и человеком, индивидом и группой, гражданином и государством, родителями и детьми, мужем и женой, имеют разные представления о соотносительной значимо­сти прав и обязанностей, свободы и принуждения, равенства и ие­рархии. Они не исчезнут в обозримом будущем. Они более фунда­ментальны, чем различие между политическими идеологиями и по­литическими режимами».

И Тойнби, и Хантингтон, а также отчасти и Ясперс верно фикси­руют главную характерную черту цивилизаций прошлых и современ­ных — тип религиозного мировосприятия. Единая история человече­ства, таким образом, распадается на множество отдельных и замкну­тых цивилизаций. В таком восприятии истории очевиден отказ от линейного (прогрессистского) истолкования исторического развития как движения однонаправленного и детерминированного прогрессом разума, производства или технических средств. Этот же подход противоположен в ряде существенных черт и другой версии исто­рии — о трех основных стадиях: аграрном (традиционном), индуст­риальном (современном) и постиндустриальном (информационном, технотронном и в какой-то мере постсовременном) обществах. Од­нако эти характеристики не включают в достаточно полной мере опыт политических новаций XX в. с его двумя мировыми войнами, с разделом мира на два противоборствующих лагеря — социалистиче­ский и капиталистический и возникновением движения за искоре­нение всех форм колониальной и неоколониальной зависимости слаборазвитых стран.

По этой версии Запад является создателем индустриальной циви­лизации (т. е. современного общества и современной секуляризован­ной цивилизации), тогда как Восток (прежде всего Азия и Африка) смог создать только относительно развитое аграрное общество и со­ответствующие религиозные и политические институты. По этой ло­гике Запад универсален не в силу своей религиозности, а в силу ин­дустриальной цивилизации с ее формально-юридической и полити­ческой (административной) рациональностью и более эффективной организацией производства и товарного обмена. Последним словом этого истолкования истории стало утверждение американского футу­ролога Ф. Фукуямы о том, что западная (либеральная) демократия является последней и окончательной формой правления, на которой призвано успокоиться человечество в своих поисках и эксперимен­тах. Такое обобщение было сделано после развала мировой социали­стической системы и окончания «холодной войны» между США и СССР в начале 90-х годов.

Наиболее предпочтительной в этой ситуации была и остается пе­риодизация, принятая в науке всеобщей истории: древность, сред­ние века и современность (период новой и новейшей истории). Именно этой периодизации мы и будем придерживаться в дальней­шем изложении. Разумеется, в тех случаях, когда существующая ис­ториография и сведения об эволюции права позволяют представить право и государство как культурно-функциональные единства (куль­турно-исторические типы), в анализе этих явлений и тенденций пе­ремен вполне уместным будет использование результатов историче­ской социологии в лице таких ее выдающихся представителей, как П. Сорокин, К. Ясперс, А. Тойнби и др. Культуры (цивилизационные культуры) представляют собой более сложные типы взаимодей­ствий и взаимосвязей, чем общественные формации. Так, по толко­ванию Сорокина, внутри культурных систем можно выделить три взаимосвязанных уровня, представленных идеологическими, пове­денческими и материальными системами. Каждая из этих уровневых систем распадается на отдельные культурные системы — языка, искусства, этики, политики, экономики и, разумеется, системы пра­ва, которые в совокупности создают в процессе взаимодействия единую идеологию надсистемы (суперсистемы), последняя же в свою очередь формулирует предельные и всеобщие ценности, исти­ны и доктрины.

< Попередня   Наступна >