149

---

4.3. Предварительная разработка позиции защиты по уголовному делу

 

Позиция защиты по уголовному делу - это отношение защиты к предъявленному подсудимому обвинению, ее мнение о доказанности, законности и обоснованности обвинения, а также фактическая и юридическая версии расследованного события, которые защита собирается заявить и доказать в судебном заседании с целью получить определенное решение по уголовному делу.

Разработка адвокатом позиции по уголовному делу начинается после изучения им всех материалов уголовного дела, составления адвокатского досье и ознакомления с законодательством, регулирующим уголовную ответственность и наказание за данное преступление, с практикой Верховного суда РФ по таким категориям уголовных дел, изучения комментариев ученых и практикующих юристов к действующим УК РФ и УПК РФ.

Сразу же заметим, что в результате изучения материалов уголовного дела определяется, конечно, только предварительная позиция. Окончательную позицию по делу адвокат по согласованию со своим подзащитным вырабатывает после завершения судебного следствия. Именно окончательную позицию защиты адвокат и отстаивает в своей судебной речи.

Предварительная разработка позиции защиты по уголовному делу включает следующие этапы:

1) анализ фактических обстоятельств уголовного дела, который направлен на то, чтобы вычленить из всего многообразия и объема содержащейся в деле информации те обстоятельства, которые составляют суть юридической проблемы, т.е. имеют юридическое значение. Для этого необходимо, основываясь на всех изученных материалах дела, последовательно ответить на девять основных вопросов: когда, где, кто, что, почему, с какой целью, каким способом, при каких обстоятельствах и с кем совершил преступление. Если ответы на эти вопросы записать в форме повествовательных предложений, то п

олучится короткий рассказ, отражающий объективную картину события. Этот короткий рассказ (история) называется фабулой дела;

2) анализ правовой оценки (квалификации) действий обвиняемого, который начинается с последовательного решения следующих правовых вопросов:

предусмотрено ли это деяние в УК РФ?

в какой статье Особенной части УК РФ описаны противоправные действия, в совершении которых обвиняется подсудимый?

не следует ли квалифицировать содеянное по другой статье УК РФ, предусматривающей ответственность за сходные деяния?

Сравнив фабулу дела с диспозицией статьи УК РФ, предусматривающей деяние, в совершении которого обвиняется подсудимый, необходимо решить следующие правовые вопросы:

а) совпадает ли объект данного состава деяния с общественными отношениями, на которые посягало деяние, описанное в фабуле дела?

б) совпадают ли признаки объективной стороны данного состава деяния и деяния, описанного в фабуле дела?

в) совпадают ли названные в данной статье УК РФ признаки субъекта преступления с описанными в фабуле дела признаками личности человека, который, по версии следователя, совершил преступление?

г) совпадают ли названные в данной статье УК РФ признаки субъективной стороны, в первую очередь форма и вид вины, с описанными в фабуле дела обстоятельствами?

Затем фактические обстоятельства (фабула дела) сопоставляются с элементами смежных (схожих) составов преступлений, предусмотренных УК РФ.

Если в описании фабулы дела имеются признаки необходимой обороны или других обстоятельств, исключающих преступность деяния, эти признаки сравниваются с диспозицией статей УК РФ, предусматривающих соответствующие обстоятельства, исключающие преступность деяния;

3) анализ относимости, допустимости, достоверности и полноты (достаточности) доказательств обвинения и защиты. Для этого адвокат должен хорошо знать следующие положения разд. III УПК РФ (Доказательства и доказывание):

- обстоятельства, подлежащие доказыванию (ст. 73 УПК);

- понятие доказательств (ст. 74 УПК);

- основания признания доказательств недопустимыми (ст. 75 УПК);

- положения закона об отдельных видах доказательств:

показания подозреваемого (ст. 76 УПК);

показания обвиняемого (ст. 77 УПК);

показания потерпевшего (ст. 78 УПК);

показания свидетеля (ст. 79 УПК);

заключение и показания эксперта (ст. 80 УПК);

понятие вещественных доказательств (ст. 81 УПК), порядок их хранения (ст. 82 УПК);

иные документы (ст. 84 УПК);

- требования, которым должны отвечать протоколы следственных действий и судебного заседания (ст. 83 УПК РФ);

- правила собирания, проверки и оценки доказательств (ст. 86, 87 и 88 УПК РФ);

- использование в доказывании результатов оперативно-розыскной деятельности (ст. 89 УПК РФ).

Анализ доказательств начинается с оценки относимости и допустимости имеющихся в деле доказательств. Доказательство считается отвечающим требованиям относимости, если оно содержит фактические данные, относящиеся к предмету доказывания, т.е. к перечисленным в ст. 73 УПК РФ обстоятельствам, подлежащим доказыванию по уголовному делу.

В случае обнаружения процессуально недоброкачественных доказательств, полученных с нарушением требований, предъявляемых к процессуальной форме их получения и оформления, следует составить перечень таких доказательств и определить основания, по которым данные доказательства могут быть оспорены.

В соответствии с ч. 1 ст. 75 УПК РФ являются недопустимыми доказательства, полученные с нарушением требований УПК РФ. Недопустимые доказательства не имеют юридической силы и не могут быть положены в основу обвинения, а также использоваться для доказывания любого из обстоятельств, предусмотренных ст. 73 УПК РФ.

Согласно ч. 2 ст. 75 УПК РФ к недопустимым доказательствам относятся:

1) показания подозреваемого, обвиняемого, данные в ходе досудебного производства по уголовному делу в отсутствие защитника, включая случаи отказа от защитника, и не подтвержденные подозреваемым, обвиняемым в суде;

2) показания потерпевшего, свидетеля, основанные на догадке, предположении, слухе, а также показания свидетеля, который не может указать источника своей осведомленности;

3) иные доказательства, полученные с нарушением требований УПК РФ.

Адвокат должен проверить, выполнены ли на этапе предварительного расследования требования ст. 88 УПК РФ, согласно которым в случаях, указанных в ч. 2 ст. 75 УПК РФ, прокурор, следователь, дознаватель признают доказательство недопустимым как по ходатайству подозреваемого, обвиняемого, так и по собственной инициативе, а доказательство, признанное таковым, не подлежит включению в обвинительное заключение или обвинительный акт.

Если эти положения на досудебных стадиях производства выполнены не были, адвокат должен оценить, как имеющиеся процессуальные нарушения могут отразиться в суде присяжных на доказательственной базе обвинения с учетом того, что согласно ч. 2 и 4 ст. 88 УПК РФ суд вправе признать доказательство недопустимым по ходатайству сторон или по собственной инициативе в порядке, установленном ст. 234 и 235 УПК РФ.

При анализе доказательств адвокат должен проверить выполнение требований ч. 1 ст. 220 УПК РФ о том, что в обвинительном заключении следователь должен привести перечень доказательств, подтверждающих обвинение (п. 5), и перечень доказательств, на которые ссылается защита (п. 6). Сопоставление тех и других доказательств, выявление между ними противоречий позволяют обнаружить слабые места в доказательственной базе обвинения.

Следует учитывать, что по делам, обвинение по которым основано главным образом на косвенных уликах, возможны ситуации, когда доказательства могут быть истолкованы сторонами в противоположных смыслах. В таких случаях адвокату следует проанализировать содержание доказательственной информации, сопоставить ее с фабулой дела и определить, какую интерпретацию данной информации можно предложить в контексте обстоятельств данного дела. При этом важно продумать не только собственный вариант, но и возможные варианты оценки этих доказательств противоположной стороной.

Затем все имеющиеся в деле доказательства обвинения (обвинительные доказательства) и доказательства защиты (защитительные доказательства) анализируются с позиции их достоверности и полноты. Достоверным считается доказательство, истинность которого (соответствие заключенных в нем фактических данных действительности) проверена и бесспорно подтверждается другими доказательствами. Проверка достоверности собранных по делу доказательств, устранение возможных противоречий между ними - важнейшие условия вынесения присяжными заседателями правильного и справедливого вердикта и основанного на нем приговора суда. Для объективной оценки достоверности имеющихся в деле обвинительных и оправдательных доказательств адвокат должен сопоставить их с другими доказательствами, имеющимися в уголовном деле.

Анализ полноты доказательств имеет целью оценку достаточности или недостаточности всех собранных доказательств для разрешения уголовного дела (ч. 1 ст. 88 УПК РФ), а именно:

1) для установления в процессе доказывания всех указанных в ст. 73 УПК РФ обстоятельств, подлежащих доказыванию: события преступления (времени, места, способа и других обстоятельств совершения преступления); виновности лица в совершении преступления, формы его вины и мотивов; обстоятельств, характеризующих личность обвиняемого; характера и размера вреда, причиненного преступлением; обстоятельств, исключающих преступность и наказуемость деяния; обстоятельств, смягчающих и отягчающих наказание; обстоятельств, которые могут повлечь за собой освобождение от уголовной ответственности и наказания; обстоятельств, способствовавших совершению преступления;

2) для формирования в процессе доказывания правильного внутреннего убеждения у присяжных заседателей по вопросам о фактической стороне дела и виновности подсудимого, а у председательствующего судьи - по вопросам, разрешаемым судом при постановлении приговора (ст. 299 и 351 УПК РФ).

Таким образом, при анализе полноты доказательств адвокат должен прежде всего оценить, достаточно ли в деле доказательств для подтверждения каждого факта, составляющего фабулу дела: о событии преступления (времени, месте, способе и иных обстоятельствах); о причастности данного лица к совершению этого деяния; о его виновности (умысле или неосторожности, их видах, мотивах и целях); об обстоятельствах, характеризующих личность виновного, и т.п.;

3) с учетом результатов анализа фактических обстоятельств уголовного дела (фабулы дела), анализа правовой оценки (квалификации) действий обвиняемого, анализа имеющихся в деле доказательств обвинения и защиты, их относимости, допустимости, достоверности и полноты (достаточности) адвокат оценивает законность и обоснованность позиции следователя и прокурора по уголовному делу, изложенной в обвинительном заключении;

4) после этого адвокат беседует с подзащитным с целью определения и согласования с ним предварительной позиции по уголовному делу в суде. Знаменитый французский адвокат Жак Вержес на вопрос корреспондента "Известий", какие самые известные процессы ему не удалось выиграть, ответил: "То, что я вам скажу, прозвучит нескромно, но я выиграл все. Когда я говорю "выиграл", то имею в виду, что достиг всех целей, которые мы поставили перед собой вместе с подсудимым"*(351).

Для того чтобы поставить реально достижимые цели защиты и "выиграть дело", адвокат должен правильно определить и согласовать с подзащитным позицию по уголовному делу с учетом:

- материалов уголовного дела, имеющихся в нем доказательств;

- позиции следователя и прокурора, изложенной в обвинительном заключении;

- позиции потерпевшего и свидетелей;

- позиции других проходящих по делу обвиняемых и их защитников;

- позиции обвиняемого, изложенной в протоколе его допроса в качестве обвиняемого.

Согласно ч. 2 ст. 173 УПК РФ в начале допроса следователь выясняет у обвиняемого, признает ли он себя виновным, желает ли давать показания по существу предъявленного обвинения. В случае отказа обвиняемого от дачи показаний следователь делает соответствующую запись в протоколе его допроса. В приложении 43 УПК РФ (протокол допроса обвиняемого) обвиняемому предоставлено право собственноручно выразить свое отношение к обвинению в пяти вариантах:

- виновным себя в совершении преступления (в котором он обвиняется) признаю;

- виновным себя в совершении преступления (в котором он обвиняется) не признаю;

- виновным себя в совершении преступления (в котором он обвиняется) признаю частично;

- давать показания желаю;

- давать показания не желаю.

Для проверки прочности позиции и доводов подзащитного Цицерон рекомендовал при беседе с ним использовать следующий прием: "Выслушав своего клиента, я вступаю с ним в спор от имени его противника; он возражает и таким образом высказывает мне все, что ему кажется полезным для дела; когда он ушел, я воплощаю в себе три лица: себя, своего противника и судью, всячески стараясь быть вполне беспристрастным"*(352).

В результате беседы с подзащитным адвокат по согласованию с ним может выбрать (с учетом всех указанных выше факторов) одну из трех предварительных позиций по уголовному делу*(353):

- позицию невиновности;

- позицию частичной виновности;

- позицию полной виновности;

Позиция невиновности охватывается формулой "обвиняемый (подсудимый) полностью невиновен". Эта позиция выбирается в следующих ситуациях:

1) когда подзащитный не признает себя виновным. В подобных ситуациях адвокату ни в коем случае нельзя занимать позицию защиты, при которой утверждается его виновность, хотя бы и частичная, даже если, по мнению адвоката, в деле есть слишком сильные доказательства и выгоднее было бы поспорить с квалификацией деяния, чем утверждать о невиновности. В этом случае адвокат, не ставя под сомнение невиновность подзащитного, обязан найти такую форму изложения своей позиции, чтобы дать суду альтернативу юридического разрешения дела с пользой для подзащитного;

2) когда подзащитный из-за своей юридической некомпетентности необоснованно признал свою вину полностью или частично, т.е. когда имеет место самооговор либо ошибка в объекте признания. Например, когда обвиняемый признает себя виновным в смерти человека, хотя объективно имела место самооборона, либо признает факты, не содержащие состава преступления. Бывают полные признания, сделанные по причине раскаяния, из желания загладить вину. В этих случаях адвокат также может занимать позицию невиновности, если нет достаточных доказательств его вины;

3) когда подзащитный избирает позицию молчания: никак не выражает своего отношения к обвинению, не участвует ни в каких следственных действиях и отказывается от дачи показаний. Избрание адвокатом позиции невиновности в подобной ситуации вытекает из смысла презумпции невиновности: лицо, привлекающееся к уголовной ответственности, считается невиновным, пока обратное не будет установлено судебным приговором, вступившим в законную силу. Адвокат выступает гарантом реализации этого конституционного права для граждан и поэтому должен искать подтверждений невиновности клиента, несмотря на занятую им позицию молчания.

Юридически позиция невиновности выражается в:

непричастности подзащитного к совершению преступления, в котором он обвиняется (п. 1 ч. 1 ст. 27 УПК РФ);

отсутствии события преступления (п. 1 ч. 1 ст. 24 УПК РФ);

отсутствии состава преступления в деянии, в котором обвиняется подзащитный (п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ), в том числе: невиновное причинение вреда (ст. 28 УК РФ); добровольный отказ от совершения преступления (ст. 31 УК РФ); причинение вреда в состоянии необходимой обороны (ст. 37 УК РФ); при задержании лица, совершившего преступление (ст. 38 УК РФ); в состоянии крайней необходимости (ст. 39 УК РФ); в результате физического или психического принуждения (ст. 40 УК РФ); при обоснованном риске (ст. 41 УК РФ); лицом, действующим во исполнение обязательного для него приказа или распоряжения (ст. 42 УК РФ); случаи, когда до вступления приговора в законную силу преступность и наказуемость этого деяния были устранены новым уголовным законом (ч. 2 ст. 24 УК РФ); недостижение лицом к моменту совершения деяния, предусмотренного уголовным законом возраста, с которого наступает уголовная ответственность, а также признание, что несовершеннолетний, который хотя и достиг возраста, с которого наступает уголовная ответственность, но вследствие отставания в психическом развитии, не связанного с психическим развитием, не мог в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) и руководить ими в момент совершения деяния, предусмотренного уголовным законом (ч. 3 ст. 27 УПК РФ).

Позиция частичной виновности охватывается формулой "подсудимый, хотя и виновен, но не в такой степени либо не в том, в чем его обвиняют". Эту позицию защита может занимать и при полном, и при частичном признании обвиняемым вины в предъявленном обвинении в следующих ситуациях:

по многоэпизодным делам, когда подзащитный согласен с квалификацией деяния, в котором он обвиняется, но оспаривает объем обвинения: признает участие в одних эпизодах и отрицает в других либо оспаривает размер похищенного. Например, утверждает, что не похищал многих вещей, указанных в обвинении, или не согласен с суммой, в которую оценено похищенное;

когда подзащитный признает факты предъявленного обвинения, но не согласен с их юридической оценкой: оспаривает квалификацию действий, умысла, сговора, причинно-следственные связи содеянного и последствий и др.;

когда подзащитный не согласен с изложением фактов в обвинении, заявляет, что:

там описано то, чего не было на самом деле (например, что он заранее договорился о встрече с соучастником с целью совершения преступления, тогда как в действительности они встретились случайно);

там не описано, что действительно было (например, что потерпевшая по делу об изнасиловании сама предложила поехать к ней домой, говорила, что, если он на ней не женится, она заявит в милицию и посадит его);

там не точно описаны события (это касается времени, места, состава участников, распределения их ролей и т.п.).

Юридически позиция частичной виновности может выражаться в:

- исключении из обвинения отдельных эпизодов;

- уменьшении размера ущерба;

- переквалификации действий обвиняемого на другую часть этой же статьи УК РФ либо на другую статью;

- исключении отдельных квалифицирующих признаков;

- признании поведения потерпевшего провоцирующим;

- признании смягчающих и исключительных обстоятельств.

Позиция полной виновности охватывается формулой "обвиняемый (подсудимый) полностью виновен, но заслуживает снисхождения". Эту позицию защита может принимать, когда все доводы о невиновности или частичной виновности проверены, подзащитный полностью признал свою вину и квалификация не вызывает сомнения. В подобных ситуациях основные направления защиты связаны с поиском путей смягчения участи подзащитного.

Юридически позиция полной виновности может выражаться в:

- оспаривании отягчающих обстоятельств (ст. 63 УК РФ);

- оспаривании низменных мотивов, алчных побуждений;

- признании смягчающих и исключительных обстоятельств (ст. 61, 64 УК РФ);

- оценке данных о личности обвиняемого и потерпевшего, их поведения с использованием психологического и виктимологического анализов (когда совершению деяния, в котором обвиняется подзащитный, способствовало виктимное поведение потерпевшего).

Для убеждения присяжных заседателей в правильности позиции защиты особенно важное значение имеет разработка убедительной фактической версии защиты, объясняющей, когда, где, кто, что, почему, с какой целью, каким способом, при каких обстоятельствах и с кем подзащитный совершил рассматриваемое в суде деяние. Надежная фактическая версия характеризуется следующими признаками.

Во-первых, она должна быть логичной. Именно потому, что присяжные склонны прислушиваться к логическим доводам, версия защиты должна не ограничиваться простым описанием случившегося, а указывать и причины, по которым события развернулись именно так, как это утверждает защита.

Во-вторых, фактическая версия не должна быть чрезмерно сложной. Адвокату должно хватить нескольких фраз, чтобы объяснить, что случилось и почему. Простота нужна не потому, что поставлены под сомнение умственные способности присяжных. Адвокату никогда не следует недооценивать коллективную мудрость 12 граждан, пусть даже они не знали до суда обстоятельств дела и не имеют специального юридического образования. Она желательна потому, что присяжные скорее примут простое объяснение имевших место событий, чем версию, понять которую можно, лишь продравшись сквозь дебри юридической аргументации.

Третья особенность надежной фактической версии дела - это, по существу, синтез первых двух признаков. Речь идет о том, что она должна соответствовать жизненному опыту присяжных заседателей, их представлениям о том, как устроен наш мир, как "такие вещи" происходят на практике, представлениям об общих свойствах человеческой природы, о причинно-следственных и пространственно-временных связях между предметами и явлениями окружающей действительности.

Наконец, фактическая версия должна соответствовать юридической. Присяжные возвращаются в зал суда не только для того, чтобы сообщить судье, какие обстоятельства происшедшего они признали доказанными. На самом деле они понимают, что к установленным ими фактам будет применен соответствующий уголовный закон. Ведь перед удалением присяжных заседателей в совещательную комнату судья в напутственном слове давал им юридическое наставление, в котором ознакомил их с элементами состава того преступления, в котором обвиняется подсудимый, и правилами оценки доказательств. Таким образом, адвокат должен позаботиться о том, чтобы фактическая версия защиты соответствовала юридической версии защиты.

Разработке убедительной фактической версии рассматриваемого в суде присяжных события способствует использование метода мысленного моделирования, мысленной реконструкции картины, механизма, способа и обстановки преступления на основании анализа имеющихся в деле доказательств, подтверждающих виновность или невиновность подсудимого.

Этот метод используется и государственными обвинителями при разработке фактической версии обвинения. Вот, например, как рассказывал об этом, вспоминая свою прокурорскую практику, А.Ф.Кони: "Я посвящал вечер накануне заседания исключительно мысли о предстоящем деле, стараясь представить себе, как именно было совершено преступление и в какой обстановке. После того как я пришел к убеждению в виновности путем логических, житейских и психологических соображений, я начинал мыслить образами. Они иногда возникали передо мной с такой силой, что я как бы присутствовал невидимым свидетелем при самом совершении преступления, и это без моего желания, невольно, как мне кажется, отражалось на убедительности моей речи, обращенной к присяжным"*(354).

 

4.4 Подготовка адвоката к отдельным этапам судопроизводства с участием присяжных заседателей

 

С учетом особенностей отдельных этапов судопроизводства с участием присяжных заседателей адвокат должен специально готовиться принять участие в:

1) предварительном слушании дела;

2) подготовительной части судебного заседания;

3) формировании коллегии присяжных заседателей;

4) судебном следствии;

5) прениях сторон;

6) постановке вопросов, подлежащих разрешению коллегией присяжных заседателей;

7) обсуждении последствий вердикта присяжных заседателей.

Подготовка адвоката к участию в предварительном слушании направлена на решение следующих задач:

1) определить, имеются ли основания для принятия судом решений, предусмотренных ст. 236 УПК РФ:

- о направлении уголовного дела по подсудности;

- о возвращении уголовного дела прокурору по основаниям, предусмотренным ст. 237 УПК РФ;

- о приостановлении производства по уголовному делу по основаниям, предусмотренным ст. 238 УПК РФ;

- о прекращении уголовного дела или уголовного преследования по основаниям, предусмотренным ст. 239 УПК РФ;

- о назначении судебного заседания;

2) проверить, нет ли в материалах уголовного дела сведений об обстоятельствах, исключающих участие в производстве по уголовному делу. Согласно ст. 61, 63 и 64 УПК РФ судья, прокурор, следователь, дознаватель, секретарь судебного заседания, переводчик, эксперт, специалист, защитник не могут участвовать в производстве по уголовному делу, если этот человек:

- является потерпевшим, гражданским истцом, гражданским ответчиком или свидетелем по данному уголовному делу;

- участвовал в качестве присяжного заседателя, эксперта, специалиста, переводчика, понятого, секретаря судебного заседания, защитника, законного представителя подозреваемого, обвиняемого, представителя потерпевшего, гражданского истца или гражданского ответчика, а судья также - в качестве дознавателя, следователя, прокурора в производстве по данному уголовному делу;

- является близким родственником или родственником любого из участников производства по данному уголовному делу.

Указанные лица не могут участвовать в производстве по уголовному делу также в случаях, если имеются иные обстоятельства, дающие основание полагать, что они лично, прямо или косвенно, заинтересованы в исходе данного уголовного дела. При наличии таких обстоятельств адвокат в соответствии со ст. 62 УПК РФ обязан заявить этим лицам отвод;

3) при наличии для этого оснований подготовить ходатайства:

- об исключении доказательств;

- о допросе любых лиц, которым что-либо известно об обстоятельствах производства следственных действий или изъятии и приобщении к делу документов, за исключением лиц, обладающих свидетельским иммунитетом (ч. 8 ст. 234 УПК РФ);

- об истребовании дополнительных доказательств или предметов, имеющих значение для дела (ч. 7 ст. 234 УПК РФ), в том числе о вызове в судебное заседание новых свидетелей, экспертов и специалистов, об истребовании и приобщении к делу вещественных доказательств и документов;

- об изменении обвиняемому меры пресечения;

- о гражданском иске и мерах его обеспечения;

- о производстве экспертизы.

Подготовка адвоката к подготовительной части судебного заседания включает:

1) подготовку и обоснование предусмотренных ч. 1 ст. 271 УПК РФ ходатайств:

- о вызове новых свидетелей, экспертов и специалистов;

- об истребовании вещественных доказательств и документов;

- об исключении доказательств, полученных с нарушением требований УПК РФ;

2) определение своего отношения к возможным ходатайствам обвинения, к вопросу о рассмотрении дела в отсутствие кого-либо из участников уголовного судопроизводства (ст. 272 УПК РФ).

При подготовке к участию в формировании коллегии присяжных заседателей адвокату необходимо изучить:

1) требования, предъявляемые законом к кандидатам в присяжные заседатели (ст. 80 Закона "О судоустройстве РСФСР");

2) положения ст. 327 (ч. 5), ст. 328 (ч. 7-10, 12-16) УПК РФ, регулирующие полномочия сторон, в том числе защитника, при формировании коллегии присяжных заседателей:

а) задать каждому из оставшихся после удовлетворения самоотводов кандидатов в присяжные заседатели вопросы, которые относятся к выяснению обстоятельств, препятствующих участию лица в качестве присяжного заседателя в рассмотрении уголовного дела;

б) заявить письменные мотивированные ходатайства об отводах;

в) по согласованию с подзащитным заявить два немотивированных отвода путем вычеркивания из полученного предварительного списка фамилий отводимых кандидатов в присяжные заседатели;

г) если в уголовном деле участвуют несколько подсудимых, то немотивированный отвод производится по их взаимному согласию, а в случае недостижения согласия - путем разделения между ними количества отводимых присяжных заседателей поровну, если это возможно. Если такое разделение невозможно, то подсудимые реализуют свое право на немотивированный отвод по большинству голосов или по жребию;

д) заявить равное с другой стороной дополнительное количество немотивированных отводов, если позволяет количество неотведенных присяжных заседателей.

Следует также не забывать и о правиле, предусмотренном ч. 1 ст. 330 УПК РФ: до приведения присяжных заседателей к присяге стороны могут заявить, что вследствие особенностей рассматриваемого уголовного дела образованная коллегия присяжных заседателей в целом может оказаться неспособной вынести объективный вердикт.

Подготовка адвоката к участию в судебном следствии включает:

1) написание вступительного заявления защитника с изложением согласованной с подсудимым позиции по предъявленному обвинению и мнения о порядке исследования представленных им доказательств (ч. 1 и 3 ст. 335 УПК РФ);

2) составление согласно ч. 5 и 6 ст. 335 УПК РФ ходатайства об исключении недопустимых доказательств (когда из тактических соображений такое ходатайство целесообразно заявить на данном этапе судопроизводства);

3) определение предмета исследования фактических обстоятельств в соответствии с требованиями ч. 7 ст. 335 УПК РФ;

4) разработку вопросов и тактических приемов допросов "свидетелей обвинения" (потерпевшего, свидетелей, специалиста, эксперта, законного представителя) и "свидетелей защиты" (вызванных по инициативе защиты свидетелей, специалиста, эксперта);

5) составление ходатайства об оглашении всех необходимых для защиты подсудимого материалов предварительного расследования (протоколов следственных действий, заключения эксперта и иных документов).

При подготовке к участию в прениях сторон адвокату следует:

1) с учетом результатов судебного следствия определить окончательную позицию защиты по уголовному делу, прежде всего по основным вопросам, которые ставятся на разрешение коллегии присяжных заседателей (доказано ли, что деяние имело место; доказано ли, что это деяние совершил подсудимый; виновен ли подсудимый в совершении этого деяния), поскольку эти вопросы согласно ч. 1 ст. 339 УПК РФ ставятся по каждому из деяний, в которых обвиняется подсудимый, а также по поводу того, заслуживает ли подсудимый снисхождения (ч. 4 ст. 339 УПК РФ);

2) определить предмет своей судебной речи с учетом того, что:

- прения сторон проводятся лишь в пределах вопросов, подлежащих разрешению присяжными заседателями. Стороны не вправе касаться обстоятельств, которые рассматриваются после вынесения вердикта без участия присяжных (ч. 2 ст. 336 УПК РФ);

- стороны не вправе ссылаться в обоснование своей позиции на доказательства, которые в установленном порядке признаны недопустимыми или не исследовались в судебном заседании (ч. 3 ст. 336 УПК РФ);

3) в зависимости от избранной позиции по делу подготовить защитительную речь. При этом могут быть использованы следующие формы подготовки судебной речи (в зависимости от опыта и квалификации адвоката, индивидуальных особенностей его памяти и мышления, умения или неумения в достаточной степени "словом твердо править и держать мысль на привязи свою"):

а) написание речи целиком;

б) изготовление тезисов выступления;

в) составление письменного плана речи;

г) составление мысленного плана речи.

Подготовка адвоката к участию в постановке вопросов, подлежащих разрешению коллегией присяжных заседателей, включает:

1) изучение положений ст. 339 УПК РФ (о содержании вопросов присяжным заседателям);

2) изучение положений ст. 338 УПК РФ, регламентирующих порядок постановки вопросов, подлежащих разрешению присяжными заседателями;

3) анализ основных результатов судебного следствия, а также позиций государственного обвинителя и других защитников, изложенных в их выступлениях;

4) составление предусмотренного ч. 2 ст. 338 УПК РФ предложения о постановке определенных вопросов, которые целесообразно задать присяжным заседателям с учетом позиции защиты;

5) прогнозирование возможных предложений со стороны обвинения о постановке определенных вопросов и заблаговременную подготовку в соответствии с ч. 2 ст. 228 УПК РФ своих замечаний по содержанию и формулировке этих вопросов.

Подготовка адвоката к участию в обсуждении последствий вердикта присяжных заседателей направлена на решение следующих задач:

1) при вынесении оправдательного вердикта - составить план участия адвоката в исследовании и обсуждении вопросов, связанных с разрешением гражданского иска, распределением судебных издержек, вещественными доказательствами (ч. 2 ст. 347 УПК РФ);

2) в случае вынесения обвинительного вердикта - составить план участия адвоката в исследовании и обсуждении обстоятельств, связанных с квалификацией содеянного подсудимым, назначением ему наказания, разрешением гражданского иска и другими вопросами, разрешаемыми судом при постановлении обвинительного приговора (ч. 3 ст. 347 УПК РФ).

Более подробно особенности участия адвоката на различных этапах разбирательства в суде с участием присяжных заседателей изложены в следующей главе книги.

 

Глава 5. Особенности ведения защиты на различных этапах судопроизводства с участием присяжных заседателей

 

5.1. Участие адвоката в предварительном слушании дела

 

Согласно п. 5 ч. 2 ст. 229 УПК РФ проведение предварительного слушания обязательно для решения вопроса о рассмотрении уголовного дела судом с участием присяжных заседателей.

Эффективное участие адвоката в предварительном слушании зависит от знания им положений, раскрывающих:

1) общий порядок предварительного слушания;

2) порядок исключения доказательств;

3) виды решений, принимаемых судьей на предварительном слушании;

4) порядок возвращения уголовного дела прокурору;

5) порядок изменения обвинения и отказа от обвинения;

6) особенности предварительного слушания в суде с участием присяжных заседателей.

Общий порядок предварительного слушания. Адвокат должен иметь в виду, что в процессе предварительного слушания должны соблюдаться следующие правила, предусмотренные ст. 234 УПК РФ и регламентирующие общий порядок предварительного слушания:

1. Согласно ч. 1 ст. 234 УПК РФ предварительное слушание производится единолично судьей с участием сторон в закрытом судебном заседании с соблюдением правил, установленных гл. 34 ("Предварительное слушание"), 33 ("Общий порядок подготовки к судебному заседанию") и 35 ("Общие условия судебного разбирательства") УПК РФ.

2. Уведомление о вызове сторон в судебное заседание должно быть направлено не менее чем за трое суток до дня проведения предварительного слушания (ч. 2 ст. 234 УПК РФ).

3. По ходатайству подсудимого предварительное слушание может быть проведено в его отсутствие (ч. 3 ст. 234 УПК РФ). В данном случае адвокат должен удостовериться, что подзащитный по собственной воле, а не по чьему-либо принуждению отказался участвовать в предварительном слушании. К делу должно быть приобщено соответствующее ходатайство или заявление обвиняемого. Очевидно, что одного сообщения должностного лица следственного изолятора здесь недостаточно.

4. Неявка других своевременно извещенных участников производства по уголовному делу не препятствует проведению предварительного слушания (ч. 4 ст. 234 УПК РФ).

5. В случае если стороной заявлено ходатайство об исключении доказательства, судья выясняет у другой стороны, имеются ли у нее возражения. При отсутствии возражений судья удовлетворяет ходатайство и выносит постановление о назначении судебного заседания, если отсутствуют иные основания для проведения предварительного слушания (ч. 5 ст. 234 УПК РФ).

6. Ходатайство стороны защиты о вызове свидетелей для установления алиби подсудимого подлежит удовлетворению лишь в тех случаях, когда оно заявлялось в ходе предварительного расследования и было отклонено дознавателем, следователем или прокурором. Такое ходатайство также может быть удовлетворено, если о свидетеле стало известно после окончания предварительного расследования (ч. 6 ст. 234 УПК РФ).

7. Ходатайство стороны защиты об истребовании дополнительных доказательств или предметов подлежит удовлетворению при условии, что данные доказательства и предметы имеют значение для уголовного дела (ч. 7 ст. 234 УПК РФ).

8. По ходатайству сторон в качестве свидетелей могут быть допрошены любые лица, которым что-либо известно об обстоятельствах производства следственных действий или изъятия и приобщения к уголовному делу документов, за исключением лиц, обладающих свидетельским иммунитетом (ч. 8 ст. 234 УПК РФ).

9. В ходе предварительного слушания ведется протокол (ч. 9 ст. 234 УПК РФ).

Порядок исключения доказательств. По делам, рассматриваемым в суде с участием присяжных заседателей, на этапе предварительного слушания особенно важное значение имеет реализация защитой своих полномочий на заявление ходатайства об исключении недопустимых доказательств и на возражение против необоснованных ходатайств защиты об исключении доказательств, являющихся допустимыми. Для этого адвокат должен учитывать положения ст. 235 УПК РФ, раскрывающие порядок и правовые последствия заявления ходатайств об исключении доказательств:

1. Стороны вправе заявить ходатайство об исключении из перечня доказательств, предъявляемых в судебном разбирательстве, любого доказательства. В случае заявления стороной такого ходатайства его копия передается другой стороне в день представления ходатайства в суд (ч. 1 ст. 235 УПК РФ).

2. Ходатайство об исключении доказательства помимо указания на это доказательство должно содержать предусмотренные УПК РФ основания для принятия такого решения и обстоятельства, обосновывающие ходатайство (ч. 2 ст. 235 УПК РФ).

В силу ст. 50 Конституции РФ при осуществлении правосудия не допускается использование доказательств, полученных с нарушением федерального закона.

В соответствии с ч. 2 ст. 75 УПК РФ к недопустимым доказательствам относятся:

показания подозреваемого, обвиняемого, данные в ходе досудебного производства по уголовному делу в отсутствие защитника, включая случаи отказа от защитника, и не подтвержденные им в суде;

показания потерпевшего, свидетеля, основанные на догадке, предположениях, слухе, а также показания свидетеля, который не может указать источник своей осведомленности;

иные доказательства, полученные с нарушением требований УПК РФ.

В постановлении Пленума Верховного суда РФ от 31 октября 1995 г. N 8 "О некоторых вопросах применения судом Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия" разъяснено, что доказательства должны признаваться полученными с нарушением закона, если при их собирании и закреплении были нарушены гарантированные Конституцией РФ права человека и гражданина или установленный уголовно-процессуальным законодательством порядок их собирания и закрепления, а также если собирание и закрепление доказательств осуществлено ненадлежащим лицом или органом либо в результате действий, не предусмотренных процессуальными нормами.

В судебной практике признаются недопустимыми доказательства по мотиву нарушения прав человека и гражданина при собирании и закреплении доказательств, когда органы дознания и следователи допустили, в частности, следующие нарушения:

а) вопреки требованиям ст. 48 Конституции РФ, ч. 4 ст. 46, ч. 4 ст. 47 УПК РФ, подозреваемому и обвиняемому не было разъяснено их право на получение квалифицированной юридической помощи и право отказаться от дачи показаний;

б) потерпевшим и свидетелям не разъяснено их право не свидетельствовать против самого себя, своего супруга (своей супруги) и других близких родственников (ст. 51 Конституции Российской Федерации, п. 3 ч. 2 ст. 42, п. 1 ч. 4 ст. 56 УПК РФ);

в) показания получены с применением насилия, угроз либо пыток;

г) не соблюден принцип добровольности при обращении с заявлением о явке с повинной (ст. 142 УПК РФ).

Доказательства могут признаваться недопустимыми и в связи с тем, что они собраны в результате действий, не предусмотренных процессуальными нормами, либо потому, что собирание и исследование их осуществлено ненадлежащим лицом, не имеющим права собирать и закреплять доказательства.

Основания для оспаривания адвокатом допустимости доказательств и заявления ходатайства об исключении соответствующих протоколов следственных действий по мотиву того, что собирание и закрепление доказательств осуществлено ненадлежащим лицом, не имеющим право собирать и закреплять доказательства, возникают в случаях, когда:

нет постановления следователя о принятии дела к своему производству;

нет постановления прокурора о создании следственной бригады;

нет постановления прокурора о передаче дела другому следственному органу;

нет отдельного поручения другому следователю или органу дознания на производство следственных действий.

Например, по рассмотренному Саратовским областным судом делу, по которому были оправданы по п. "д", "ж", "к" ч. 2 ст. 105, п. "а" ч. 2 ст. 163, п. "в" ч. 3 ст. 163 УК РФ подсудимые Родин и Султанов, в стадии предварительного слушания из судебного разбирательства были исключены 57 протоколов допроса различных свидетелей, допрошенных работниками милиции до вынесения следователем прокуратуры отдельного поручения. Был также исключен как процессуально недоброкачественный протокол допроса в качестве свидетеля подозреваемого Султанова, поскольку следователь в нарушение ст. 51 Конституции РФ предупредил его об уголовной ответственности по ст. 181-182 УК РФ и тем самым обязал свидетельствовать против самого себя.

3. Судья вправе допросить свидетеля или приобщить к уголовному делу документ, упомянутый в ходатайстве. В случае если одна из сторон возражает против исключения доказательства, судья вправе огласить протоколы следственных действий и иные документы, имеющиеся в уголовном деле и (или) представленные сторонами (ч. 3 ст. 235 УПК РФ).

4. При рассмотрении ходатайства об исключении доказательства, заявленного стороной защиты на том основании, что доказательство было получено с нарушением требований УПК РФ, бремя опровержения доводов, представленных стороной защиты, лежит на прокуроре. В остальных случаях бремя доказывания лежит на стороне, заявившей ходатайство (ч. 4 ст. 235 УПК РФ).

5. Если суд принял решение об исключении доказательства, то данное доказательство в соответствии с ч. 5 ст. 235 УПК РФ теряет юридическую силу и не может быть положено в основу приговора или иного судебного решения, а также исследоваться в ходе судебного разбирательства и использоваться для доказывания любого из обстоятельств, предусмотренных ст. 73 УПК РФ.

Юридические последствия признания судьей на предварительном слушании того или иного доказательства недопустимым, полученным органом дознания и предварительного следствия с нарушением закона заключаются в том, что автоматически исключается из дальнейшего судебного разбирательства не только это доказательство, но и все построенные на нем производные доказательства (правило "плодов отравленного дерева"). В результате исключения этих доказательств на предварительном слушании подрывается доказательственная база обвинения, поскольку в судебном разбирательстве в присутствии присяжных заседателей могут исследоваться только допустимые доказательства, т.е. исключенные недопустимые доказательства не влияют на формирование внутреннего убеждения присяжных заседателей.

В юридической литературе высказывается совершенно обоснованное мнение, что при проведении предварительного слушания решение по вопросам о допустимости доказательств должно приниматься судьей по ходу предварительного слушания, так как от этого зависит позиция сторон, принятие ими решений о заявлении в процессе предварительного слушания тех или иных ходатайств. Так, государственный обвинитель при исключении конкретных доказательств и недостаточности в связи с этим доказательств обвинения может полностью или частично отказаться от обвинения или изменить его либо заявить ходатайство о направлении дела для производства дополнительного расследования*(355). Обвиняемый, его защитник и государственный обвинитель при своевременном ознакомлении в ходе предварительного слушания с решением судьи об исключении представленных ими доказательств могут уточнить или изменить свою позицию и заявить процессуальные ходатайства. Адвокату целесообразно заявлять такие ходатайства лишь в случаях, когда их удовлетворение обеспечит защиту прав и законных интересов его подзащитного.

6. По уголовному делу, которое рассматривается судом с участием присяжных заседателей, стороны либо иные участники судебного заседания не вправе сообщать присяжным заседателям о существовании доказательства, исключенного по решению суда (ч. 6 ст. 235 УПК РФ).

7. При рассмотрении уголовного дела по существу суд по ходатайству стороны вправе повторно рассмотреть вопрос о признании исключенного доказательства допустимым (ч. 7 ст. 235 УПК РФ).

Если судья удовлетворяет ходатайство об исключении доказательства и при этом назначает судебное заседание, то в постановлении указывается, какое доказательство исключается и какие материалы уголовного дела, обосновывающие исключение данного доказательства, не могут исследоваться и оглашаться в судебном заседании и использоваться в процессе доказывания (ч. 4 ст. 236 УПК РФ).

Виды решений, принимаемых судьей на предварительном слушании. Участие в предварительном слушании дела адвоката помогает суду правильно выбрать одно из решений, предусмотренных ст. 236 УПК РФ: о направлении уголовного дела по подсудности; о возвращении уголовного дела прокурору по основаниям, предусмотренным ст. 237 УПК РФ; о приостановлении производства по уголовному делу по основаниям, предусмотренным ст. 238 УПК РФ; о прекращении уголовного дела или уголовного преследования по основаниям, предусмотренным ст. 239 УПК РФ; о назначении судебного заседания.

При наличии оснований к назначению судебного заседания адвокат высказывает свое суждение об этом, заявляет ходатайства об истребовании дополнительных доказательств или предметов, имеющих значение для дела, в том числе о вызове в судебное заседание новых свидетелей, экспертов и специалистов, об истребовании и приобщении к делу вещественных доказательств и документов (ч. 7 ст. 237 УПК РФ). При необходимости адвокат может заявить и другие ходатайства.

Судья в соответствии с ч. 2 ст. 236 УПК РФ должен свое решение оформить постановлением в соответствии с требованиями ч. 2 ст. 227 УПК РФ, отразив результаты рассмотрения заявленных ходатайств и поданных жалоб (ч. 3 ст. 236 УПК РФ).

После рассмотрения ходатайства, заявленного в этой стадии процесса адвокатом или другими участниками процесса, суд, выяснив мнения сторон, может принять решение: о вызове в судебное заседание новых свидетелей, экспертов и специалистов; об истребовании и приобщении к делу вещественных доказательств и документов; об изменении обвиняемому меры пресечения; о гражданском иске и мерах его обеспечения; а также о производстве экспертизы, если обстоятельства, имеющие значение для дачи заключения, требуют дополнительного выяснения и при этом не нарушаются права обвиняемого и других участников процесса, установленные уголовно-процессуальным законом (п. 10 постановления Пленума Верховного суда РФ N 9 от 20 декабря 1994 г. "О некоторых вопросах, связанных с применением судами уголовно-процессуальных норм, регулирующих производство в суде присяжных")*(356).

Если при разрешении ходатайства обвиняемого о предоставлении времени для ознакомления с материалами уголовного дела суд установит, что требования ч. 5 ст. 109 УПК РФ (о предоставлении материалов оконченного расследованием уголовного дела обвиняемому, содержащемуся под стражей, и его защитнику не позднее 30 суток до окончания предельного срока содержания под стражей) были нарушены, а предельный срок содержания обвиняемого под стражей истек, суд изменяет меру пресечения в виде заключения под стражу, удовлетворяет ходатайство обвиняемого и устанавливает ему срок для ознакомления с материалами уголовного дела (ч. 6 ст. 236 УПК РФ).

Порядок возвращения уголовного дела прокурору. Следует отметить, что УПК РФ не предусматривает возможности направления судом уголовного дела для дополнительного расследования ни по собственной инициативе, ни по ходатайству прокурора или иных участников. В то же время согласно ч. 1 ст. 237 УПК РФ судья по ходатайству стороны или по собственной инициативе возвращает уголовное дело прокурору для устранения препятствий к его рассмотрению судом, когда:

1) обвинительное заключение или обвинительный акт составлены с нарушением требований УПК РФ, что исключает возможность постановления судом приговора или вынесения иного решения на основе данного заключения или акта (п. 1 ч. 1 ст. 237 УПК РФ);

2) копия обвинительного заключения или обвинительного акта не была вручена обвиняемому (п. 2 ч. 1 ст. 237 УПК РФ);

3) есть необходимость составления обвинительного заключения или обвинительного акта по уголовному делу, направленному в суд, с постановлением о применении принудительной меры медицинского характера (п. 3 ч. 1 ст. 237 УПК РФ).

В этих случаях судья обязывает прокурора в пятидневный срок обеспечить устранение допущенных нарушений (ч. 2 ст. 237 УПК РФ).

При возвращении уголовного дела прокурору суд решает вопрос о мере пресечения в отношении обвиняемого (ч. 3 ст. 237 УПК РФ).

Порядок изменения обвинения и отказа от обвинения. Если прокурор в ходе предварительного слушания придет к выводу о необходимости изменить обвинение в сторону смягчения, то в соответствии с ч. 8 ст. 246 УПК РФ он может изменить его путем:

а) исключения из юридической квалификации деяния признаков преступления, отягчающих наказания (п. 1);

б) исключения из обвинения ссылки на какую-либо норму УК РФ, нарушение которой вменялось ему в обвинительном заключении или обвинительном акте, если деяние подсудимого предусматривается другой нормой УК РФ (п. 2);

в) переквалификации деяния в соответствии с нормой УК РФ, предусматривающей более мягкое наказание (п. 3).

Если в ходе предварительного слушания прокурор изменяет обвинение, судья также отражает это в постановлении и в случаях, предусмотренных УПК РФ, направляет уголовное дело по подсудности (ч. 5 ст. 236 УПК РФ).

Когда прокурор изменяет обвинение в сторону смягчения, то это, как правило, требует составления новой формулировки обвинения. Государственный обвинитель в этом случае должен представлять эту формулировку в письменном виде, с тем чтобы она была воспроизведена судом в вынесенном на основании заявления постановлении о продолжении судебного разбирательства дела в объеме обвинения, поддерживаемого государственным обвинителем.

Если в ходе предварительного слушания прокурор придет к выводу, что представленные доказательства не подтверждают предъявленного подсудимому обвинения, он отказывается от обвинения и излагает мотивы отказа, представив их суду в письменном виде.

Полный или частичный отказ государственного обвинителя от обвинения в ходе предварительного слушания влечет за собой прекращение уголовного дела или уголовного преследования полностью или в соответствующей части по основаниям, предусмотренным п. 1 и 2 ч. 1 ст. 24 и п. 1 и 2 ч. 1 ст. 27 УПК РФ (ч. 1 ст. 239, ч. 7 ст. 246 УПК РФ).

Особенности предварительного слушания в суде с участием присяжных заседателей. В соответствии со ст. 325 УПК РФ предварительное слушание в суде с участием присяжных заседателей проводится в порядке, предусмотренном гл. 34 УПК РФ с учетом следующих положений:

1. Уголовное дело, в котором участвует несколько подсудимых, должно рассматриваться судом с участием присяжных заседателей в отношении всех подсудимых, если хотя бы один из них заявил ходатайство о рассмотрении уголовного дела таким судом (ч. 2 ст. 325). Однако при этом следует иметь в виду, что если другие обвиняемые при ознакомлении с материалами дела возражают против рассмотрения дела судом с участием присяжных заседателей, то следователь обязан рассмотреть вопрос о выделении уголовного дела в отношении этих обвиняемых в отдельное производство. И только при невозможности этого дело в целом рассматривается судом с участием присяжных заседателей (п. 1 ч. 5 ст. 217 УПК РФ).

2. Если подсудимый не заявил ходатайство о рассмотрении его уголовного дела судом с участием присяжных заседателей, то данное уголовное дело рассматривается другим составом суда в порядке, установленном ч. 3 ст. 30 УПК РФ.

3. В постановлении о назначении уголовного дела к слушанию судом с участием присяжных заседателей должно быть определено количество кандидатов в присяжные заседатели, подлежащих вызову в судебное заседание, которых должно быть не менее двадцати, а также указано, открытым, закрытым или частично закрытым будет судебное заседание; в последнем случае суд должен определить, в какой части судебное заседание будет закрытым (ч. 4 ст. 325).

4. Постановление судьи о рассмотрении уголовного дела с участием присяжных заседателей является окончательным; последующий отказ подсудимого от рассмотрения уголовного дела в таком порядке не принимается (ч. 5 ст. 325).

5. Копии постановления, вынесенного судьей по результатам предварительного слушания, вручаются сторонам по их просьбе (ч. 6 ст. 325).

 

5.2. Участие адвоката при формировании коллегии присяжных заседателей

 

Эффективное участие адвоката в формировании коллегии присяжных заседателей зависит от знания им общих положений, раскрывающих: 1) требования, предъявляемые законом к кандидатам в присяжные заседатели; 2) содержание, форму, виды и примерные формулировки вопросов кандидатам в присяжные заседатели для выявления их соответствия требованиям закона; 3) задачи и полномочия адвоката по участию в формировании коллегии присяжных заседателей.

Требования, предъявляемые законом к кандидатам в присяжные заседатели, рассмотрены в разд. 1.3 "Способна ли коллегия присяжных заседателей правильно судить по вопросам о фактической стороне дела и виновности подсудимого?".

Для выяснения соответствия кандидатов в присяжные заседатели предъявляемым к ним законом требованиям в процессе формирования коллегии присяжных заседателей им задаются специальные вопросы.

Содержание, форма, виды и примерные формулировки вопросов кандидатам в присяжные заседатели для установления их соответствия требованиям закона*(357).

При постановке вопросов кандидатам в присяжные заседатели для выявления их соответствия требованиям закона следует руководствоваться следующими общими правилами:

1. Вопросы должны быть сформулированы в простых и понятных людям разного интеллектуального уровня выражениях.

2. В начале вопроса следует предусмотреть такую форму обращения к кандидатам в присяжные заседатели, чтобы каждый из них воспринимал вопрос как задаваемый ему лично, например: "Кто из вас?.."; "Кому из присутствующих?.."; "Кому из вас известно?.."; "Кто из вас когда-нибудь?..", "Поднимите, пожалуйста, руки те, кто полагает..."; "Кому из вас доводилось видеть, как?.."; "Кто из вас слышал от уважаемого вами человека, что..."

3. Каждый вопрос должен предполагать единственный однозначный ответ - утвердительный либо отрицательный. Нельзя ставить вопросы громоздкие, запутанные, допускающие двоякие ответы на них.

4. Вопросы не должны формировать предубеждение присяжных по отношению к подсудимому, а также преждевременно раскрывать обстоятельства дела.

5. В вопросах не должна проявляться позиция государственного обвинителя или защиты.

6. Мнение, на которое делается ссылка в вопросе, не следует приписывать определенному, в особенности авторитетному, лицу. Например, нельзя ставить такой вопрос: "Президент России требует борьбы с коррупцией самыми жестокими мерами. Кто из вас против борьбы с коррупцией?"

7. Вопросы нужно ставить так, чтобы кандидату в присяжные заседатели легко было дать честный ответ, чтобы эти вопросы не задевали его самолюбие и не выставляли его в смешном виде. Например, при необходимости выяснения отношения кандидатов в присяжные заседатели к действиям сексуального характера нельзя ставить вопрос: "Кто из присутствующих имел гомосексуальные контакты?" В подобных случаях правильнее спросить: "Кто из присутствующих считает, что половые связи мужчины с мужчиной или женщины с женщиной - их личное дело?"

8. Вопросы должны задаваться со вполне определенной целью - для выявления тех присяжных заседателей, которые будут участвовать в рассмотрении дела. Если на вопрос одинаково могут ответить все или почти все кандидаты, он, как правило, неудачен. Например, неправильно ставить вопрос: "Кто из присутствующих когда-либо обращался к врачу?" Целесообразнее поставить (если в нем есть необходимость) такой вопрос: "Кто из вас в последние 3 года лечился или проходил профилактическое обследование в больнице?"

9. Не нужно ставить бессмысленные, т.е. бесполезные для целей судебного разбирательства, вопросы. Если вопрос может восприниматься присяжными как бессмысленный, необходимо пояснить, зачем он задается.

10. В любом случае целесообразно ставить только такие вопросы, ответы на которые позволяют:

а) устранить тех кандидатов, которые не отвечают требованиям, предъявляемым законом к присяжным заседателям;

б) решить вопрос об освобождении кандидатов, которые, скорее всего, не станут точно следовать требованиям закона, изложенным в тексте присяги и напутственном слове председательствующего судьи;

в) освободить от участия в данном процессе потенциально необъективных, предубежденных кандидатов;

г) дать защитнику дополнительную информацию о присяжных заседателях для возможного мотивированного или немотивированного отвода некоторых из них.

Для обеспечения качественного состава присяжных заседателей, способных добросовестно и эффективно исполнять свои обязанности, кандидатам могут быть поставлены следующие виды вопросов:

1) вопросы для выявления лиц, которые по закону не могут быть присяжными заседателями либо могут быть освобождены от обязанностей присяжного заседателя;

2) вопросы для выявления предубежденности в связи с характером предъявленного подсудимому обвинения;

3) вопросы для выявления предубежденности в связи с возможностью назначения подсудимому исключительной меры наказания;

4) вопросы для выявления предубежденности в связи с личностью подсудимого, потерпевшего, свидетеля и эксперта.

Примерные формулировки вопросов для выявления лиц, которые по закону не могут быть присяжными заседателями либо могут быть освобождены от обязанностей присяжного заседателя

1. Кому из вас не исполнилось двадцати пяти лет?

2. Пожалуйста, поднимите руки те, кто был когда-либо потерпевшим, обвиняемым или иным образом привлекался либо привлекается к производству по уголовному делу? (Этот вопрос предлагается формулировать в такой общей форме для того, чтобы не ставить в неудобное положение тех, у кого есть неснятая или непогашенная судимость, либо тех, кто в настоящее время привлекается в качестве подозреваемого или обвиняемого.)

3. Кто из вас испытывает трудности с пониманием русского языка, на котором ведется сегодняшнее судебное заседание, либо с трудом говорит по-русски?

4. Кто из вас знаком с прокурором, защитником, подсудимым, потерпевшим, свидетелями, экспертом, гражданским истцом, гражданским ответчиком и их представителями? (Фамилии этих участников судебного разбирательства объявляются председательствующим судьей во вступительной речи).

5. Уважаемые присяжные заседатели! Прошу встать тех из вас, кто был до прихода в суд знаком друг с другом.

6. Кто из вас в этом году уже участвовал в судебном заседании в качестве присяжного заседателя?

7. Кто из вас знает что-либо по данному уголовному делу помимо той информации, о которой сообщил председательствующий во вступительной речи?

8. Кто из вас до или после вашего прихода в суд обсуждал с кем бы то ни было рассматриваемое уголовное дело?

9. У кого из вас сложилось впечатление о виновности или невиновности подсудимого после ознакомления со статьей в газете, передачей по радио или телевидению?

10. Кто из вас уже составил твердое мнение о виновности или невиновности подсудимого?

11. Оказывалось ли на кого-нибудь из вас воздействие в связи с данным уголовным делом? Если это было, поднимите, пожалуйста, руку.

12. У кого из вас имеются религиозные, нравственные и политические убеждения, которые не позволяют вам участвовать в рассмотрении данного уголовного дела?

13. Кто из вас каким-либо образом заинтересован в исходе данного уголовного дела?

14. Кто из вас хочет заявить об уважительных причинах, препятствующих выполнению обязанности присяжного заседателя в этом уголовном деле?

Для решения вопроса о возможности включения того или иного лица в состав коллегии присяжных заседателей и об отсутствии у него предвзятого мнения при рассмотрении конкретного уголовного дела необходимо также учитывать характер предъявленного подсудимому обвинения.

В качестве примера приводятся возможные формулировки вопросов для выявления предубежденности кандидатов в присяжные заседатели по делу об убийстве при отягчающих обстоятельствах (ч. 2 ст. 105 УК РФ):

1. Кому из вас, ваших родственников или близких знакомых доводилось подвергаться нападениям, угрозам, оскорблениям либо каким-нибудь иным обидным для вас выходкам посторонних лиц в связи с исполнением вами служебных обязанностей или общественного долга? (В случае если обвинение предъявлено по п. "б" ч. 2 ст. 105 УК РФ.)

2. Кто из вас, ваших родственников или близких знакомых подвергался захвату в качестве заложника либо иному насилию, связанному с похищением человека? (При предъявлении обвинения по п. "в" ч. 2 ст. 105 УК РФ.)

3. Кто из присутствующих здесь мужчин готовится стать отцом? Кто из присутствующих здесь женщин готовится стать матерью? (При предъявлении обвинения по п. "г" ч. 2 ст. 105 УК РФ.)

4. Кто из вас сталкивался со случаями истязания, глумления над жертвой или другими случаями жестокого обращения с человеком? (При предъявлении обвинения по п. "д" ч. 2 ст. 105 УК РФ.)

5. Кто из вас, ваших близких родственников и знакомых пострадал от преступления, совершенного группой лиц? (При предъявлении обвинения по п. "ж" ч. 2 ст. 105 УК РФ.)

6. Кто из вас когда-либо пострадал от преступлений, связанных с нападением, с незаконным проникновением в ваше жилище, с требованием передачи вашего имущества под угрозой применения насилия, либо имеет родственников, друзей, ставших жертвами таких преступлений? (При предъявлении обвинения по п. "з" ч. 2 ст. 105 УК РФ).

7. Кто из вас не одобряет каких-либо обычаев и традиций лиц другой национальности?

8. У кого из вас случались конфликты с гражданами другой национальности (или расово-этнической группы)? (При предъявлении обвинения по п. "л" ч. 2 ст. 105 УК РФ.)

Примерные формулировки вопросов для выявления предубежденности в связи с возможностью назначения подсудимому исключительной меры наказания

1. Кто из вас считает, что закон не должен предусматривать наказание в виде смертной казни за преступления, не связанные с насилием над человеком?

2. Кто из вас сторонник полной отмены смертной казни?

3. Кто из вас полагает, что в современных условиях смертную казнь полностью отменять нельзя?

4. Кто из вас полагает, что в современных условиях смертную казнь следует применять только за убийство при отягчающих обстоятельствах?

С позиции защиты сторонники смертной казни ненадежные кандидаты в присяжные заседатели. Как отмечает американский социальный психолог Д.Майерс, в уголовном процессе людям, которые ничего не имеют против смертной казни, "более свойственно вставать на сторону обвинения, ощущать, что суд "нянчится с преступником", и неодобрительно относиться к реализации конституционных прав обвиняемого... те, кто одобряет смертную казнь, больше озабочены борьбой с преступностью и меньше - свершением правосудия"*(358).

Примерные формулировки вопросов для выявления предубежденности в связи с личностью подсудимого, потерпевшего, свидетеля и эксперта

1. Кто из вас полагает, что представители некоторых наций и народностей более склонны к совершению преступлений, чем представители другой национальности?

2. Кто из вас отрицательно относится к представителям определенной национальности (или расово-этнической группы)?

3. У кого из вас случались конфликты с гражданами другой национальности (или расово-этнической группы)?

4. Кто из вас считает, что решение о виновности подростка должно постановляться на основании более веских доказательств, чем решение о виновности взрослого подсудимого?

5. Есть мнение, что существуют люди, предрасположенные к совершению преступлений. Кто из вас разделяет такую позицию?

6. Кто из вас разделяет мнение, что сегодня невозможно нажить крупное состояние честным путем, без нарушения закона?

7. Кто из вас может поверить (или, наоборот, не может поверить) показаниям должностного лица, работающего в правоохранительных органах, лишь на том основании, что он является работником этих органов?

8. У кого из вас родственники или близкие вам люди работают в правоохранительных органах?

9. Кто из вас отрицательно относится к психиатрам? (Если по делу в качестве доказательства будет фигурировать заключение судебного психиатра.)

Наибольшую сложность при применении вопросно-ответного метода выяснения у присяжных заседателей предубежденности вызывает то, что не все из них бывают искренни в своих ответах. "Большинство присяжных в ответ на заявление судьи: "Поднимите руку, если вы читали об этом деле что-либо, что могло бы вызвать у вас предубеждение" - не признаются прямо в своей предвзятости. Чтобы выявить ее, нужны дальнейшие расспросы"*(359).

Обязательной предпосылкой эффективного проведения рассматриваемой процедуры является заблаговременная разработка "веера вопросов", которые ставятся "вразбивку" таким образом, чтобы в конце концов ответы неискреннего присяжного "высветили" его предубежденность. По своей сущности искусно разработанный "веер вопросов" представляет собой психологический тест, диагностирующий наличие или отсутствие у кандидата отрицательных стереотипов общественного сознания и других психологических особенностей, ограничивающих его способность объективно и беспристрастно исполнять обязанности присяжного заседателя.

С этой целью в США адвокаты при подготовке к участию в отборе присяжных заседателей тщательно продумывают соответствующие вопросы и в необходимых случаях обращаются за советом к социальным психологам и социологам, которые помогают им разработать оптимальный для улавливания предубежденности в ответах присяжных "веер вопросов".

По свидетельству Д.Майерса, для оказания адвокатам и их подзащитным такого рода услуг в США существуют специализированные консультативные фирмы, доход которых "составляет ни много ни мало 25 млн. долл. ежегодно, и большинство клиентов удовлетворены результатами"*(360).

Задачи и полномочия адвоката по участию в формировании коллегии присяжных заседателей

Способность коллегии присяжных заседателей, состоящей из 12 человек, вынести правильный и справедливый вердикт по основным вопросам о фактической стороне дела и виновности подсудимого, а также по вопросу о том, заслуживает ли подсудимый снисхождения, зависит от ее качественного состава. В идеале коллегия присяжных заседателей должна быть сформирована из беспристрастных, объективных людей, способных последовательно руководствоваться требованиями присяги, изложенными в ч. 1 ст. 332 УПК РФ.

Однако на практике каждая сторона в силу своего умения стремится к формированию такой коллегии присяжных, которая заранее была бы склонна (в зависимости от целей формирующего) либо оправдать, либо признать подсудимого виновным.

По-видимому, именно с учетом этого обстоятельства наш уголовно-процессуальный закон предусматривает при формировании коллегии присяжных заседателей довольно широкие полномочия судьи и незначительные возможности сторон. Тем не менее и в этих условиях адвокат и его подзащитный, участвуя в формировании коллегии присяжных заседателей, имеют возможность в определенной степени влиять на то, чтобы в состав коллегии присяжных заседателей входили люди, которым они доверяют, не сомневаются в их объективности и беспристрастности. Этому способствует реализация защитой следующих правомочий:

1) права задавать каждому из оставшихся кандидатов в присяжные заседатели (после удовлетворения ходатайств о невозможности участия в рассмотрении дела и самоотводов) вопросы, которые, по ее мнению, проясняют обстоятельства, препятствующие участию лица в качестве присяжного заседателя в рассмотрении данного уголовного дела (ч. 8 ст. 328 УПК РФ). При формулировке этих вопросов адвокат должен учитывать рассмотренные выше общие положения о содержании, форме, виде и примерных формулировках вопросов кандидатам в присяжные заседатели для установления их соответствия требованиям закона.

Для адвоката и его подзащитного особенно важное значение имеет постановка вопросов, направленных на установление наличия или отсутствия у кандидатов в присяжные заседатели предвзятых мнений, предубеждающих присяжных в пользу виновности обвиняемого. Наличие у присяжных заседателей таких предвзятых мнений приводит к формированию у них устойчивой сознательной или подсознательной обвинительной установки, которая проявляется в том, что они воспринимают в основном доказательства и доводы обвинения и проявляют своеобразный "дальтонизм" по отношению к доказательствам и доводам защиты, не замечают или не придают им должного значения. Такие опасные для защиты предвзятые мнения присущи, например, следующим типам людей:

лицам, которые сами (или их родственники, близкие им люди) пострадали от преступления, аналогичного рассматриваемому;

лицам, одобряющим смертную казнь;

лицам, подверженным влиянию негативных стереотипов общественного сознания, различных социальных предрассудков. "Предрассудки по отношению к известным сословиям или профессиям, расам или религиям, пристрастие к некоторым чертам характера, антипатия к некоторым физиономиям... все это может нанести тяжелый удар объективности судопроизводства, несмотря на наличие доброй воли со стороны судьи"*(361).

2) права подсудимого и его защитника заявить мотивированный отвод присяжному заседателю путем передачи председательствующему мотивированного письменного ходатайства (без его оглашения) об отводах в связи с обстоятельствами, препятствующими участию лица в качестве присяжного заседателя в рассмотрении уголовного дела (п. 1 ч. 5 ст. 327, ч. 9, 10 ст. 328 УПК РФ);

3) права подсудимого или его защитника дважды (т.е. двум кандидатам в присяжные заседатели) заявить немотивированный отвод путем вычеркивания из полученного предварительного списка фамилий отводимых кандидатов в присяжные заседатели, после чего эти списки передаются председательствующему без оглашения фамилий отводимых присяжных (п. 2 ч. 5 ст. 327, ч. 13 ст. 328 УПК РФ).

Согласно ч. 14 ст. 328 УПК РФ немотивированный отвод первым заявляет государственный обвинитель, предварительно согласовав свою позицию по отводам с другими участниками уголовного судопроизводства со стороны обвинения (потерпевшим, гражданским истцом, их представителями). Хорошо известно, что А.Ф.Кони и другие известные обвинители нередко великодушно отказывались от своего права на безмотивный отвод в пользу подсудимого и его защитника. Такое "джентльменское" процессуальное поведение можно только приветствовать, если учесть гуманный смысл процедуры безмотивного отвода, на который обращал внимание еще Чезаре Беккариа: "Было бы справедливо, чтобы обвиняемый мог в известных пределах отводить судей, которые ему кажутся подозрительными. Если это будет ему беспрепятственно предоставлено в течение известного времени, то осуждение представится как бы собственным приговором над самим собой"*(362).

Председательствующий предлагает сторонам заявить немотивированные отводы, если после удовлетворения заявленных самоотводов и мотивированных отводов количество оставшихся кандидатов в присяжные заседатели составляет восемнадцать человек или более (ч. 12 ст. 328 УПК РФ).

Подсудимый вправе поручить своему защитнику осуществление права на отвод присяжных заседателей. Если подсудимый отказывается от своего права на отвод, то защитник без его согласия не вправе самостоятельно участвовать в их отводе.

Если в уголовном деле участвует несколько подсудимых, то немотивированный отвод производится по их взаимному согласию, а в случае недостижения согласия - путем разделения между ними количества отводимых присяжных заседателей поровну, если это возможно. Если такое разделение невозможно, то подсудимые реализуют свое право на немотивированный отвод по большинству голосов или по жребию (ч. 15 ст. 328 УПК РФ).

Если позволяет количество неотведенных присяжных заседателей, то председательствующий может предоставить сторонам право на равное число дополнительных немотивированных отводов (ч. 16 ст. 328 УПК РФ).

Подсудимому или его защитнику особенно целесообразно воспользоваться своим правом на немотивированные отводы в случаях, когда председательствующий не удовлетворил их мотивированный отвод или если они придут к выводу о возможной необъективности кого-либо из присяжных заседателей или неспособности в силу иных причин ответственно выполнять обязанности присяжного заседателя.

При существующем у нас ограниченном количестве немотивированных отводов очень важно, чтобы подзащитный и его защитник толково распорядились этим правом. Надо заметить, что безмотивный отвод - чрезвычайно сложная и ответственная тактико-психологическая задача защиты, которую по любому делу приходится решать в условиях неопределенности, дефицита информации о личности кандидатов в присяжные заседатели, об их индивидуально-психологических особенностях, определяющих их способность или неспособность проявлять объективность.

Некоторые адвокаты эту неопределенность пытаются восполнить сомнительными физиономическими опытами. Известный французский публицист Ж.Перро, юрист по образованию, в своей книге, посвященной анализу причин ошибочного обвинительного вердикта присяжных по делу 20-летнего Кристиана Ранусси, обвиненного в убийстве восьмилетней девочки, анализируя многочисленные тактические ошибки защиты по этому делу, особо обращает внимание на одну из них, выразившуюся в необоснованном отводе одной женщины, внешний облик которой не понравился адвокату. Через год после того как на основании ошибочного обвинительного вердикта Кристиан Ранусси был казнен, к его адвокату подошел председатель местного отделения Лиги защиты прав человека и с горечью сказал: "Увы, вы отвели кандидатуру одной из наших активисток, убежденной противницы смертной казни..." По этому поводу Ж.Перро отмечает, что в результате применения подобных физиономических опытов подсудимый может лишиться жизни "только из-за того, что его адвокатов привлекла обманчиво добродушная физиономия или, наоборот, оттолкнуло угрюмое выражение лица, отметавшее всякую мысль о милосердии"*(363).

Представляется, что при безмотивном отводе более надежным критерием, чем внешний облик кандидата, является его социально-психологический тип. Для того чтобы подобрался качественный состав коллегии присяжных заседателей, при котором вероятность необоснованного осуждения невиновного человека была бы минимальной, в ходе процедуры немотивированного отвода следует отводить прежде всего тех, чьи социально-психологические особенности мешают им последовательно руководствоваться презумпцией невиновности и другими правовыми принципами и лежащими в их основе нравственными нормами, имеющими важное значение для вынесения правильного и справедливого вердикта.

Так, по делам об изнасиловании и убийствах, особенно когда потерпевшим является ребенок, следует безмотивно отводить скорее кандидатов из числа женщин, особенно имеющих несовершеннолетних детей, чем мужчин, поскольку женщины более эмоциональны и им труднее сохранить объективность и беспристрастность при рассмотрении и разрешении таких дел.

В ситуациях сложного выбора следует безмотивно отводить, во-первых, скорее кандидата, не принадлежащего к той социальной группе населения, к которой относится подсудимый, чем являющегося представителем этой группы, поскольку последний может не только быть более толерантным, терпимым по отношению к обвиняемому, но и лучше понять нравственно-психологическую подоплеку рассматриваемой судебной драмы, в которой мог участвовать или не участвовать подсудимый, правильно оценить доводы обвиняемого в контексте житейско-бытовых реалий знакомой ему социальной среды и разъяснить это другим членам коллегии присяжных заседателей. По-видимому, именно эти обстоятельства определяют смысл старинной формулы, заимствованной из английского права: "Присяжные из числа равных (обвиняемому) сограждан".

Во-вторых, в ситуации сложного выбора целесообразно безмотивно отводить скорее неверующего, чем верующего, поскольку верующий человек в большей степени, чем неверующий, способен в составе коллегии присяжных заседателей, если можно так выразиться, излучать и воспринимать "фимиамы" толерантности, терпимо-объективно относиться и к потерпевшему, и к обвиняемому, более предрасположен свято соблюдать презумпцию невиновности и другие правовые принципы и нравственные нормы, на которых они основаны.

Как отмечал русский писатель и православный мыслитель И.А.Ильин, "религиозность утверждает в душе человека аксиоматические корни правосознания: чувство собственного духовного достоинства, способность к автономной жизни и искусство признавать духовное начало в других людях... Религиозность несет правосознанию все свои дары: и высшее призвание, и абсолютное мерило ценности, и цельность характера, и силу вдохновения, и жизненный героизм. Это значит, что в душе религиозного человека пробуждаются именно те самые благородные силы, которые необходимы для процветания благородной государственности"*(364).

Благотворное влияние религиозности на нравственное и политическое сознание подтверждается и результатами исследования современных социальных психологов. "Подлинно религиозные люди, - пишет В.В.Знаков, - показывают более высокие результаты по шкале "веры в справедливый мир" и обнаруживают меньшую склонность к авторитаризму, чем те, кто редко соблюдает обряды и посещает церковь... Верующие люди более снисходительны к недостаткам ближних и поэтому более ценят в общении рефлексивную правду... потому что совесть является одним из центральных компонентов христианского религиозного сознания, определяющих весь строй отношений верующих с окружающими"*(365).

В-третьих, целесообразно отводить скорее чиновника, чем нечиновника, поскольку первый больше предрасположен к казенно-бюрократическому исполнению долга, отношению к правам и свободам человека и гражданина. Кроме того, как уже отмечалось, суд присяжных рассчитан на рассмотрение сложных дел об убийствах и других опасных преступлениях, разрешение которых по вопросам о фактической стороне, виновности в нестандартных нравственно-конфликтных ситуациях общество не может, самоустранившись, доверять государству, представляющим его чиновникам. Среди чиновников отводить целесообразно скорее субъекта, имеющего опыт повседневного применения закона, чем человека, не имеющего такого опыта, поскольку для первого "медовый месяц" святого отношения к закону уже давно прошел, а для последнего только наступает в период исполнения обязанностей присяжного заседателя.

Наибольшим опытом повседневного применения закона обладают профессиональные юристы. Среди них в первую очередь следует безмотивно отводить тех, кто по роду своей деятельности предрасположен понимать презумпцию невиновности и вытекающие из нее процессуальные правила скорее умом, чем "сердцем", скорее как нравственные и правовые "вериги", чем как социальное благо, поскольку эти социальные нормы существенно усложняют их деятельность и тем самым ограничивают возможность их произвола.

Естественно, что больше всего этим "страдают" следователи, прокуроры и судьи, что не всегда предрасполагает их строго блюсти презумпцию невиновности. Очень характерно ироничное замечание французского судьи Жана Мишеля Ламбера: "Сомнение должно толковаться в пользу..." - принцип, при одном упоминании которого профессиональные юристы невольно обмениваются между собой понимающими улыбками"*(366).

Профессиональные юристы, особенно судьи, прокуроры, следователи, адвокаты, нотариусы, а также лица, принадлежащие к руководящему и оперативному составу органов внутренних дел и государственной безопасности, ненадежны как присяжные заседатели не только потому, что им трудно отключиться от своих профессиональных обязанностей, но и потому, что из-за постоянной перегруженности делами они предрасположены к стереотипному профессиональному поведению. Благодаря юридическому образованию и опыту, формирующим у них стереотипное, шаблонное отношение к закону, который они повседневно применяют, к людям, их человеческим трагедиям и страданиям, души профессиональных юристов неизбежно черствеют, нередко покрываются плесенью казенно-бюрократического отношения к людям, их проблемам.

Но самая главная причина, из-за которой нецелесообразно включать в состав коллегии присяжных заседателей профессиональных юристов, заключается в том, что, как отмечал А.М.Бобрищев-Пушкин, "обыкновенно юристы-присяжные насилуют своих товарищей"*(367), т.е., являясь для остальных членов коллегии авторитетами по вопросам о виновности, активно навязывают им свое мнение, свои доводы, в том числе юридические, свои суждения по этим вопросам.

С этим можно было бы смириться, если бы мнения, доводы и суждения присяжных-юристов по этим вопросам всегда были логически и юридически безупречны. Но в том-то и дело, что это не так. Не случайно Бобрищев-Пушкин к числу наиболее опасных категорий присяжных, "грозящих институту присяжных заседателей", относил юристов, которые тенденциозностью теоретического и практического характера придают вердиктам "гибельный и ненавистный оттенок судебного произвола"*(368).

Среди юристов, которые "приходят в суд с наиболее опасными для судьи данными - предвзятыми мнениями", он особо выделял "отпавших от права кандидатов права", старающихся "изображать в совещательной комнате оракулов и привносить в неюридические умы отрывки сомнительных юридических знаний". Этот недостаток отчетливо проявлялся и у присяжных из числа адвокатов-цивилистов, большинство из которых "в качестве калифов на час... тенденциозно выдвигают всеми силами перед судом" свою "поверхностную криминалистику"*(369).

Опасность для правосудия этих дидактически-юридических опусов присяжных-юристов заключается в том, что в келейной обстановке совещательной комнаты, в отличие от произносимого публично напутственного слова председательствующего, утрачивается общественный контроль за объективностью и правильностью юридических доводов, которые можно использовать в качестве логических посылок при вынесении вердикта по вопросам о виновности. При этом социально не контролируемые назидательные юридические монологи "авторитетных" присяжных-юристов, к которым с повышенным вниманием относятся остальные присяжные, "забивают" или искажают объективную и правильную юридическую информацию, содержащуюся в напутственном слове председательствующего, что являлось одной из причин логических и юридических ошибок в вердиктах, выносимых дореволюционными коллегиями присяжных заседателей, в составе которых были и юристы.

С учетом сказанного представляется, что юристов вообще не следует включать в списки присяжных заседателей и привлекать их к исполнению этой гражданской обязанности. Между тем Пленум Верховного Суда РФ и некоторые ученые-юристы придерживаются другого мнения.

Рассмотрев вопрос об освобождении от обязанностей присяжных заседателей руководителей и заместителей руководителей органов представительной и исполнительной власти, военнослужащих, судей, прокуроров, следователей, адвокатов и других работников правоохранительных органов, которые в соответствии с ч. 4 ст. 80 Закона "О судоустройстве РСФСР" подлежат освобождению от этих обязанностей по их письменному или устному заявлению, Пленум Верховного Суда РФ указал, что освобождать этих лиц от обязанностей присяжных заседателей следует "по их просьбе, заявленной до окончания их отбора... по конкретному делу. Если такой просьбы не последовало, эти лица наряду с другими присяжными заседателями освобождаются от участия в рассмотрении дела лишь при наличии у председательствующего судьи обоснованных сомнений в их объективности вследствие оказанного на них незаконного воздействия, наличия у них предвзятого мнения, их осведомленности в деле, подлежащем рассмотрению, а также по другим причинам" (п. 12 постановления Пленума Верховного Суда*(370)).

По мнению М.В.Немытиной, позиция Пленума Верховного Суда РФ по этому вопросу справедлива, поскольку "с позиций теории прав человека никакие привилегии и, наоборот, ограничения в правах и обязанностях граждан по признаку профессиональной принадлежности недопустимы... Если апеллировать к дореволюционному отечественному опыту, то люди, принадлежащие к профессии юриста, не освобождались от присяжной повинности. Напротив, участие в судебном разбирательстве в качестве присяжного заседателя позволяло им увидеть деятельность суда в ином ракурсе, под другим углом зрения, обогащало, способствовало повышению их профессионального уровня"*(371).

Думается, что при решении вопроса о целесообразности включения профессиональных юристов в состав коллегии присяжных заседателей следует исходить не только и не столько из того, будет ли это полезно для профессионального роста юристов, а прежде всего из того, как это повлияет на создание благоприятной социально-психологической обстановки для вынесения качественного вердикта коллегии присяжных заседателей. Приведенные выше соображения, в том числе основанные на результатах капитального исследования А.М.Бобрищева-Пушкина, свидетельствуют о том, что от включения юристов в состав коллегии присяжных заседателей больше минусов, чем плюсов.

Представляется, что по объективным и субъективным причинам не способны качественно исполнять обязанности и другие предусмотренные ч. 4 ст. 80 указанного Закона лица (не владеющие языком, на котором ведется судопроизводство в данной местности; немые, глухие, слепые и другие лица, являющиеся инвалидами; лица, не способные в силу своих физических или психических недостатков, подтвержденных медицинскими документами, успешно исполнять обязанности присяжного заседателя; престарелые, которые достигли возраста 70 лет; священнослужители; руководители и заместители органов представительной и исполнительной власти; военнослужащие). Едва ли оправданно решать вопрос о включении их в списки присяжных заседателей и в состав коллегии присяжных заседателей в зависимости от того, захотят ли они обратиться с письменным или устным заявлением об исключении их из списков присяжных заседателей или кандидатов в присяжные заседатели.

Особенно это касается лиц, страдающих психическими недостатками, подтвержденными медицинскими документами, так как такие недостатки могут помешать им критически оценить свои возможности полноценно реализовывать права и обязанности присяжного заседателя. Дело в том, что любой психический недостаток так или иначе означает определенные аномалии в тех сферах психики, которые образуют интеллектуальный, эмоциональный, волевой и нравственный потенциал личности, и тем самым ограничивает субъекта, страдающего этим недостатком, в способности быть личностью, надежно исполняющей такую важную социальную роль, как присяжный заседатель.

"Стать личностью, - пишет известный российский патопсихолог Б.С.Братусь, - значит, во-первых, занять определенную жизненную, прежде всего нравственную, позицию; во-вторых, в достаточной степени осознать ее и нести за нее ответственность; в-третьих, утверждать ее своими поступками, делами, всей своей жизнью"*(372).

В сложных видах человеческой деятельности по этим трем параметрам бывают сбои и отказы даже у психически здоровых людей; тем более они могут случиться с лицами, страдающими психическими недостатками, даже если эти недостатки не исключают гражданской дееспособности в целом, если они пограничны между нормой и патологией и даже если они ближе к норме, чем к патологии.

Известный русский психиатр П.Б.Ганнушкин в работе "Клиника психопатий" особое внимание уделил описанию интеллектуальной деятельности "конституционально-глупых психопатов": "Эта группа... находится на границе между психическим здоровьем и психической болезнью; это люди, врожденно ограниченные, от рождения неумные, без всякой границы... Подобного рода люди иногда прекрасно учатся (у них сплошь и рядом хорошая память) не только в средней, но и в высшей школе; когда же они вступают в жизнь, когда им приходится применять их знания к действительности, проявлять известную инициативу - они оказываются совершенно бесплодными. Они умеют себя "держать в обществе", говорить о погоде, говорить шаблонные, банальные вещи, но не проявляют никакой оригинальности (отсюда выражение "салонное слабоумие"). Они хорошо справляются с жизнью лишь в определенных узких, давно установленных рамках домашнего обихода и материального благополучия. С другой стороны, сюда относятся и элементарно-простые, примитивные люди, лишенные духовных запросов, но хорошо справляющиеся с несложными требованиями какого-нибудь ремесла, иногда даже без больших недоразумений работающие в торговле, даже в администрации.

Одной из отличительных черт конституционально-ограниченных является их большая внушаемость, их постоянная готовность подчиниться голосу большинства, "общественному мнению"...это люди шаблона, банальности, моды.

Это те "нормальные" люди, которых Ферри... сравнивает с готовым платьем из больших магазинов, здесь действует только закон подражания.

К конституционально-глупым надо отнести и тех своеобразных субъектов, которые отличаются большим самомнением и которые с высокопарным, торжественным видом изрекают общие места или не имеющие никакого смысла витиеватые фразы, представляющие набор пышных слов без содержания... Может быть, здесь же надо упомянуть и о некоторых резонерах, стремление которых иметь обо всем свое суждение ведет к грубейшим ошибкам, к высказыванию в качестве истин нелепых, имеющих в основе игнорирование элементарных логических требований суждений. Нелишнеподчеркнуть, что по отношению ко многим видам конституциональной глупости подтверждается изречение знаменитого немецкого психиатра, что они могут, умеют больше, чем знают... в результате чего в грубо элементарной жизни они часто оказываются даже более приспособленными, чем так называемые умные люди"*(373).

Последнее обстоятельство свидетельствует о том, что не ко всем психопатам, у которых обнаруживается "конституциональная глупость", относятся приведенные в начале цитаты слова о том, что люди, страдающие этим психическим недостатком, являются "неумными, без всякой границы". По крайней мере у тех из них, которые успешно адаптируются и даже преуспевают "в грубо элементарной жизни", в пределах этой сферы человеческой деятельности их глупость может и вовсе не проявляться. Дело в том, что в пределах зоны "грубо элементарной жизни" им помогают успешно адаптироваться и преуспевать как раз те проявления "салонного слабоумия" (шаблонное мышление, повышенная конформность, умение "держать себя" в обществе, светские апломб и резонерство, умение изрекать с важным видом банальности и т.п.), которые делают их совершенно непригодными к исполнению обязанностей присяжного заседателя.

Естественно, едва ли можно рассчитывать на то, что люди с таким психическим складом, обусловленным их психическими недостатками (психопатией), способны критически оценить свой интеллектуально-духовный потенциал и обратиться с устным или письменным заявлением, чтобы их освободили от исполнения обязанностей присяжного заседателя.

Надо отметить, что включение лиц, страдающих психопатиями и другими психическими недостатками, в состав коллегии присяжных заседателей отрицательно влияет на качественный состав коллегии не только потому, что вследствие этих недостатков они ненадежны как отдельные личности, но и потому, что из-за этих недостатков они плохо психологически совместимы с другими членами группы, что снижает эффективность совместной деятельности по выработке согласованного коллективного решения.

Плохо психологически совместимы не только лица с психическими недостатками, но и слепые, немые, глухие, а также лица, не владеющие языком, на котором ведется судопроизводство, даже если имеется возможность привлечь переводчика и соответствующие технические средства. Особенно это актуально, когда по воле жребия в коллегии соберется несколько лиц с разными физическими и психическими недостатками.

При таком составе, исключающем возможность правильного взаимопонимания между присяжными заседателями в процессе выработки согласованного коллективного решения по вопросам о виновности, в коллегии неизбежно возникнет ситуация, гораздо более абсурдно-комичная, чем описанная в старинной эпиграмме:

Глухой глухого звал к суду судьи глухого,

Глухой кричал: "Моя им сведена корова!"

"Помилуй, - возопил глухой тому в ответ, -

Сей пустошью владел еще покойный дед".

Судья решил: "Почто ж идти вам брат на брата:

Не тот и не другой, а девка виновата".

Поскольку по рассмотренным выше объективным и субъективным причинам невозможно быстрое и эффективное включение лиц, указанных в ч. 4 ст. 80 Закона "О судоустройстве РСФСР", в совместную деятельность коллегии присяжных заседателей по рассмотрению сложных дел об убийствах и о других тяжких преступлениях и выработке качественного, согласованного коллективного решения по вопросам о виновности, эти лица ненадежны как присяжные заседатели. Поэтому им целесообразно заявлять мотивированный или немотивированный отвод.

Такие отводы целесообразно заявлять и лицам, которые не желают исполнять обязанности присяжного заседателя. Представляется, что это является уважительной причиной для неучастия в судебном заседании, так как согласно ч. 5 ст. 32 Конституции РФ участие граждан в отправлении правосудия является их правом, а не обязанностью. Лица, упорно не желающие исполнять обязанности присяжного заседателя, не способны быстро и эффективно включиться в совместную деятельность коллегии присяжных заседателей. Поэтому их следует освобождать от исполнения этих обязанностей, даже если они не приводят убедительных доводов о причинах своего нежелания исполнять их.

Формальное включение таких кандидатов в состав коллегии присяжных заседателей бессмысленно, ибо они так же формально будут "отбывать свой номер". В связи с неудачной попыткой "отвертеться" от исполнения обязанностей присяжного заседателя они психологически предрасположены к негативизму и другим формам безответственного поведения, не могут полностью сосредоточиться на исполнении обязанностей присяжного заседателя.

При несоблюдении предусмотренного ч. 17-24 ст. 328 УПК РФ процессуального порядка образования коллегии присяжных заседателей и в других необходимых случаях адвокату надлежит сделать заявление о допущенных нарушениях.

В заключение следует отметить такое важное средство защиты для обеспечения качественного состава коллегии присяжных заседателей, как право подсудимого и его защитника заявить о тенденциозности состава коллегии присяжных заседателей.

Так, по делам о преступлениях, связанных с национальными столкновениями, и половых преступлениях опасным может быть не только стопроцентное участие в процессе присяжных одной национальности или одного пола*(374), но и их простое большинство.

Например, суд присяжных штата Вирджиния оправдал Лорену Бобит, которая кухонным ножом отрезала у спящего мужа то, что считала орудием своей пытки, - половой член (ее молодой супруг был приверженцем жесткого секса, что травмировало Лорену и физически, и нравственно). Коллегия присяжных заседателей, в составе которой было семь женщин и пять мужчин, признала Лорену невиновной, посчитав, что она совершила эти действия в состоянии временного умственного расстройства*(375).

Не вдаваясь в оценку правильности и справедливости вердикта, замечу, что по данному делу высокая вероятность ошибки была обусловлена тенденциозным составом коллегии присяжных заседателей, в которой преобладали женщины.

Статья 330 УПК РФ предусматривает достаточно надежный процессуальный механизм предупреждения подобных ошибок при формировании состава коллегии присяжных заседателей. В случае образования, по мнению адвоката и его подзащитного, тенденциозной, необъективной коллегии присяжных заседателей они имеют возможность до приведения присяжных к присяге заявить, что вследствие особенностей рассматриваемого уголовного дела сформированная коллегия присяжных заседателей в целом может оказаться неспособной вынести объективный вердикт (ч. 1 ст. 330 УПК РФ).

Такое заявление после выслушивания мнения сторон разрешается председательствующим в совещательной комнате с вынесением постановления (ч. 2 ст. 330 УПК РФ).

Если заявление будет признано обоснованным, председательствующий распускает коллегию присяжных заседателей и возобновляет подготовку к рассмотрению уголовного дела судом с участием присяжных заседателей в соответствии со ст. 324 УПК РФ (ч. 3 ст. 330 УПК РФ).

К сожалению, как свидетельствует практика, адвокаты не всегда уделяли должное внимание процедуре формирования качественного состава коллегии присяжных заседателей для исключения ее тенденциозности, что подчас приводило к вынесению несправедливых вердиктов.

 

5.3. Участие адвоката в судебном следствии

 

Эффективное участие адвоката в судебном следствии зависит от знания им общих положений, раскрывающих: 1) процессуальные и тактические особенности судебного следствия в суде с участием присяжных заседателей; 2) процессуальный порядок и виды судебного допроса подсудимого, потерпевшего, свидетелей и эксперта; 3) требования, предъявляемые к постановке вопросов допрашиваемым лицам.

 

Процессуальные и тактические особенности судебного следствия в суде с участием присяжных заседателей

 

У некоторых юристов бытует мнение, что суд присяжных - это "суд толпы", "суд эмоций", который выносит решение не столько на основе доказательств, сколько под давлением театральных приемов и краснобайства ловких адвокатов или прокуроров. Практика показывает, что это далеко не так. Присяжные внимательно и заинтересованно относятся к исследованию доказательств. Хотя красноречие государственного обвинителя и защитника важно, но решающим фактором судебного разбирательства по-прежнему остаются выводы судебного следствия.

Судебное следствие в суде с участием присяжных заседателей начинается со вступительных заявлений государственного обвинителя и защитника (ч. 1 ст. 335 УПК РФ).

Во вступительном заявлении государственный обвинитель излагает существо предъявленного обвинения и предлагает порядок исследования представленных им доказательств (ч. 2 ст. 335 УПК РФ).

По форме и содержанию заявление прокурора должно представлять собой краткое и понятное для присяжных заседателей изложение существа предъявленного обвинения, но без упоминания о фактах судимости и иных данных, способных вызвать у них предубеждение.

Во вступительном заявлении адвокат высказывает согласованную с подзащитным позицию защиты по предъявленному его подзащитному обвинению и мнение о порядке исследования представленных им доказательств (ч. 3 ст. 335 УПК РФ).

При определении порядка исследования представленных защитой доказательств адвокат должен учитывать следующие общие правила, сформулированные в ст. 274 УПК РФ (Порядок исследования доказательств):

1) очередность исследования доказательств определяется стороной, представляющей доказательства суду;

2) первой представляет доказательства сторона обвинения. После исследования доказательств, представленных стороной обвинения, исследуются доказательства, представленные стороной защиты;

3) допрос подсудимого проводится в соответствии со ст. 275 УПК РФ. С разрешения председательствующего подсудимый вправе давать показания в любой момент судебного следствия;

4) если в уголовном деле участвует несколько подсудимых, то очередность представления ими доказательств определяется судом с учетом мнения сторон.

Установление оптимального порядка исследования доказательств (с учетом требований ст. 274 УПК РФ) позволяет разумно организовать судебное разбирательство, провести его наиболее рационально, целеустремленно, чтобы обеспечить исследование всех доказательств, необходимых для выяснения возникающих по делу вопросов, при наименьших затратах сил и времени суда, сторон и вызываемых в судебное заседание граждан. Это особенно важно, например, при рассмотрении громоздких, многоэпизодных групповых дел, где необходимо определить очередность следственных действий, прежде всего допросов подсудимых, потерпевших, свидетелей: допрашивать ли их по каждому из эпизодов обвинения, или последовательно исследовать доказательства в отношении каждого из подсудимых, или как-то иначе.

На важное значение определения правильного порядка исследования доказательств, т.е. очередности их представления сторонами, обращали внимание еще дореволюционные исследователи суда присяжных: "Если... производить судебное следствие без всякой системы, допрашивать свидетелей и прочитывать документы как попало, то получится не такое ясное, цельное впечатление, как получится, если судебное следствие будет производиться систематически. Иногда даже впечатление меняется - ослабевается или усиливается только оттого, что одни доказательства разрабатываются прежде или после других, их отменяющих и тем дающих им известное впечатление. Поэтому порядок рассмотрения доказательств на суде, т.е. управление ходом судебного следствия, несомненно, может оказать влияние на силу, а в некоторых случаях даже на характер впечатления доказательств"*(376).

Адвокату целесообразно определять такой порядок исследования доказательств, который является оптимальным для убеждения присяжных заседателей в правильности и справедливости позиции защиты, формирования у них соответствующего этой позиции правильного внутреннего убеждения по вопросам о фактической стороне дела и виновности подсудимого, а также о том, заслуживает ли он снисхождения.

В состязательном уголовном процессе для защиты чаще всего оптимальным является такой порядок исследования доказательств, при котором не признающий своей виновности подсудимый допрашивается не первым, а после непосредственного исследования в суде доказательств обвинения, так как эффективно защищаться от незаконного и необоснованного обвинения, убеждать присяжных заседателей и председательствующего судью в правильности позиции защиты и ошибочности обвинения можно только после исследования доказательств обвинения.

При разработке и обосновании порядка исследования доказательств по делам о групповых преступлениях адвокат и его подзащитный должны учитывать, что по таким делам прокурор может предложить председательствующему судье производить допросы членов группы в следующем оптимальном для поддержания государственного обвинения порядке:

сначала допросить второстепенных участников преступной группы, которые, как правило, менее опытны в криминальной деятельности, чем основные, или не очень умны либо слабохарактерны, что и предопределяет их второстепенную роль в группе;

затем допросить наиболее активных исполнителей;

и, наконец, допросить организатора преступной группы.

Такой порядок допросов защита может поддержать лишь в тех случаях, когда он согласуется с ее позицией. При ведении согласованной защиты, когда не все подсудимые признают свою вину, адвокат может ходатайствовать начать допрос с наиболее толкового из тех, кто не признает своей вины в целом или по большинству эпизодов.

При ведении коллизионной защиты, когда позиции подсудимых полностью или частично расходятся - одни полностью или частично признают свою вину, другие отрицают ее, - адвокат подзащитного, признающего вину, необязательно должен участвовать в изобличении других подсудимых, которых защищают другие адвокаты. В подобных ситуациях следует руководствоваться первой заповедью коллизионной защиты: "не обвиняй, защищая".

Одной из особенностей судебного следствия, которую должен учитывать адвокат при ведении защиты в суде с участием присяжных заседателей, является участие в нем присяжных заседателей.

Присяжные заседатели через председательствующего вправе после допроса сторонами подсудимого, потерпевшего, свидетелей, эксперта задать им вопросы. Вопросы излагаются присяжными заседателями в письменном виде и подаются председательствующему через старшину. Эти вопросы формулируются председательствующим и могут быть им отведены как не относящиеся к предъявленному обвинению (ч. 4 ст. 335 УПК РФ).

Судья по собственной инициативе, а также по ходатайству сторон исключает из уголовного дела доказательства, недопустимость которых выявилась в ходе судебного разбирательства (ч. 5 ст. 335 УПК РФ). По смыслу закона исключение из разбирательства дела в суде присяжных недопустимых доказательств может проводиться как в подготовительной части судебного заседания, так и на всем протяжении судебного следствия.

Если вопрос о недопустимости доказательств возник во время судебного разбирательства, он рассматривается в отсутствие присяжных заседателей. Заслушав мнение сторон, судья принимает решение об отказе в удовлетворении ходатайства либо об исключении доказательства, признанного им недопустимым (ч. 6 ст. 335 УПК РФ).

Председательствующий судья не вправе отказать стороне в исследовании доказательства, если оно не исключено из разбирательства как недопустимое.

Следует учитывать, что исключение из судебного разбирательства недопустимых доказательств обвинения усиливает позицию защиты в состязательном уголовном процессе с участием присяжных заседателей, так как подрывает доказательственную базу обвинения. Как отмечалось, при дефиците или противоречивости доказательств обвинения у присяжных заседателей появляются непреодолимые сомнения, колебания, не формируется нравственно-психологическая готовность вынести обвинительный вердикт, у многих из них "не поднимается рука" дать положительный ответ на вопрос о виновности, даже если им кажется, что подсудимый скорее виновен, чем невиновен.

Этому способствует и нарушение председательствующим судьей при исследовании доказательств обвинения сформулированного в ст. 240 УПК РФ принципа непосредственности и устности судебного разбирательства, поскольку:

присяжные выносят вердикт, не знакомясь с материалами уголовного дела, и все, что не рассмотрено в их присутствии в судебном заседании, останется для них неизвестным и не сможет быть учтено при решении вопроса о виновности подсудимого:

уголовно-процессуальный закон обязывает присяжных заседателей "принимать во внимание все рассмотренные в суде доказательства" (ч. 1 ст. 332 УПК РФ - текст присяги), основывать свой вердикт "лишь на тех доказательствах, которые непосредственно исследованы в судебном заседании" (п. 5 ч. 3 ст. 340 УПК РФ - содержание напутственного слова председательствующего);

в соответствии с ч. 1 ст. 281 УПК РФ оглашение ранее данных в ходе предварительного расследования и судебного разбирательства показаний потерпевшего и свидетеля допускается с согласия сторон в случаях:

1) наличия существенных противоречий между ранее данными показаниями и показаниями, данными в суде;

2) неявки в судебное заседание свидетеля или потерпевшего.

Необходимо отметить, что в суде с участием присяжных заседателей неявка в судебное заседание потерпевшего и свидетелей обвинения часто бывает невосполнима даже в тех случаях, когда государственному обвинителю удается добиться оглашения ранее данных ими показаний, так как препятствует формированию у присяжных заседателей правильного внутреннего убеждения о доказанности предъявленного подсудимому обвинения.

Так, по делу Митителова, обвинявшегося в убийстве с особой жестокостью двух лиц (Московская обл.), председательствующий удовлетворил необоснованное ходатайство обвинителя и постановил закончить судебное следствие в отсутствие неявившихся свидетелей. Из 13 лиц, указанных в списке, приложенном к обвинительному заключению, в судебном заседании были допрошены только 5 второстепенных свидетелей, которые очевидцами происшествия не являлись. В результате присяжные заседатели вынесли оправдательный вердикт.

В состязательном уголовном процессе с участием присяжных заседателей успех обвинения и защиты во многом зависит от умения прокурора и адвоката при представлении и непосредственном исследовании доказательств общаться с присяжными заседателями, учитывать особенности восприятия ими доказательств, принимать меры к тому, чтобы они полно и правильно уясняли их суть. Об этом свидетельствует следующее высказывание адвоката Е.Ю.Львовой:

"Приведу пример, когда я в процессе присяжных Мособлсуда проиграла допрос свидетеля из-за отсутствия навыка "работать на восприятие".

Полтора часа я привычным для адвоката способом допрашивала свидетеля обвинения, пытаясь системой вопросов уличить его во лжи. Я настолько серьезно углубилась в допрос, что забыла про присяжных. Я задавала такие вопросы:

Вопрос: Как часто вы ездили в это место?

Ответ: Каждый день. Там, за домами, на стоянку и ставлю свою машину.

Вопрос: Сколько лет вы туда ездите?

Ответ: Лет десять.

Вопрос: Вы живете в этом городе?

Ответ: Да, но не в этом районе.

Вопрос: Судя по всему, вы хорошо знаете это место, тогда почему путаете номер дома? На предварительном следствии вы говорили, что увидели машину, из которой стреляли, около дома N 16, а сейчас вы утверждаете, что около дома N 5.

Ответ: Я и сейчас не могу назвать номер дома.

Вопрос: Но вы же говорите дом N 5, значит, знаете нумерацию домов?

Ответ: Не знаю.

Адвокат: Прошу огласить показания свидетеля на предварительном следствии, где свидетель называет номер дома, а сейчас утверждает, что не знает нумерации, и, кроме того, сейчас и тогда называет разные номера домов...

После оглашения показаний вновь последовал изнурительный повторный допрос по тем же обстоятельствам. Свидетель стоял на своем и предложил нарисовать схему, где он увидел машину.

И тут, воспользовавшись паузой, прокурор Рогачева, повернувшись к присяжным, тихо и доверительно произнесла:

- Вот вы, уважаемые присяжные, ходите в облсуд каждый день уже неделю. Хоть кто-нибудь из вас обратил внимание на номер дома?

Присяжные оживились, стали кивать в поддержку прокурора, а значит, и свидетеля.

Вот так, грамотно, одной фразой прокурор выиграл у меня допрос и заработал очки у присяжных"*(377).

Анализ практики работы государственных обвинителей и защитников в суде с участием присяжных заседателей показывает, что, добиваясь успеха, они:

1) наиболее убедительные доказательства предпочитают исследовать в начале или в конце судебного следствия;

2) дают возможность присяжным заседателям понять смысл привлечения того или иного доказательства, не откладывая прояснение этого вопроса до прений сторон;

3) позволяют присяжным "угадать" вывод, вытекающий из исследования доказательств, тем самым как бы вовлекая их в работу на своей стороне;

4) ведут себя корректно с судьей и противной стороной;

5) демонстрируют дружеское, как бы граничащее с единомыслием расположение к присяжным заседателям; постоянно эмоционально и зрительно контактируют с ними, дают им краткие разъяснения, часто обращаются к ним, требуют, чтобы свидетели давали показания, глядя на присяжных заседателей;

6) резюмируют показания по их завершении, спрашивают в конце: "Правильно ли я вас понял, свидетель, что...?";

7) в ходе допросов используют вещественные доказательства и документы*(378).

Приобщенные к делу вещественные доказательства должны быть продемонстрированы в ходе судебного следствия наглядно и убедительно, чтобы их значение было понятно присяжным заседателям. Оглашение лишь протокола их осмотра, как правило, эту задачу не выполняет.

Разумеется, осмотр вещественного доказательства в суде присяжных должен быть процессуально подготовлен. Прежде чем приступить к нему, необходимо, чтобы присяжные уяснили, когда и где был изъят этот предмет, в связи с чем он приобщен к делу. Для этого надлежит огласить полностью или частично соответствующий протокол осмотра, обыска, выемки или допросить лицо, представившее доказательство.

Для обеспечения лучшего восприятия оглашаемых документов можно порекомендовать следующие опробованные на практике приемы:

1) целесообразно оглашать лишь те документы или их фрагменты, которые действительно нужны для правильного разрешения дела, иначе изложенные в них важные обстоятельства могут "утонуть" в мелочах и пройти мимо внимания присяжных;

2) содержание оглашаемых протоколов осмотров, обысков, следственных экспериментов станет более доходчивым для присяжных, если адвокат будет сопровождать эти действия демонстрацией подготовленных заранее планов и схем (места происшествия и др.), а также фотографий - приложений к протоколам;

3) адвокат вправе в необходимых случаях предъявить оглашаемый документ присяжным для непосредственного ознакомления (предпочтительнее, чтобы в этом случае он предъявлялся не в единственном экземпляре, но в таком количестве копий, которое позволит всем присяжным ознакомиться с ним одновременно).

По ходу судебного следствия адвокат должен внимательно наблюдать за реакцией присяжных заседателей. Если какое-либо доказательство оказалось непонятно присяжным, необходимо принять дополнительные меры для того, чтобы заседатели уяснили суть подтверждаемых доказательством фактических данных.

Адвокат также должен учитывать, что согласно ч. 7 ст. 335 УПК РФ в ходе судебного следствия в присутствии присяжных заседателей подлежат исследованию только те фактические обстоятельства уголовного дела, вопрос о доказанности которых решается ими в соответствии с полномочиями, предусмотренными ст. 334 УПК РФ.

Неприемлемы встречающиеся иногда в судебной практике случаи, когда доказывание обвинения подменяется сбором компрометирующих сведений о частной жизни обвиняемого. А.Ф.Кони в свое время правильно отмечал, что в суде присяжных личность обвиняемого должна исследоваться "постольку, поскольку она вложилась в факт преступления".

"Обвинение, - отмечал он, - может быть доказано или опровергнуто доказательствами, разъясняющими такие стороны личности и жизни обвиняемого, в которых выразились свойства, вызвавшие движущие побуждения его судимого деяния, или, наоборот, с которыми это деяние стоит в прямом противоречии. Суд рассматривает не жизнь обвиняемого вообще, а преступное деяние, он осуждает подсудимого за те стороны его личности, которые выразились в этом деянии, а не жизнь его. Иначе судебному исследованию не будет предела"*(379).

С учетом этого данные о личности подсудимого исследуются с участием присяжных заседателей лишь в той мере, в какой они необходимы для установления отдельных признаков состава преступления, в совершении которого он обвиняется. Запрещается исследовать факты прежней судимости, признания подсудимого хроническим алкоголиком или наркоманом, а также иные данные, способные вызвать предубеждение присяжных в отношении подсудимого (ч. 8 ст. 335 УПК РФ), поскольку эти обстоятельства могут способствовать необъективной оценке доказательств его виновности. Такое же предубеждение могут вызвать и другие, не имеющие прямого отношения к виновности подсудимого данные, отрицательно характеризующие его.

Следует, однако, учитывать, что по сложившейся судебной практике данные, отрицательно характеризующие подсудимого, перестают быть запретными в тех случаях, когда адвокат или его подзащитный пытаются ввести присяжных заседателей в заблуждение о личности подсудимого, характеризуют его как доброго, честного человека, хорошего труженика, прекрасного семьянина, хотя на самом деле это не соответствует действительности. Л.Б.Алексеева полагает, что в таких случаях "обвинение вправе привести факты, если оно ими располагает, свидетельствующие об обратном, т.е. о том, что подсудимый не такой хороший человек, как это пытается представить защита. Поэтому если защитник заявит, что подсудимый впервые совершил преступление, то, несмотря даже на прямой запрет, прокурор вправе сообщить присяжным, что подсудимый имеет неснятую судимость или был признан особо опасным преступником. Присяжным можно не сообщать те или иные фактические обстоятельства, не связанные прямо с разрешением вопроса о виновности подсудимого, но присяжных нельзя вводить в заблуждение, т.е. сообщать им ложные сведения"*(380).

Представляется, что эта позиция и основанная на ней судебная практика противоречат ч. 6 ст. 446 УПК, по смыслу которой обстоятельства, относящиеся к прежней судимости подсудимого и признанию его особо опасным рецидивистом, не могут упоминаться ни при каких условиях. Как справедливо отмечают Е.Ю.Львова и С.А.Насонов, "опасность предубеждения в таком случае многократно перевешивает опасность заблуждения, на которую указывает Л.Б.Алексеева и которая может быть устранена соответствующим разъяснением судьи"*(381).

Тем не менее с учетом сложившейся практики из этических и тактических соображений адвокату и его подзащитному не следует представлять подсудимого "белее альпийских снегов", когда это не соответствует действительности, поскольку подобные попытки ввести присяжных заседателей в заблуждение о личности подсудимого приводят к тому, что знакомые с материалами дела прокурор, потерпевший или кто-нибудь из свидетелей заявляют о прежней судимости подсудимого и других обстоятельствах, отрицательно характеризующих его личность. Вероятность подобных заявлений особенно велика в тех случаях, когда защита одновременно с необоснованным "обелением" подсудимого откровенно стремится "очернить", скомпрометировать жертву преступления и свидетелей, дающих невыгодные ей показания.

Даже если судья разъяснит присяжным заседателям, что они не должны принимать во внимание заявление прокурора, потерпевшего или свидетелей о прошлой судимости и других обстоятельствах, отрицательно характеризующих подсудимого, предубеждение против него может сохраниться. Положение защиты в подобных ситуациях усугубляется тем, что, как отметил С.Теймен, кассационная палата "неоднократно квалифицировала намеренное оглашение потерпевшим сведений о судимостях обвиняемых как несущественную ошибку, если она была исправлена в напутственном слове председательствующего"*(382). Вероятность подобного решения кассационной палаты возрастает, когда адвокат в ходе судебного разбирательства не заявлял ходатайства о роспуске коллегии присяжных заседателей по мотиву ее тенденциозности.

Такое же предубеждение могут вызвать и другие, не имеющие прямого отношения к виновности подсудимого сведения, отрицательно характеризующие его личность. В постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 20 декабря 1994 г. (п. 16) указано, что по смыслу закона и с учетом компетенции присяжных с их участием не должны исследоваться данные, характеризующие личность подсудимого (характеристики, справки о состоянии здоровья, о семейном положении, медицинское заключение о нуждаемости подсудимого в принудительном лечении от алкоголизма или наркомании и т.п.).

В то же время данные о состоянии здоровья, о семейном положении и другие сведения о личности подсудимого могут исследоваться с участием присяжных заседателей в тех случаях, когда они необходимы для правильного и справедливого решения вопросов о том, заслуживает ли подсудимый снисхождения (например, сведения о тяжелой неизлечимой болезни подсудимого или о том, что на его иждивении находятся несовершеннолетние дети).

В процессе судебного следствия важно оградить присяжных заседателей от сведений, выходящих за пределы доказывания, так как это может оказать на них неблагоприятное эмоциональное воздействие, отрицательно повлиять на их объективность и беспристрастность, поэтому председательствующий в соответствии со ст. 243 УПК РФ вправе устранить такое доказательство из судебного разбирательства с обязательным приведением в постановлении мотивов принятого решения. Этот вопрос чаще всего возникает, когда в судебном заседании обсуждается возможность предъявления присяжным заседателям фотографий жертв преступлений или видеозаписей, сделанных на месте происшествия.

За исключением отмеченных выше особенностей, судебное следствие в суде присяжных ведется в общем порядке, который регламентируется главой 37 УПК РФ.

Адвокат должен учитывать, что УПК РФ заметно расширил возможности судебного следствия как в целях исследования представленных доказательств, так и для получения новой доказательственной информации. Помимо допросов, осмотра вещественных доказательств, местности и помещения, оглашения показаний и документов, производства экспертизы предусматривается возможность проведения следственного эксперимента (ст. 288 УПК РФ), предъявления для опознания лица или предмета (ст. 289 УПК РФ), освидетельствования (ст. 290 УПК РФ).

 

Процессуальный порядок и виды судебного допроса подсудимого, потерпевшего, свидетелей и эксперта

 

Среди различных способов проверки и исследования доказательств с участием присяжных заседателей основное место занимают судебные допросы (подсудимого, потерпевшего, свидетелей и экспертов), при помощи которых добывается наибольшее количество информации об обстоятельствах, подлежащих доказыванию.

Глава 37 УПК РФ предусматривает осуществление судебного следствия на началах состязательности и равноправия сторон. Это проявляется прежде всего в том, что по новому УПК инициатива и активная роль в ведении допроса с позиции соответственно обвинения и защиты принадлежит сторонам, что выражается в следующих процессуальных правилах допроса подсудимого, потерпевшего, свидетелей и эксперта:

1) судья задает вопросы подсудимому только после его допроса сторонами (ч. 3 ст. 275 УПК РФ). Аналогично строится допрос потерпевшего и свидетелей (ч. 3 ст. 278, ч. 1 ст. 277 УПК РФ). По новому УПК, в отличие от УПК РСФСР, председательствующий судья не предлагает подсудимому дать показания об известных ему обстоятельствах дела (ч. 1 ст. 280 УПК РСФСР), а потерпевшему и свидетелю - сообщить все, что им известно по делу (ч. 2 ст. 283 УПК РСФСР), т.е. УПК РФ не предусматривает обязательной стадии свободного рассказа с постановкой общего вопроса, побуждающего допрашиваемого свободно рассказать все, что ему известно по рассматриваемому в суде делу. Представляется, что такое предложение, если это соответствует избранной тактике допроса, должно исходить от стороны, которая первой приступает к допросу;

2) при согласии подсудимого дать показания первым его допрашивают защитник и участники судебного разбирательства со стороны защиты, затем государственный обвинитель и участники судебного разбирательства со стороны обвинения (ч. 1 ст. 275 УПК РФ). Этот порядок допроса может быть изменен судом по ходатайству стороны, если в уголовном деле участвует несколько подсудимых (ч. 5 ст. 275 УПК РФ);

3) при допросе потерпевшего или свидетеля первой задает вопросы та сторона, по ходатайству которой он вызван в судебное заседание (ч. 3 ст. 278 УПК РФ). В соответствии с этим правилом при допросе потерпевшего и свидетелей обвинения первыми их всегда допрашивают государственный обвинитель, потерпевший и гражданский истец. Свидетелей защиты первыми допрашивают подсудимый, его защитник и гражданский ответчик, его представитель;

4) после оглашения заключения эксперта ему могут быть заданы вопросы сторонами. При этом первой вопросы задает сторона, по инициативе которой была назначена экспертиза (ч. 2 ст. 282 УПК РФ).

При необходимости суд вправе предоставить эксперту время, необходимое для подготовки ответов на вопросы суда и сторон (ч. 3 ст. 282 УПК РФ).

Таким образом, допрос эксперта осуществляется также на основании состязательности и равноправия сторон в порядке, при котором инициатива и активная роль в допросе экспертов с позиции обвинения и защиты принадлежит сторонам.

Указанные процессуальные правила обусловливают необходимость тщательной подготовки адвоката к судебным допросам как свидетелей защиты (подсудимого, свидетелей и экспертов), которые первоначально будут допрашиваться с позиции защиты, так и свидетелей обвинения (потерпевшего, свидетелей и экспертов, допрашиваемых первоначально с позиции обвинения).

При подготовке к судебным допросам свидетелей защиты и свидетелей обвинения адвокат должен быть готов к участию в разнообразных видах допросов (основного (первоначального), дополнительного и повторного).

При основном (первоначальном) допросе определенного лица (подсудимого, потерпевшего, свидетеля, эксперта) стороны и суд ставят ему вопросы и получают информацию о всех обстоятельствах, подлежащих доказыванию (ст. 73 УПК РФ).

Дополнительный допрос заключается в том, что стороны и суд выясняют обстоятельства, упущенные в ходе основного допроса, либо уточняют факты, по поводу которых другие свидетели, потерпевшие и подсудимые дали иные показания, чем лицо, подлежащее дополнительному допросу. Поскольку цель такого допроса довольно конкретна и тема его ограниченна, не следует превращать дополнительный допрос в новый основной по всем существенным обстоятельствам дела; здесь выясняются лишь отдельные моменты, нуждающиеся в уточнениях.

Следует отметить, что по всем существенным обстоятельствам дела определенное лицо может допрашиваться не только при основном, но и при повторном допросе.

Повторный допрос подсудимого, потерпевшего, свидетеля или эксперта проводится после его основного допроса, когда в связи с исследованием других доказательств возникают сомнения в достоверности полученных ранее первоначальных показаний либо имеется необходимость в их уточнении. Например, при допросе одного свидетеля суд выяснил, как, по его словам, происходило событие (время, место, способ и иные обстоятельства, подлежащие доказыванию). Другие же свидетели об этих обстоятельствах дали иные показания. В подобных случаях стороны и суд вправе повторно допросить ранее допрошенного свидетеля. Повторный допрос определенного лица проводится по всем существенным обстоятельствам с целью получения от него правдивых показаний.

По способам их ведения судебные допросы подразделяются на перекрестный и шахматный.

При перекрестном допросе участники судебного разбирательства с учетом предусмотренной уголовно-процессуальным законом очередности ставят вопросы одному и тому же лицу (подсудимому, потерпевшему, свидетелю или эксперту) по поводу одних и тех же исследуемых обстоятельств (например, места, времени или способа совершения преступления) в целях проверки, уточнения и дополнения его показаний.

Перекрестный допрос служит эффективным средством выявления и устранения противоречий, восполнения пробелов и уточнения деталей в показаниях допрашиваемого лица. С этой целью может применяться и такой способ, как шахматный допрос.

Его сущность заключается в том, что при основном допросе одного лица допрашивающий попутно ставит вопросы и другим, уже допрошенным лицам по тем обстоятельствам и фактам, о которых идет речь в данный момент в основном допросе. Шахматный допрос может быть проведен в связи с основным допросом. Так, при основном допросе подсудимого по тем же обстоятельствам и фактам попутно ставят вопросы находящимся в зале судебного заседания ранее допрошенным потерпевшему, свидетелям и эксперту, и наоборот. Адвокату, проводящему шахматный допрос, не следует забывать, что вопросы, задаваемые другим лицам, должны преследовать конкретную цель подтверждения или опровержения показаний допрашиваемого и не уводить в сторону от линии основного допроса.

Как видно из изложенного, шахматный допрос отличается от перекрестного. При шахматном допросе допрашивает один участник процесса, а при перекрестном - многие. При шахматном допросе одно и то же обстоятельство выясняется одним допрашивающим у разных лиц, а при перекрестном - стороны (несколько допрашивающих) выясняют одно и то же обстоятельство у одного лица.

Адвокат должен умело сочетать рассмотренные выше виды судебного допроса, чтобы с позиции защиты исследовать обстоятельства, подлежащие доказыванию. При этом необходимо проконтролировать, чтобы при проведении допросов прокурором была обеспечена "опрятность приемов обвинения" (А.Ф.Кони), особенно при проведении шахматного и перекрестного допросов, которые в условиях открытого судебного разбирательства оказывают повышенное психологическое воздействие на психику допрашиваемого и могут склонить его к показаниям, желательным одному из участников процесса.

Вот почему П.С.Пороховщиков, говоря о перекрестном допросе, с одной стороны, отмечал, что "для людей честных и умелых это средство раскрыть то, что без того осталось бы недоступным для суда", с другой - предупреждал, что, когда это острое оружие используют нечестные и неумелые люди, оно может превратиться "в то искусство, посредством которого можно заставить человека отречься от всего, что он знает, и назвать себя не своим именем"*(383).

Эффективное участие адвоката в различных видах допросов зависит от его тщательной подготовки к судебному следствию, в частности, от заблаговременной разработки предполагаемой тактической линии поведения государственного обвинителя при ведении допросов, т.е. прогнозирования, какие вопросы и в какой последовательности будет задавать прокурор свидетелям обвинения и свидетелям защиты.

Адвокат должен также учитывать роль председательствующего судьи в ходе допросов. В состязательном уголовном процессе основные полномочия судьи относятся к созданию необходимых условий для исполнения сторонами их процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных им прав. Это нашло отражение в следующих процессуальных правилах допроса подсудимого, потерпевшего и свидетелей, которые, естественно, действуют и при рассмотрении дел с участием присяжных заседателей:

1) председательствующий отклоняет наводящие вопросы и вопросы, не имеющие отношения к уголовному делу (ч. 1 ст. 275 УПК РФ);

2) потерпевший с разрешения председательствующего может давать показания в любой момент судебного следствия (ч. 2 ст. 277 УПК РФ). Согласно ч. 1 ст. 277 он допрашивается в порядке, установленном ч. 2-6 ст. 278 УПК РФ (допрос свидетелей);

3) свидетели допрашиваются порознь и в отсутствие не допрошенных свидетелей (ч. 1 ст. 278 УПК РФ);

4) перед допросом потерпевшего и свидетеля председательствующий устанавливает личности потерпевшего, свидетеля, выясняет их отношение к подсудимому, отношение свидетеля к потерпевшему, разъясняет свидетелю и потерпевшему права, обязанности и ответственность, предусмотренные ст. 56 УПК РФ, о чем свидетель и потерпевший дают подписку, которая приобщается к протоколу судебного заседания (ч. 2 ст. 278 УПК РФ);

5) подсудимый, потерпевший и свидетель вправе пользоваться письменными заметками, которые предъявляются суду по его требованию (ч. 2 ст. 275, ч. 1 ст. 279 УПК РФ);

6) потерпевшему и свидетелю разрешается прочтение имеющихся у них документов, относящихся к их показаниям. Эти документы предъявляются суду и по его определению или постановлению могут быть приобщены к материалам уголовного дела (ч. 2 ст. 279 УПК РФ). Однако в нарушение принципа состязательности и равноправия сторон ст. 275 УПК РФ не наделяет подсудимого правом прочтения имеющихся у него документов;

7) допрошенные потерпевший и свидетели могут покинуть зал судебного заседания до окончания судебного следствия с разрешения председательствующего, который при этом учитывает мнения сторон (ч. 4 ст. 278 УПК РФ);

8) при необходимости обеспечения безопасности потерпевшего или свидетеля, его близких родственников, родственников и близких лиц суд без оглашения подлинных данных о личности потерпевшего либо свидетеля вправе провести его допрос в условиях, исключающих визуальное наблюдение потерпевшего или свидетеля другими участниками судебного разбирательства, о чем суд выносит определение или постановление (ч. 5 ст. 278 УПК РФ);

9) в случае заявления сторонами обоснованного ходатайства о раскрытии подлинных сведений о лице, дающем показания, в связи с необходимостью осуществления защиты подсудимого либо установления каких-либо существенных для рассмотрения уголовного дела обстоятельств суд вправе предоставить сторонам возможность ознакомления с указанными сведениями о личности потерпевшего или свидетеля (ч. 6 ст. 278 УПК РФ);

10) допрос подсудимого в отсутствие другого подсудимого допускается по ходатайству сторон или по инициативе суда, о чем выносится определение или постановление. В этом случае после возвращения подсудимого в зал судебного заседания председательствующий сообщает ему содержание показаний, данных в его отсутствие, и предоставляет ему возможность задавать вопросы подсудимому, допрошенному в его отсутствие (ч. 4 ст. 275 УПК РФ);

11) по ходатайству сторон суд вправе вызвать для допроса эксперта, давшего заключение в ходе предварительного расследования, для разъяснения или дополнения данного им заключения. Однако если такое ходатайство от сторон не поступало, то суд может вызвать эксперта в судебное заседание и по собственной инициативе (ч. 1 ст. 282 УПК РФ).

Создание необходимых условий для исполнения сторонами их процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных им прав обеспечивается и полномочиями судьи, относящимися к допросу несовершеннолетнего потерпевшего и свидетеля, а также к оглашению ранее данных показаний подсудимого, потерпевшего и свидетелей.

В целях обеспечения охраны прав несовершеннолетних потерпевших и свидетелей УПК РФ предусматривает особый порядок их допроса, обеспечивающий создание благоприятной психологической обстановки, чтобы, не травмируя психику несовершеннолетнего, получать от него полные, достоверные и правдивые показания.

При допросе потерпевших и свидетелей в возрасте до четырнадцати лет, а по усмотрению суда и в возрасте от четырнадцати до восемнадцати лет участвует педагог. Допрос несовершеннолетних потерпевших и свидетелей, имеющих физические и психические недостатки, проводится во всех случаях в присутствии педагога (ч. 1 ст. 280 УПК РФ).

До начала допроса несовершеннолетнего председательствующий разъясняет педагогу его права, о чем в протоколе судебного заседания делается соответствующая запись (ч. 2 ст. 280 УПК РФ).

Педагог вправе с разрешения председательствующего задавать вопросы несовершеннолетнему потерпевшему, свидетелю (ч. 3 ст. 280 УПК РФ).

При необходимости для участия в допросе несовершеннолетних потерпевших и свидетелей вызываются также их законные представители, которые могут с разрешения председательствующего задавать вопросы допрашиваемому. Допрос потерпевшего или свидетеля, не достигшего возраста четырнадцати лет, проводится с обязательным участием его законного представителя (ч. 4 ст. 280 УПК РФ).

Перед допросом потерпевших и свидетелей, не достигших возраста шестнадцати лет, председательствующий разъясняет им значение для уголовного дела полных и правдивых показаний. Об ответственности за отказ от дачи показаний и за дачу заведомо ложных показаний эти лица не предупреждаются и подписка у них не берется (ч. 5 ст. 280 УПК РФ).

В целях охраны прав несовершеннолетних по ходатайству сторон, а также по инициативе суда допрос потерпевших и подсудимых, не достигших возраста восемнадцати лет, может быть проведен в отсутствие взрослого подсудимого, о чем суд выносит определение или постановление. После возвращения подсудимого в зал судебного заседания ему должны быть сообщены показания этих лиц и предоставлена возможность задавать им вопросы (ч. 6 ст. 280 УПК РФ).

По окончании допроса потерпевший или свидетель, не достигший возраста восемнадцати лет, педагог, присутствовавший при его допросе, а также законные представители потерпевшего или свидетеля могут покинуть зал судебного заседания с разрешения председательствующего (ч. 7 ст. 280 УПК РФ).

Эффективное участие адвоката в различных видах судебного допроса потерпевших, свидетелей и подсудимого зависит и от знания процессуального порядка оглашения ранее данных ими показаний. Согласно ч. 1 ст. 276 УПК РФ оглашение показаний подсудимого, данных при производстве предварительного расследования, а также воспроизведение приложенных к протоколу допроса материалов фотографирования, аудио- и (или) видеозаписи, киносъемки его показаний могут иметь место в следующих случаях:

1) при наличии существенных противоречий между показаниями, данными подсудимым в ходе предварительного расследования и в суде, за исключением случаев, предусмотренных п. 1 ч. 2 ст. 75 УПК РФ (показания подозреваемого, обвиняемого, данные в ходе досудебного производства по уголовному делу в отсутствие защитника, включая случаи отказа от защитника, и не подтвержденные подозреваемым, обвиняемым в суде);

2) когда уголовное дело рассматривается в отсутствие подсудимого в соответствии с ч. 4 ст. 247 УПК РФ - в случае, если по уголовному делу небольшой или средней тяжести подсудимый ходатайствует о рассмотрении данного уголовного дела в его отсутствие.

Указанные выше требования (ч. 1 ст. 276 УПК РФ) распространяются и на случаи оглашения показаний подсудимого, данных ранее не только в ходе предварительного расследования, но и в суде (ч. 2 ст. 276 УПК РФ).

Как отмечалось выше, в соответствии с ч. 1 ст. 281 УПК РФ оглашение показаний потерпевшего и свидетеля, ранее данных при производстве предварительного расследования или судебного разбирательства, а также демонстрация фотографических негативов и снимков, диапозитивов, сделанных в ходе допросов, воспроизведение аудио- и (или) видеозаписи, киносъемки допросов допускаются с согласия сторон в случаях:

1) наличия существенных противоречий между ранее данными показаниями и показаниями, данными в суде;

2) неявки в судебное заседание свидетеля или потерпевшего.

Согласно ч. 2 ст. 281 УПК РФ заявленный в суде отказ потерпевшего или свидетеля от дачи показаний не препятствует оглашению его показаний, данных во время предварительного следствия. При решении вопроса об оглашении показаний лиц, обладающих свидетельским иммунитетом, необходимо убедиться, что в соответствии с требованиями ч. 2 ст. 11 УПК РФ дознаватель, следователь, прокурор и суд предупредили указанных лиц о том, что их показания могут использоваться в качестве доказательств в ходе дальнейшего производства по уголовному делу.

Не допускаются демонстрация фотографических негативов и снимков, диапозитивов, сделанных в ходе допроса подсудимого, потерпевшего и свидетеля, а также воспроизведение аудио- и (или) видеозаписи, киносъемки допроса без предварительного оглашения показаний, содержащихся в соответствующем протоколе допроса или протоколе судебного заседания (ч. 3 ст. 276, ч. 3 ст. 281 УПК РФ).

 

Требования, предъявляемые к постановке вопросов в судебном допросе

 

Юридическая наука и адвокатская практика выработали следующие требования к постановке вопросов адвокатом допрашиваемому лицу:

1) перед постановкой вопроса надо прогнозировать возможные ответы допрашиваемых и влияние этих ответов на формирование внутреннего убеждения присяжных заседателей о доказанности фактических обстоятельств дела и виновности подсудимого;

2) задавать вопрос следует только тогда, когда имеются основания получить определенный ответ. Адвокат должен ставить допрашиваемым только такие вопросы, ответы на которые "работают" на отстаиваемую им позицию защиты, способствуют формированию убеждения присяжных заседателей в ее обоснованности;

3) каждый задаваемый вопрос должен вытекать из материалов дела и помогать получению от допрашиваемого полной информации об обстоятельствах, подлежащих доказыванию, их исследованию с позиции защиты;

4) не следует ставить рискованные и неосторожные вопросы, которые могут вызвать неблагоприятные для защиты ответы, а также вопросы об обстоятельствах, уже достаточно выясненных или не имеющих значения для дела, "вопросы ради вопросов";

5) вопросы должны быть краткими, понятными, точными и конкретными. Чем конкретнее вопрос, тем больше оснований рассчитывать на такой же ответ, тем менее вероятно уклонение от него допрашиваемого. Если вопрос ставится в общей форме, то и ответ допрашиваемый может дать в общей форме;

6) формулировка вопросов должна быть ориентирована на уровень умственного и культурного развития допрашиваемого и присяжных заседателей;

7) допрашиваемым могут быть поставлены как открытые вопросы (требующие развернутого ответа), так и закрытые (на них можно ответить "да" или "нет"). При основном (первоначальном) допросе целесообразно ставить открытые вопросы, в том числе и вопрос о том, что известно допрашиваемому об обстоятельствах рассматриваемого дела, который целесообразно ставить первым;

8) неприемлемы неэтичные, двусмысленные и наводящие вопросы, содержащие подсказку ответа. Адвокат должен сам избегать таких вопросов и незамедлительно заявлять возражения, когда подобные вопросы задает государственный обвинитель;

9) следует также избегать вопросов, ориентирующих допрашиваемого на ответ, носящий характер предположения, поскольку подобные ответы могут вызвать у присяжных заседателей сомнения в обоснованности, четкости позиции защиты по разрешаемым ими вопросам;

10) между вопросами должна быть определенная связь, соответствующая задуманной допрашивающим тактической схеме допроса, обеспечивающей получение информации об обстоятельствах рассматриваемого дела в оптимальной последовательности для мысленного воссоздания присяжными заседателями обстоятельств дела с позиции защиты, а также для соответствующих выводов по решаемым ими вопросам о фактической стороне дела и виновности (невиновности) подсудимого;

11) при допросе свидетелей защиты целесообразно начинать основной (первоначальный) допрос с наиболее важных, существенных для защиты моментов;

12) при допросе же свидетелей обвинения адвокату из тактических соображений целесообразно придерживаться следующей последовательности в постановке вопросов: вначале допрашиваемому ставят вопросы, наиболее для него благоприятные, не вызывающие отрицательной реакции; затем переходят к вопросам об обстоятельствах, прямо не затрагивающих интересы допрашиваемого (как первая, так и вторая группа вопросов помогает установлению психологического контакта с допрашиваемым); наконец, формулируются наиболее существенные и важные с позиции защиты вопросы;

13) для установления и поддержания психологического контакта с допрашиваемым и присяжными заседателями важное значение имеют также темп и тон задаваемых адвокатом вопросов, а также его поза, мимика и жестикуляция.

Вопросы нужно ставить энергично, но спокойным и не раздражительным тоном, не делая между ними больших пауз, которые характерны для неорганизованного и несобранного человека.

При постановке вопросов поза должна быть естественной и скромной, соответствующей той, которая свойственна лицу, сидящему за столом в судебном учреждении во время разбирательства дела. Не следует задавать вопросы, покачиваясь, развалясь на столе, перекинув небрежно руку за спинку стула.

Мимика и жесты должны быть естественными и скупыми. Не следует гримасничать и сильно жестикулировать руками.

В заключение следует отметить, что необходимо уметь не только правильно ставить вопросы, но и выслушивать ответы на них допрашиваемого. Иногда адвокат ставит вопрос, а затем не слушает ответ, переговаривается с кем-то, читает бумаги, листает записи и т.п. Такое нетактичное поведение препятствует установлению и поддержанию психологического контакта с допрашиваемым и присяжными заседателями.

 

5.4. Участие адвоката в прениях сторон (процессуальные и тактические аспекты)

 

Прения сторон в суде с участием присяжных заседателей - это самостоятельная часть судебного разбирательства, в которой каждая из участвующих сторон в своем выступлении подводит итог судебного следствия и обсуждает вопросы, относящиеся к компетенции присяжных заседателей и председательствующего судьи.

Выступление адвоката в прениях сторон является итогом всей его предыдущей деятельности по защите подсудимого. Защищая подсудимого, отстаивая его невиновность или меньшую степень ответственности, адвокат своей защитительной речью помогает присяжным заседателям и председательствующему судье правильно оценить исследованные в суде доказательства и обстоятельства дела, что способствует установлению истины по делу, вынесению правильного и справедливого вердикта и приговора.

Эффективное участие адвоката в прениях сторон в суде с участием присяжных заседателей зависит прежде всего от его умения выбрать и согласовать со своим подзащитным правильную позицию и тактически грамотно реализовать ее на данном этапе судопроизводства с учетом результатов судебного следствия и процессуального порядка прений сторон.

Процессуальный порядок прений сторон в суде с участием присяжных заседателей регламентируется ст. 336 и 292 УПК РФ. В соответствии с ч. 1 ст. 336 УПК РФ после окончания судебного следствия суд с участием присяжных заседателей переходит к выслушиванию прений сторон, которые проводятся по общим правилам, установленным ст. 292 УПК РФ.

Прения сторон состоят из речей обвинителя и защитника (ч. 1 ст. 292 УПК РФ).

В прениях сторон могут также участвовать потерпевший и его представитель. Гражданский истец, гражданский ответчик, их представители, подсудимый вправе ходатайствовать об участии в прениях сторон (ч. 2 ст. 292 УПК РФ).

Последовательность выступлений участников прений сторон устанавливается судом. При этом первым во всех случаях выступает обвинитель, а последним - подсудимый и его защитник. Гражданский ответчик и его представитель выступают в прениях сторон после гражданского истца и его представителя (ч. 3 ст. 292 УПК РФ).

По делам о групповых преступлениях, по которым несколько лиц обвиняются в совершении одного или нескольких преступлений, успех защиты во многом зависит от выбора правильной последовательности выступлений адвокатов. В УПК РФ этот вопрос не регламентирован. Между тем по таким делам иногда между защитниками возникает спор о том, в каком порядке они будут выступать в прениях сторон - кто раньше, кто позже. Представляется, что последовательность выступлений защитников должна определяться председательствующим судьей с учетом согласованного мнения всех участвующих в процессе адвокатов в зависимости от того, какая защита складывается - солидарная или коллизионная. При солидарной защите, когда подсудимые и их адвокаты отстаивают общую позицию, например ставят вопрос об уменьшении размера ущерба и (или) о переквалификации действий каждого из подсудимых на другую часть этой же статьи УК РФ либо на другую статью, целесообразно, чтобы первым выступал наиболее подготовленный адвокат. При этом он после освещения общих вопросов переходит к защите своего подзащитного. Если в процессе участвует более двух защитников, из тактических соображений в целях обеспечения наиболее эффективного воздействия на присяжных заседателей целесообразно, чтобы наиболее подготовленные адвокаты выступали первым и последним.

Совершенно другой должен быть подход к определению порядка (очередности) выступления защитников при возникновении коллизионной защиты, когда одни обвиняемые полностью отрицают свою виновность, а другие признают свою вину, изобличают своими показаниями себя и остальных обвиняемых и таким образом работают не только на свою позицию защиты, но и на укрепление позиции обвинения в отношении остальных обвиняемых (которые отрицают свою виновность). В подобных случаях адвокатам последних для ведения эффективной защиты необходимо знать не только доводы обвинения, изложенные в речи государственного обвинителя, но и доводы адвокатов, защищающих подсудимых, которые изобличают своими показаниями остальных подсудимых. Поэтому адвокаты подсудимых, признающих свою вину и изобличающих остальных подсудимых, должны выступать с речью раньше, чем адвокаты обвиняемых, которые отрицают свою виновность.

Суд не вправе ограничивать продолжительность прений сторон. При этом председательствующий вправе остановить участвующих в прениях лиц, если они касаются обстоятельств, не имеющих отношения к рассматриваемому уголовному делу, а также доказательств, признанных недопустимыми (ч. 5 ст. 292 УПК РФ).

По делам, рассматриваемым судом с участием присяжных заседателей, закон разделяет судебную процедуру прений сторон на два этапа: до вынесения вердикта присяжными (ст. 336 УПК РФ) и после вынесения вердикта (ст. 347 УПК РФ).

На первом этапе прения сторон в соответствии с ч. 2 ст. 336 УПК РФ проводятся лишь в пределах вопросов, предусмотренных ч. 1, 2, 3 и 4 ст. 339 УПК РФ и подлежащих разрешению присяжными заседателями. Стороны не вправе касаться обстоятельств, которые рассматриваются после вынесения вердикта, без участия присяжных заседателей. Если участник прений сторон упоминает о таких обстоятельствах, то председательствующий останавливает его и разъясняет присяжным заседателям, что указанные обстоятельства не должны быть приняты ими во внимание при вынесении вердикта (ч. 2 ст. 336 УПК РФ).

Стороны не вправе ссылаться в обоснование своей позиции на доказательства, которые в установленном порядке признаны недопустимыми или не исследовались в судебном заседании. Судья прерывает такие выступления и разъясняет присяжным заседателям, что они не должны учитывать данные обстоятельства при вынесении вердикта (ч. 3 ст. 336, ч. 4 ст. 292 УПК РФ).

После произнесения речей всеми участниками прений сторон каждый из них может выступить еще один раз с репликой (ч. 6 ст. 292, ч. 1 ст. 337 УПК РФ). "Реплика" - слово латинского происхождения. Оно означает ответ, возражение, замечание одного собеседника на слова другого. В процессуальном смысле реплика означает ответ, возражение одной стороны на доводы и соображения другой стороны, изложенные в прениях на судебном процессе. Реплика - это тоже речь. Но это речь особого рода, в которой одна сторона отвечает на речь другой стороны.

Следует помнить, что реплика не является ни повторением, ни продолжением основной речи. Она имеет вполне самостоятельное значение и должна быть только ответом на речь другой стороны. В состязательном уголовном судопроизводстве удачное использование адвокатом и его подзащитным реплики дает защите огромные тактические преимущества в связи с тем, что право последней реплики принадлежит защитнику и подсудимому (ч. 1 ст. 337 УПК РФ).

С репликами по поводу сказанного в речах сначала выступают участники прений сторон со стороны обвинения. Обычно первым с репликой выступает государственный обвинитель. Чаще всего выступление прокурора с репликой представляет собой его замечания и возражения по поводу сказанного в защитительной речи адвоката.

После выступления государственного обвинителя с репликой право на ответную реплику имеет защитник. При участии в судебном заседании нескольких защитников возникает вопрос о порядке их участия в полемике. Представляется, что если государственный обвинитель в своей реплике подверг критике речь каждого из защитников, то каждый из них может выступить с репликой. Если в реплике прокурора прозвучала критика только в отношении речи одного защитника, то с ответной репликой может выступить данный защитник. Остальные защитники могут ограничиться заявлением о том, что государственный обвинитель не привел в своей реплике никаких критических замечаний по поводу их речей и поэтому отсутствует необходимость выступать с ответной репликой*(384).

По содержанию и форме прения сторон, их выступления с речью и репликой представляют собой разновидность эристической дискуссии (спора). Эристическая дискуссия (спор) - это коллективное исследование проблемы, в котором каждая сторона, опровергая мнение собеседника (противника), аргументирует (отстаивает) свою позицию с целью склонить к своему мнению противника и слушателей*(385).

В прениях сторон состязательность проявляется в форме не только эристической дискуссии, но и полемики. Полемика - это борьба принципиально противоположных мнений по тому или иному вопросу, публичный спор с целью защитить, отстоять свою точку зрения и опровергнуть мнение оппонента. С точки зрения логики полемика - столкновение, логическая борьба несовместимых утверждений, взглядов, позиций*(386).

Правосудие заинтересовано в том, чтобы результаты судебного следствия, доказательства и обстоятельства дела были одинаково тщательно освещены с позиции как обвинения, так и защиты. О значении для правосудия освещения обстоятельств дела с позиции не только обвинения, но и защиты очень хорошо сказал известный московский адвокат В.Л.Россельс: "Судья с помощью прокурора и защитника воспринимает обстоятельства дела подобно человеку, смотрящему в стереоскоп обоими глазами, из которых каждый видит предмет со своей "позиции", вследствие чего предмет этот виден не только в его плоскостном изображении, но и как бы рельефно, пространственно и в глубину"*(387).

Таким образом, истинному, правильному и справедливому правосудию в одинаковой степени необходимы и государственный обвинитель, и адвокат-защитник, поскольку только в споре этих процессуальных противников, борьбе их обоснованных мнений, суждений и доводов в состязательном уголовном судопроизводстве рождается истина об обстоятельствах, подлежащих доказыванию.

Однако полемика сторон только тогда помогает присяжным заседателям и председательствующему судье разобраться в обстоятельствах дела, принять правильное и справедливое решение, когда она касается вопросов, имеющих важное значение для дела и ведется принципиально и достойно. Полемика в речи защитника ни в коем случае не должна перерастать в личные выпады против государственного обвинителя или гражданского истца, в мелочные придирки, а тем более в подтасовку фактов и слов. Недопустимо использовать некорректные приемы ведения полемики, которые рекомендовал Л.Е.Владимиров в пособии для адвокатов "Advocatus miles": "Будьте постоянно и неуклонно несправедливы к своему противнику... Рвите речь противника в клочки и клочки эти с хохотом бросайте на ветер... будьте беспощадны и придирайтесь к слову, описке, ошибке в слове... Это ведь не умственный диспут, а потасовка словами и доводами"*(388).

По свидетельству П.С.Пороховщикова применение подобных недостойных приемов ведения полемики всегда вызывает раздражение против оратора у судей и присяжных заседателей. "Неопытные защитники постоянно забывают, что следует спорить с доказательствами, а не с прокурором. С точки зрения целесообразности можно посоветовать всякому оратору: будьте безгранично любезны к противнику и снисходительны к его ошибкам; это покажет ваше превосходство и действительно расположит слушателей в вашу пользу"*(389).

При выступлении перед присяжными заседателями с защитительной речью и репликой основная задача адвоката заключается в том, чтобы доказать и убедить присяжных в обоснованности и справедливости отстаиваемой им позиции защиты. Для достижения этой цели выступление адвоката должна быть построено по всем правилам судебного ораторского искусства (см. гл. 6).

 

5.5. Участие адвоката в постановке вопросов, подлежащих разрешению коллегией присяжных заседателей*(390)

 

Эффективное участие адвоката на данном этапе судопроизводства зависит от знания им предусмотренной ст. 338 и 339 УПК РФ процедуры постановки вопросов, подлежащих разрешению коллегией присяжных заседателей, которая в сравнении с ранее действовавшими правилами существенных изменений не претерпела.

Согласно ч. 7 ст. 343 УПК РФ на поставленные перед ними вопросы присяжные заседатели должны дать утвердительные или отрицательные ответы с обязательным пояснительным словом или словосочетанием, раскрывающим или уточняющим смысл ответа ("Да, виновен"; "Нет, не виновен").

Вопросы, подлежащие разрешению коллегией присяжных заседателей, председательствующий судья формулирует в письменном виде после окончания прений сторон с учетом результатов судебного следствия и приведенных сторонами в прениях доводов (ч. 1 ст. 338 УПК РФ), т.е. тогда, когда уже исследованы все допустимые доказательства, прояснились позиции сторон и когда уже можно поставить перед присяжными те вопросы, на которые должны дать ответы только они.

Текст сформулированных им вопросов председательствующий передает сторонам. Форма вопросного листа предусмотрена в Приложении к УПК РФ.

Подсудимый, его законный представитель, защитник, гражданский ответчик, его законный представитель, а также государственный обвинитель, потерпевший, его законный представитель, гражданский истец и его представитель могут высказать свои замечания по содержанию и формулировке вопросов и внести предложения о постановке новых вопросов.

Умение адвоката своевременно подготовиться к постановке вопросов (очевидно, что продумывать их надлежит заранее) и правильно реализовывать свои полномочия на этом этапе судопроизводства приобретает важное значение в связи с тем, что, к сожалению, при формулировании вопросов профессиональные судьи нередко допускают ошибки и просчеты, которые во многих случаях являются причиной искажения выводов присяжных заседателей и, следовательно, незаконных судебных постановлений.

Распространенность таких ошибок подтверждается тем фактом, что практически в каждом втором деле, разрешенном судом присяжных и поступившем для рассмотрения в кассационном порядке, стороны ссылались на процессуальные нарушения, вызванные постановкой перед присяжными заседателями вопросов и ответами на них.

Влияние формулировок вопросов, поставленных перед присяжными заседателями, на содержание ответов на эти вопросы, на решение присяжных о виновности либо невиновности подсудимого, а потому и на результаты рассмотрения дела в целом чрезвычайно велико. Об этом свидетельствует и положение ч. 2 ст. 385 УПК РФ, в соответствии с которым в качестве одного из двух возможных оснований отмены оправдательного приговора, постановленного в связи с оправдательным вердиктом присяжных заседателей, названы нарушения уголовно-процессуального закона, повлиявшие на содержание поставленных перед присяжными заседателями вопросов и ответов на них.

Для эффективной реализации своих полномочий при постановке вопросов адвокат должен прежде всего основательно разобраться в сформулированных в ст. 339 УПК РФ общих положениях о типе и содержании вопросов, которые могут быть поставлены коллегии присяжных заседателей, а также в требованиях, предъявляемых к постановке любого вопроса и формулировке его в вопросном листе.

Такие требования сводятся к следующему:

1. Не могут ставиться отдельно либо в составе других вопросы, требующие от присяжных заседателей юридической квалификации статуса подсудимого (о его судимости), а также другие вопросы, требующие собственно юридической оценки при вынесении присяжными заседателями своего вердикта (ч. 5 ст. 339 УПК РФ).

Если запрет упоминать о судимостях однозначен и понятен, то вторая часть этой правовой нормы, бесспорно, нуждается в комментарии, так как именно это положение на практике оказывается трудновыполнимым.

Действительно, закон запрещает ставить вопросы, требующие собственно юридической оценки при вынесении присяжными своего вердикта (например, о наличии юридических оснований оправдания - ч. 2 ст. 302 УПК РФ), а также использовать юридические термины ("крайняя необходимость", "убийство с особой жестокостью", "неосторожное убийство", "изнасилование" и т.д.). Однако при таких составах преступлений, как бандитизм, разбой, изнасилование, насильственные действия сексуального характера, бывает непросто заменять формулировки закона неюридическими терминами, что, конечно, вызывает особую сложность при постановке вопросов для присяжных.

Впрочем, сделать так, чтобы присяжные заседатели вообще были отстранены от юридической значимости вопросов, на которые они отвечают, невозможно, да и не этого требует закон. Ведь присяжные признают доказанными (либо недоказанными) события, которые находятся в рамках права, являются признаками преступления, те деяния, за которое установлена ответственность Уголовным кодексом. Выводы присяжных заседателей являются основанием для последующего постановления приговора председательствующим, т.е. вердикт предрешает юридическую оценку фактических обстоятельств, признанных коллегией присяжных заседателей доказанными, и является непременным условием последующего строго юридического решения.

Поэтому очень важно, чтобы еще до удаления присяжных заседателей в совещательную комнату председательствующий в напутственном слове разъяснил смысл и суть правовых норм, лежащих в основе предъявленного подсудимому обвинения, и тех вопросов, на которые им придется отвечать, и чтобы сами эти вопросы не состояли из непонятных присяжным юридических терминов и не вынуждали их давать собственно юридическую оценку тем фактам, которые они признают доказанными либо недоказанными.

Очевидно, что во всех случаях, насколько это возможно, вопросы для присяжных заседателей должны ставиться не в формулировках уголовного закона, не с использованием юридических терминов, а в соответствии с конкретными фактическими обстоятельствами вмененного в вину подсудимому преступления.

2. Формулировки вопросов не должны допускать при каком-либо ответе на них признание подсудимого виновным в совершении деяния, по которому государственный обвинитель не предъявлял ему обвинения либо не поддерживал обвинения к моменту постановки вопросов (ч. 6 ст. 339 УПК РФ). Если государственный обвинитель не изменил обвинения и полностью его поддерживает, то основанием для вопросов служит обвинительное заключение; в случае изменения государственным обвинителем обвинения в сторону смягчения вопросы для коллегии присяжных заседателей формулируются в пределах измененного обвинения.

3. Вопросы, подлежащие разрешению присяжными заседателями, ставятся в отношении каждого подсудимого отдельно (ч. 7 ст. 339 УПК РФ). Если по делу обвиняется несколько лиц, вопросы, поставленные перед коллегией присяжных заседателей, могут быть изложены в нескольких вопросных листах (по числу подсудимых) либо в одном вопросном листе, но в отношении каждого подсудимого отдельно и в таких формулировках, чтобы ответы на них не предрешали признания виновным либо невиновным другого подсудимого.

4. Вопросы ставятся в понятных присяжным заседателям формулировках (ч. 8 ст. 339 УПК РФ), смысл которых должен быть ясен каждому присяжному заседателю.

С учетом общих требований (ч. 1-8 ст. 339 УПК РФ) формулируются основные, а также частные (альтернативные, вспомогательные, дополнительные) вопросы, подлежащие разрешению коллегией присяжных заседателей.

Основные вопросы. Согласно ч. 1 ст. 339 УПК РФ по каждому из деяний, в совершении которых обвиняется подсудимый, ставятся три основных вопроса, определяющих содержание вердикта:

1) доказано ли, что деяние имело место?

2) доказано ли, что это деяние совершил подсудимый?

3) виновен ли подсудимый в совершении этого деяния?

Поскольку выводы суда не могут основываться на предположениях, перед присяжными заседателями не могут ставиться вопросы о вероятности виновности подсудимого в совершении деяния. В вопросном листе недопустима и постановка вопросов о виновности иных, кроме подсудимых, лиц.

Следует учитывать, что при заполнении вопросного листа вопросы о доказанности фактических обстоятельств, отражающих существенные признаки состава преступления, в совершении которого обвиняется подсудимый, должны формулироваться в сжатой форме и в то же время достаточно развернуто, чтобы в нем нашли отражение подлежащие доказыванию обстоятельства (время, место, способ совершения преступления и др.), поэтому уже в первом вопросе о доказанности самого деяния в понятных для присяжных заседателей формулировках должны быть указаны эти существенные обстоятельства, как они изложены в предъявленном подсудимому и поддерживаемом государственным обвинителем обвинении.

Например, по делу об убийстве из хулиганских побуждений первый основной вопрос можно сформулировать так: "Доказано ли, что 13 июня 2001 г. в Москве на улице Волочаевской около входа в дом культуры "Серп и молот" потерпевшему Д. после того, как он отказал незнакомому ему мужчине дать сигарету, был нанесен удар ножом в грудь, от которого Д. скончался на месте?"

В последующих основных вопросах формулировки фактических обстоятельств дела могут не повторяться либо формулироваться короче со ссылкой на то, что присяжные заседатели уже дали ответ на вопрос о доказанности деяния: "Если на первый вопрос дан утвердительный ответ, то доказано ли, что это деяние совершил подсудимый М.?"

Однако если в совершении преступления обвиняется несколько лиц (например, в процессе совместного лишения жизни потерпевшего Д. подсудимый М. нанес ему удар ножом в живот, а подсудимый Н. в это время накинул на шею потерпевшего веревку и сдавливал органы шеи), то в вопросах о доказанности действий каждого из подсудимых должны быть повторены те фактические обстоятельства, которые имеют непосредственное отношение к предъявленному этому подсудимому обвинению, например: "Если на первый вопрос (в котором шла речь о доказанности события преступления - смерти потерпевшего в результате колото-резаного проникающего ножевого ранения брюшной полости с повреждением печени и перелома подъязычной кости и щитовидного хряща) дан утвердительный ответ, то доказано ли, что в совершении указанного деяния участвовал подсудимый М., который нанес Д. удар ножом в грудь?" В содержании вопроса о доказанности действий подсудимого Н. соответственно должны найти отражение те действия, которые вменяются в вину Н.: "Если на вопрос N 1 дан утвердительный ответ, то доказано ли, что в совершении указанных в нем действий участвовал Н., который накинул Д. на шею веревку и сдавил органы шеи?"

В соответствии с ч. 2 ст. 339 УПК РФ в вопросном листе возможна (если обстоятельства дела позволяют это сделать) также постановка одного основного вопроса о виновности подсудимого, являющегося соединением всех трех основных вопросов, указанных в ч. 1 ст. 339 УПК РФ.

Частные вопросы. После основного вопроса о виновности подсудимого могут ставиться частные вопросы о таких обстоятельствах, которые влияют на степень виновности либо изменяют ее характер, влекут освобождение подсудимого от ответственности. В необходимых случаях отдельно ставятся также частные вопросы о степени осуществления преступного намерения, причинах, в силу которых деяние не было доведено до конца, степени и характере соучастия каждого из подсудимых в совершении преступления (примеры вопросов по делам о преступлении, совершенном несколькими подсудимыми, приведены выше).

К частным вопросам относятся прежде всего альтернативные вопросы, которые ставятся тогда, когда защита либо подсудимый оспаривают доказанность совершения более тяжкого преступления, а потому имеются основания поставить на разрешение присяжных и вопрос о виновности подсудимого в совершении менее тяжкого преступления.

Например, если председательствующий судья на основании поддерживаемого обвинения сформулировал вопрос о доказанности убийства с особой жестокостью (п. "д" ч. 2 ст. 105 УК РФ), а защита полагает, что подсудимый совершил убийство в состоянии сильного душевного волнения, вызванного (спровоцированного) противоправным или аморальным поведением потерпевшего (ст. 107 УК РФ), то наряду с вопросом о виновности подсудимого в совершении преступления, предусмотренного п. "д" ч. 2 ст. 105 УК РФ, может быть поставлен и вопрос о доказанности совершения убийства в ответ на неправомерное поведение потерпевшего (ст. 107 УК РФ).

Согласно ч. 3 ст. 339 УПК РФ вопросы, позволяющие установить виновность подсудимого в совершении менее тяжкого преступления, допустимы, если этим не ухудшается положение подсудимого и не нарушается его право на защиту.

Альтернативные вопросы ставятся и тогда, когда защита оспаривает версию обвинения о том, что деяние, например убийство, совершено умышленно, и настаивает на том, что оно имело место по неосторожности. В подобных ситуациях перед вопросом о виновности и могут быть поставлены альтернативные частные вопросы.

Например, по делу, по которому наступление смерти потерпевшего в результате действий подсудимого не оспаривается, после вопроса о том, доказано ли, что подсудимый произвел выстрел в потерпевшего, имея цель лишить его жизни, может быть задан следующий:

"Если на предыдущий вопрос дан отрицательный ответ, то знал ли подсудимый, что пистолет заряжен и что в результате нажатия на спусковой крючок может произойти выстрел?"

Нельзя забывать и еще одно важное правило. Согласно ч. 2 ст. 338 УПК РФ судья не вправе отказать подсудимому или его защитнику в постановке вопросов о наличии по уголовному делу фактических обстоятельств, исключающих ответственность подсудимого за содеянное или влекущих за собой его ответственность за менее тяжкое преступление.

Например, когда подсудимый обвиняется в совершении убийства, ответственность за которое предусмотрена ч. 1 ст. 105 УК РФ, а защитой выдвигается версия о необходимой обороне, после основных вопросов о доказанности деяния и совершения его подсудимым, поставленных на основании поддерживаемого обвинения (1. "Доказано ли, что 6 июля 2001 г. П. было причинено огнестрельное проникающее ранение грудной клетки с повреждением сердца, от которого П. скончался на месте?"; 2. "Доказано ли, что указанное деяние совершил подсудимый Б. во время ссоры с П.?"), может быть поставлен следующий альтернативный вопрос:

"Если на первый вопрос дан положительный, а на второй - отрицательный ответы, то доказано ли, что со стороны потерпевшего П. имело место нападение на Б., которое представляло опасность для его жизни, и что Б. выстрелил в П., защищаясь от нападения?"

С учетом изменений, внесенных Федеральным законом от 14 марта 2002 г. в ст. 37 УК РФ, не является преступлением причинение вреда посягающему лицу в тех случаях, когда посягательство было сопряжено с насилием, опасным для жизни обороняющегося, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия, поэтому вопрос о соответствии способа защиты характеру и опасности посягательства в данном случае был бы излишним. Разумеется, когда по обстоятельствам дела может идти речь о превышении пределов необходимой обороны (ч. 2 ст. 37 УК РФ), то соответствующий вопрос перед присяжными заседателями может быть поставлен.

Случается, что при наличии фактических оснований для постановки альтернативного вопроса о менее тяжком преступлении некоторые адвокаты из тактических соображений не проявляют инициативу в постановке такого вопроса, особенно когда, с их точки зрения, позиция обвинения о совершении подсудимым более тяжкого преступления выглядит недостаточно убедительно. В таких случаях они рассчитывают получить отрицательный ответ на единственный вопрос - о доказанности совершения более тяжкого преступления - и в результате добиться полного оправдания подсудимого. Адвокат должен учитывать, что в подобных ситуациях инициативу в постановке альтернативного вопроса о совершении менее тяжкого преступления может проявить прокурор.

Обстоятельства, исключающие ответственность. К фактическим обстоятельствам, исключающим ответственность подсудимого за содеянное, относятся:

1) обстоятельства, связанные с невиновным причинением вреда, которые в судебной практике именуются случаем или казусом. Согласно ст. 28 УК РФ деяние, повлекшее вред, признается совершенным невиновно, если:

лицо, его совершившее, не осознавало и по обстоятельствам дела не могло осознавать общественной опасности своих действий (бездействия) либо не предвидело возможности наступления общественно опасных последствий и по обстоятельствам дела не должно было или не могло их предвидеть (ч. 1 ст. 28 УК);

лицо, его совершившее, хотя и предвидело возможность наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), но не могло предотвратить эти последствия в силу несоответствия своих психофизиологических качеств требованиям экстремальных условий или нервно-психическим перегрузкам (ч. 2 ст. 28 УК).

Вспомогательные вопросы о доказанности обстоятельств, свидетельствующих о случайном причинении вреда, ставятся после первых двух основных вопросов о фактической стороне, сформулированных в соответствии с предъявленным подсудимому обвинением, но перед основным вопросом о виновности;

2) предусмотренные гл. 8 УК РФ обстоятельства, исключающие преступность деяния (необходимая оборона, причинение вреда при задержании лица, совершившего преступление, крайняя необходимость, физическое или психическое принуждение, обоснованный риск, исполнение приказа или распоряжения начальника). Поскольку в зависимости от наличия или отсутствия этих фактических обстоятельств решается вопрос о событии преступления, частные вопросы о доказанности этих фактических обстоятельств ставятся после первого основного вопроса о событии преступления.

К частным (дополнительным) вопросам об обстоятельствах, которые влияют на степень ответственности, относятся также:

1) вопросы о степени осуществления преступного намерения, причинах, в силу которых деяние не было доведено до конца, степени и характере соучастия каждого из подсудимых в совершении преступления.

Например, в ситуации, когда государственный обвинитель утверждает, что было совершено покушение на преступление, а защита настаивает на добровольном отказе от его совершения, рекомендуется ставить следующие частные вопросы:

"Доказано ли, что подсудимый не до конца довел свое намерение совершить половой акт с гр. Н. вопреки ее воле и желанию в связи с оказанным ею сопротивлением?";

"Если на предыдущий вопрос дан отрицательный ответ, то добровольно ли отказался подсудимый от намерения совершить с гр. Н. половой акт вопреки ее воле и желанию?";

2) дополнительные вопросы могут ставиться и тогда, когда подсудимый обвиняется в преступлении с несколькими квалифицирующими признаками (например, в изнасиловании несовершеннолетней с применением физического насилия и угрозой убийства), но не согласен с тем, что знал о возрасте потерпевшей и что угрожал ей убийством. В таких случаях при включении в вопрос сразу всех трех квалифицирующих признаков присяжные заседатели с учетом того, что подсудимый самого факта изнасилования не отрицает, скорее всего дадут ответ: "Да, доказано". Однако при таком формулировании вопроса остается вероятность того, что присяжные могли не очень четко уяснить значимость признания ими доказанными квалифицирующих признаков (угроза убийством, возраст потерпевшей) для последующей юридической оценки содеянного.

Чтобы все же не возникло сомнений в том, что присяжные уяснили все детали вопроса и дали точный ответ, в подобных случаях возможно поставить коллегии присяжных заседателей сначала первый основной вопрос, в котором фактические обстоятельства изнасилования будут изложены без квалифицирующих признаков: "Доказано ли, что с Ивановой Н. было совершено половое сношение против ее воли и согласия?"

Затем задаются дополнительные вопросы по каждому из квалифицирующих признаков:

"Если на первый вопрос дан утвердительный ответ, то доказано ли, что по отношению к Ивановой Н. применялось физическое насилие с целью подавления ее сопротивления?";

"Если на первый вопрос дан утвердительный ответ, то доказано ли, что в отношении Ивановой Н. имела место угроза лишения жизни?";

"Если на первый вопрос (о событии преступления) и на второй вопрос (о том, доказано ли, что это деяние совершил подсудимый) даны утвердительные ответы, то доказано ли, что подсудимый знал о возрасте потерпевшей?";

3) частные вопросы об обстоятельствах, которые влияют на степень виновности (к этим обстоятельствам относятся совершение преступления в результате физического или психического принуждения либо в силу материальной, служебной или иной зависимости; совершение преступления небольшой тяжести вследствие случайного стечения обстоятельств; совершение преступления в силу стечения тяжелых жизненных обстоятельств либо по мотиву сострадания и о других обстоятельствах, предусмотренных ст. 61 УК РФ и смягчающих наказание);

4) частные вопросы об обстоятельствах (причинах), влекущих для подсудимого менее строгое наказание. Такими причинами могут быть прежде всего предусмотренные ч. 1 ст. 64 УК РФ исключительные обстоятельства, связанные с целями и мотивами преступления, ролью виновного, его поведением во время или после совершения преступления, активным содействием участника группового преступления раскрытию этого преступления. Поскольку в соответствии с ч. 2 ст. 64 УК РФ исключительными могут быть признаны как отдельные смягчающие обстоятельства, так и совокупность таких обстоятельств, то при постановке частных вопросов можно обратиться к другим смягчающим обстоятельствам, указанным в ст. 61 УК РФ;

5) частные вопросы о доказанности обстоятельств, влекущих освобождение подсудимого от уголовной ответственности по основаниям, предусмотренным Особенной частью УК РФ, например, о факте вымогательства взятки или факте добровольного сообщения органу, имеющему право возбудить уголовное дело, о даче взятки (примечание к ст. 291 УК РФ), о добровольной сдаче оружия (примечание к ст. 222 УК РФ) и др.

Таким образом, главное предназначение постановки частных вопросов заключается в том, чтобы помочь присяжным заседателям полно и правильно ответить на основные вопросы о фактических обстоятельствах дела и виновности или невиновности подсудимого.

Постановка присяжным заседателям частных вопросов, кроме того, помогает решить вопрос о том, заслуживает ли подсудимый снисхождения в случае признания его виновным (ч. 4 ст. 339 УПК РФ), особенно когда позиции сторон по этим вопросам полностью или частично расходятся, в связи с чем те или иные обстоятельства, связанные с исследованием названных вопросов, вызывают споры между сторонами.

Частные вопросы ставятся не всегда, а лишь в случаях, когда без их постановки невозможно получить правильные и полные ответы коллегии присяжных заседателей по обязательным вопросам.

Вопросы о снисхождении. Как известно, ранее действовавший УПК РСФСР (ст. 460) считал возможным признание подсудимого заслуживающим не только снисхождения, но и особого снисхождения, тогда как новый уголовно-процессуальный закон предусматривает лишь одно решение: заслуживает или не заслуживает подсудимый снисхождения.

Сделанный присяжными заседателями вывод о том, что подсудимый заслуживает снисхождения, обязателен для председательствующего при назначении наказания (ч. 1 ст. 349 УПК РФ).

При постановке вопроса о том, заслуживает ли подсудимый снисхождения, нужно учитывать следующие разъяснения уже упоминавшегося постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20.12.94 г. "О некоторых вопросах применения судами уголовно-процессуальных норм, регламентирующих производство в суде присяжных":

1) если подсудимый обвиняется в совершении нескольких преступлений, образующих реальную совокупность, указанный вопрос должен ставиться применительно к каждому деянию, в совершении которого подсудимый может быть признан виновным (ч. 1, п. 19);

2) если подсудимый обвиняется в совершении одного преступления, а также когда одно деяние, в совершении которого обвиняется подсудимый, содержит признаки нескольких преступлений (идеальная совокупность), перед присяжными заседателями должен ставиться один общий вопрос о снисхождении (ч. 2, п. 19).

Порядок обсуждения и формулирования вопросов. На время обсуждения и формулирования вопросов присяжные заседатели удаляются из зала судебного заседания (ч. 3 ст. 338 УПК РФ).

С учетом замечаний и предложений сторон судья в совещательной комнате окончательно формулирует вопросы, подлежащие разрешению присяжными заседателями, и вносит их в вопросный лист, который подписывается им (ч. 4 ст. 338 УПК РФ).

Вопросный лист оглашается в присутствии присяжных заседателей и передается старшине присяжных. Еще до удаления в совещательную комнату присяжные заседатели вправе получить от председательствующего разъяснения по возникшим у них неясностям в связи с поставленными вопросами, не касаясь при этом существа возможных ответов на эти вопросы (ч. 5 ст. 338 УПК РФ). Они также могут попросить разъяснения по поставленным вопросам и после того, как ушли на совещание, если необходимость в этом возникла уже в ходе обсуждения вопросов. В таком случае вся коллегия возвращается в зал судебного заседания и в присутствии сторон старшина присяжных обращается к председательствующему судье с соответствующей просьбой, по поводу которой участники процесса могут высказать свое мнение.

Председательствующий дает необходимые разъяснения присяжным заседателям, он также, выслушав мнение сторон, может внести уточнения в поставленные вопросы либо дополнить вопросный лист новыми вопросами. Если в вопросный лист внесены изменения, то председательствующий в кратком напутственном слове должен разъяснить присяжным заседателям смысл этих изменений, а само напутственное слово должно быть отражено в протоколе (ч. 2, 3 ст. 344 УПК РФ).

Этим своим правом, как показывает практика, присяжные заседатели пользуются в основном по сложным многоэпизодным делам, когда поставленные перед ними вопросы были сформулированы неудачно (громоздко, с использованием непонятных им формулировок и т.д.).

Как уже отмечалось, поставленные перед коллегией присяжных заседателей вопросы разрешаются с учетом не только непосредственно исследованных в ходе судебного следствия доказательств, а также приведенных в ходе прений доводов сторон, но и напутственного слова председательствующего, содержащегося в нем наставления по юридическим вопросам. Именно поэтому напутственное слово председательствующего согласно ст. 340 УПК РФ произносится перед удалением коллегии присяжных заседателей в совещательную комнату для вынесения вердикта. В связи с этим необходимо еще раз указать на важное значение контроля адвоката за тем, чтобы содержание напутственного слова председательствующего соответствовало требованиям ст. 340 УПК РФ, в частности, чтобы он не выражал свое мнение по вопросам, поставленным перед коллегией присяжных заседателей, чтобы он в напутственном слове изложил позицию не только обвинения, но и защиты, напомнил присяжным заседателям исследованные в суде доказательства, как уличающие подсудимого, так и оправдывающие его, не выражая при этом своего отношения к этим доказательствам и не делая выводов из них (ч. 2 ст. 340 УПК РФ). Если же председательствующий при произнесении напутственного слова нарушил принцип объективности и беспристрастности, то адвокат вправе заявить в связи с этим в судебном заседании возражения (ч. 6 ст. 340 УПК РФ).

Необъективность председательствующего судьи при произнесении напутственного слова, если это повлияло или могло повлиять на вынесение присяжными вердикта о виновности подсудимого, является одним из оснований для отмены или изменения судебного решения (п. 2 ч. 1 ст. 379 УПК РФ).

После возвращения присяжных в зал судебного заседания, но еще до провозглашения вердикта старшина присяжных передает председательствующему вопросный лист с внесенными в него ответами. При отсутствии замечаний вопросный лист возвращается старшине присяжных заседателей для провозглашения. Если же председательствующий, ознакомившись с ответами присяжных заседателей, нашел, что их вердикт неясен или противоречив, он указывает на это коллегии присяжных заседателей и предлагает возвратиться в совещательную комнату для внесения уточнений в вопросный лист. Председательствующий также вправе, выслушав мнение сторон, внести в вопросный лист дополнительные вопросы, после чего он произносит краткое напутственное слово по поводу изменений, внесенных в вопросный лист (ч. 2 ст. 345 УПК РФ). Таким образом, закон позволяет в этом случае уже в судебном заседании устранить нарушения, допущенные при вынесении вердикта.

 

5.6. Участие адвоката в обсуждении последствий вердикта коллегии присяжных заседателей*(391)

 

Судебное разбирательство после провозглашения вердикта. После провозглашения вердикта присяжных заседателей судебное разбирательство продолжается с участием сторон (ч. 1 ст. 347 УПК РФ), но без участия присяжных заседателей.

Если подсудимый, находившийся под стражей, был признан присяжными заседателями невиновным, то он немедленно, сразу после провозглашения вердикта освобождается из-под стражи в зале судебного заседания.

При вынесении присяжными заседателями оправдательного вердикта исследуются и обсуждаются лишь вопросы, связанные с разрешением гражданского иска, распределением судебных издержек, вещественными доказательствами (ч. 2 ст. 347 УПК РФ).

В случае вынесения обвинительного вердикта производится исследование обстоятельств, касающихся квалификации содеянного подсудимым, назначения ему наказания, рассмотрения гражданского иска и других вопросов, разрешаемых судом при постановлении обвинительного приговора. По окончании исследования указанных обстоятельств выслушиваются прения сторон, во время которых последними выступают защитник и подсудимый (ч. 3 ст. 347 УПК РФ).

Стороны, в том числе и прокурор, могут затрагивать в своих выступлениях любые вопросы права, подлежащие разрешению при постановлении судом обвинительного приговора, однако им запрещено ставить под сомнение правильность вердикта, вынесенного присяжными заседателями (ч. 4 ст. 347 УПК РФ). Какой-либо другой специфики в сравнении с рассмотрением дел в общем порядке, т.е. без участия присяжных заседателей, в этой стадии нет.

По окончании прений сторон в случае провозглашения обвинительного вердикта подсудимому предоставляется последнее слово, после чего судья удаляется для вынесения решения по уголовному делу (ч. 5 ст. 347 УПК РФ).

Судья должен руководствоваться следующими требованиями ст. 348 УПК РФ об обязательности вердикта:

1) оправдательный вердикт коллегии присяжных заседателей обязателен для председательствующего судьи и влечет за собой вынесение им оправдательного приговора (ч. 1 ст. 348 УПК РФ);

2) обвинительный же вердикт согласно ч. 2 ст. 348 УПК РФ обязателен для председательствующего по уголовному делу, за исключением следующих двух случаев:

а) если председательствующий признает, что деяние подсудимого, признанное присяжными доказанным, не содержит признаков преступления, обвинительный вердикт коллегии присяжных заседателей не препятствует постановлению оправдательного приговора (ч. 4 ст. 348 УПК РФ);

б) если же председательствующий придет к выводу, что обвинительный вердикт вынесен в отношении невиновного и имеются достаточные основания для постановки оправдательного приговора ввиду того, что не установлено событие преступления либо не доказано участие подсудимого в совершении преступления, то он выносит постановление о роспуске коллегии присяжных заседателей и направлении уголовного дела на новое рассмотрение иным составом суда со стадии предварительного слушания. Это постановление принимается судьей самостоятельно, без обсуждения со сторонами, обжалованию в кассационном порядке не подлежит (ч. 5 ст. 348 УПК РФ).

В остальных случаях председательствующий квалифицирует содеянное в соответствии с обвинительным вердиктом, а также установленными судом обстоятельствами, не подлежащими разрешению присяжными заседателями и требующими собственно юридической оценки (ч. 3 ст. 348 УПК РФ).

Из приведенных положений следует, что вынесение присяжными заседателями обвинительного вердикта не означает, что в этом случае непременно будет постановлен и обвинительный приговор. Вполне может случиться так, что лицо, которому было предъявлено обвинение, например, в получении взятки или злоупотреблении должностными полномочиями, и признанное присяжными заседателями виновным, будет оправдано судьей, который придет, например, к выводу, что подсудимый не является должностным лицом и потому не может быть субъектом указанных преступлений. Одного этого примера достаточно, чтобы подчеркнуть, как важно адвокату тщательно готовиться не только к выступлению перед присяжными заседателями, но и к участию во вторых прениях, когда обсуждаются вопросы квалификации действий подсудимого, признанных присяжными доказанными, назначения наказания, вида исправительного учреждения и др.

 

Глава 6. Судебное ораторское искусство как средство построения убедительной защитительной речи в суде с участием присяжных заседателей

 

Во все времена ораторов, в совершенстве владеющих искусством речи, было не так много, в том числе среди юристов и в других многочисленных профессиях, в которых невладение ораторским искусством является одним из признаков функциональной беспомощности, профессиональной несостоятельности.

В этой связи можно вспомнить статью А.П.Чехова "Хорошая новость", в которой он по поводу введения в Московском университете курса декламации писал: "Мы, русские люди, любим поговорить и послушать, но ораторское искусство у нас в совершенном загоне... не умеем говорить коротко и незнакомы с той грацией речи, когда при наименьшей затрате сил достигается известный эффект... У нас много присяжных поверенных, прокуроров, профессоров, проповедников, в которых по существу их профессий должно бы предполагать ораторскую жилку, у нас много учреждений, которые называются "говорильными", потому что в них по обязанностям службы много и долго говорят, но у нас совсем нет людей, умеющих выражать свои мысли ясно, коротко и просто. В обеих столицах насчитывают всего-навсего настоящих ораторов пять-шесть, а о провинциальных златоустах что-то не слыхать. На кафедрах у нас сидят заики и шептуны, которых можно слушать и понимать, только приспособившись к ним... Ходит анекдот про некоего капитана, который будто бы, когда его товарища опускали в могилу, собирался прочесть длинную речь, но выговорил: "Будь здоров!", крякнул и больше ничего не сказал. Нечто подобное рассказывают про почтенного В.В.Стасова, который несколько лет назад в клубе художников, желая прочесть лекцию, минут пять изображал из себя молчаливую смущенную статую, постоял на эстраде, помялся, да с тем и ушел, не сказав ни одного слова. А сколько анекдотов можно было бы рассказать про адвокатов, вызывающих своим косноязычием смех даже у подсудимого, про жрецов науки, которые "изводили" своих слушателей и в конце концов возбуждали к науке полнейшее отвращение... В обществе, где презирается истинное красноречие, царят риторика, ханжество слова или пошлое краснобайство. И в древности и в новейшее время ораторство было одним из сильнейших рычагов культуры. Немыслимо, чтобы проповедник новой религии не был в то же время и увлекательным оратором. Все лучшие государственные люди в эпоху процветания государств, лучшие философы, поэты, реформаторы были в то же время и лучшими ораторами. "Цветами" красноречия был усыпан путь ко всякой карьере, и искусство говорить считалось обязательным. Быть может, и мы когда-нибудь дождемся, что наши юристы, профессора и вообще должностные лица, обязанные по службе говорить не только учено, но и вразумительно и красиво, не станут оправдываться тем, что они "не умеют" говорить. В сущности ведь для интеллигентного человека дурно говорить должно бы считаться таким же неприличием, как не уметь читать и писать, и в деле образования и воспитания обучение красноречию следовало бы считать неизбежным"*(392).

Эти слова А.П.Чехова сохраняют свою актуальность и сегодня, ибо ораторское искусство у нас по-прежнему "в совершенном загоне": как и в прошлом, не умеют красиво, вразумительно и убедительно говорить даже те, кто управляет другими людьми, воспитывает, обучает, обвиняет, защищает и судит их, т.е. многие чиновники, педагоги и юристы, в том числе достигшие "степеней известных". Во многих школах, вузах, в том числе юридических, этому важнейшему искусству не обучают либо обучают так, что лучше бы не обучали вовсе: формально, абстрактно, неинтересно, без учета свойств человеческой природы, которые проявляются при восприятии слушателями публичной речи.

Такие пробелы в воспитании и образовании особенно ощутимы в деятельности судебных ораторов, от неадекватной речевой деятельности которых страдают и публичные, и частные интересы потерпевшего и подсудимого, особенно когда невразумительные речи произносят обвинитель и защитник.

В состязательном уголовном процессе с участием присяжных заседателей адвокат или прокурор, не владеющий ораторским искусством, в лучшем случае бесполезен, в худшем - источник повышенной опасности и для потерпевшего, и для обвиняемого, и для всего общества.

Не случайно у Р.Гарриса некачественная, неубедительная судебная речь ассоциируется с различными проявлениями человеческой глупости, абсурдного, ненадежного поведения: "Плохая речь подточит самое прочное дело. Это все равно что нарядить миллионера в тряпки. Плохой оратор - это моряк, который при самом отплытии уже выкидывает сигнал бедствия; многие пожалеют о нем, но никто не пойдет к нему на помощь... плохая речь может погубить самое верное дело, как кутила может промотать огромное состояние, тогда как хорошая речь придает и ненадежному делу действительные или кажущиеся преимущества. В речах заурядных адвокатов совсем не бывает искусства, но при умелом пользовании им против того, кто им пользоваться не умеет, и при равенстве прочих условий едва ли можно сомневаться в исходе процесса"*(393).

От некачественной, неубедительной судебной речи страдают не только интересы правосудия, потерпевшего и подсудимого, но и репутация, имидж судебного оратора, особенно адвоката, ибо любую замеченную в его речи погрешность многие слушатели предрасположены объяснять его глупостью и не прощают ее.

На это специально обращал внимание Цицерон, объясняя, почему при начале речи волнуется любой оратор, причем, чем он способнее, тем более робеет: "...Если в других искусствах какой-нибудь бывалый мастер с хорошим именем случайно сделает свое дело хуже обычного, то все считают, что он просто не захотел или по нездоровью не смог показать свое умение в полном блеске: "Нынче Росций был не в настроении!" или: "Нынче у Росция живот болел!" Если же у оратора подметят какую-нибудь погрешность, то ее приписывают только глупости; а для глупости извинения нет, потому что не бывает человек глупым от настроения или оттого, что живот болит. Тем более строгому суду подвергаемся мы, ораторы; и сколько раз мы выступаем, столько раз над нами совершается этот суд. При этом если кто ошибся раз на сцене, о том не говорят сразу, что он не умеет играть; если же оратор будет замечен в какой оплошности, то слава о его тупости будет если не вечной, то очень и очень долгой"*(394).

Понятно, что после таких промашек, ставящих под сомнение благоразумие судебного оратора, он едва ли может рассчитывать на доверие присяжных заседателей, а значит, и на их внимание к его позиции и доводам, на которых она основана.

С этим необходимо считаться и председательствующему судье, поскольку если он при произнесении напутственного слова окажется несостоятелен как судебный оратор, то это может основательно подорвать его авторитет как судьи-профессионала и ему вряд ли удастся надлежащим образом разъяснить присяжным содержание обвинения, уголовного закона, исследованные в суде доказательства, как уличающие, так и оправдывающие, и другие юридические вопросы.

Более того, не владеющий ораторским искусством председательствующий судья не способен выполнить в состязательном уголовном процессе с участием присяжных заседателей свою главную миссию - скорректировать и поднять нравственное и правовое сознание присяжных заседателей до уровня решаемых ими задач - сложных и ответственных вопросов о фактической стороне дела и виновности подсудимого.

В связи с этим уместно привести высказывание судьи Московского областного суда, заслуженного юриста Российской Федерации Н.В.Григорьевой, имеющей большой опыт работы в суде присяжных: "Работа в суде присяжных предполагает, что профессиональный судья наделен высоким интеллектом и хорошо владеет ораторским мастерством. Тот образовательный уровень, который требовался для работы в традиционном суде с двумя народными заседателями, как показывает опыт, явно недостаточен. В суде присяжных судья из должностного лица, пишущего штампованные приговоры, превращается в общественного деятеля, говорящего публично от лица права. А потому ему надо владеть красноречием, уроки которого в юридических вузах, к сожалению, либо вовсе отсутствуют, либо проводятся на недостаточно высоком уровне... Для присяжных заседателей профессиональный судья - весьма авторитетное лицо, сочетающее в себе мудрость и культурность, и, если его речь обманывает их ожидания, представители народа чувствуют разочарование и их доверие к словам председательствующего падает"*(395).

Для овладения судебным ораторским искусством судьи, адвокаты и прокуроры должны прежде всего знать теоретические основы этого искусства. Известный русский лингвист А.М.Пешковский, подчеркивая важное значение основательной теоретической подготовки для продуктивной деятельности в любом виде искусства, писал: "...Во всяком искусстве есть и теория и практика. И относительно всякого искусства можно категорически отстаивать следующие основные положения: 1) чем менее одарено данное лицо в области данного искусства, тем более нуждается оно для производства равного с одаренным лицом в помощи теории; 2) как бы ни было одарено данное лицо, знание теории ему никогда и ни в каком случае не повредит, а, напротив, еще более повысит качественно его художественную продукцию; 3) как бы ни было одарено данное лицо, знание теории во всяком случае всегда и везде сбережет определенное количество времени как в овладении теми или иными художественными средствами, так и в последующем применении их"*(396).

В состязательном уголовном процессе с участием присяжных заседателей такое благотворное влияние на эффективную деятельность адвоката в качестве судебного оратора оказывает знание следующих рассмотренных в данной главе общих вопросов:

1) cущности и основного содержания судебного ораторского искусства;

2) построения убедительной защитительной речи как разновидности аргументационной деятельности;

3) способов убеждающего воздействия, используемых в аргументационной деятельности по построению убедительной защитительной речи;

4) коммуникативных качеств искусной защитительной речи, определяющих ее убеждающее воздействие на присяжных заседателей и председательствующего судью;

5) реплики защитника как процессуального средства убеждающего воздействия на присяжных заседателей и председательствующего судью;

6) качеств личности адвоката, определяющих его способность овладеть судебным ораторским искусством, разработать и произнести убедительную защитительную речь.

 

6.1. Сущность и основное содержание судебного ораторского искусства

 

Судебное ораторское искусство - это основанная на учете закономерностей функционирования здравого смысла, совести и других общих свойств человеческой природы, которые проявляются при произнесении и восприятии устной публичной речи, система общих положений из области риторики, логики, теории аргументации, культуры и техники речи, психологии, социальной психологии и других наук, в том числе уголовно-процессуального права, и основанных на них практических рекомендаций и приемов построения и произнесения убедительной судебной речи.

Основное содержание судебного ораторского искусства отвечает на три главных вопроса, от правильного решения которых зависит способность судебного оратора (государственного обвинителя и защитника) разработать и произнести в суде с участием присяжных заседателей убедительную по содержанию и форме судебную речь: 1) о чем говорить; 2) что говорить; 3) как говорить.

Вопросы "о чем говорить" и "что говорить" определяют содержание обвинительной и защитительной речей.

Вопрос "о чем говорить" направлен на определение предмета судебной речи с учетом того, что согласно ч. 2 ст. 336 УПК РФ прения сторон проводятся лишь в пределах вопросов, подлежащих разрешению присяжными заседателями. Учитывая, что выступление адвоката перед присяжными заседателями с защитительной речью является одним из способов защиты, используемых адвокатом в целях добиться вынесения коллегией присяжных заседателей определенного вердикта по относящимся к их компетенции вопросам, при определении предмета защитительной речи следует исходить из требований уголовно-процессуального закона к постановке вопросов, подлежащих разрешению присяжными заседателями с учетом результатов судебного следствия и прений сторон (ст. 338 УПК РФ), и содержанию вопросов присяжным заседателям (ст. 339 УПК РФ).

При определении предмета защитительной речи перед присяжными заседателями следует исходить прежде всего из содержания предусмотренных ч. 1 ст. 339 УПК РФ основных вопросов:

1) доказано ли, что деяние имело место?

2) доказано ли, что это деяние совершил подсудимый?

3) виновен ли подсудимый в совершении этого деяния?

Именно анализу этих вопросов с позиции защиты с учетом исследованных в суде доказательств и доводов обвинения, изложенных в речи государственного обвинителя, посвящено основное содержание защитительной речи.

В необходимых случаях в защитительной речи анализируется также вопрос о том, заслуживает ли подсудимый снисхождения (ч. 4 ст. 339 УПК РФ), а также предусмотренные ч. 3 ст. 339 УПК РФ вопросы:

о таких обстоятельствах, которые влияют на степень виновности либо изменяют ее характер, влекут освобождение подсудимого от ответственности;

о степени осуществления преступного намерения, причинах, в силу которых деяние не было доведено до конца;

о степени и характере участия каждого из подсудимых в совершении преступления;

вопросы, позволяющие установить виновность подсудимого в совершении менее тяжкого преступления, если этим не ухудшается положение подсудимого и не нарушается его право на защиту.

Вопрос "что говорить" направлен на логическую аргументацию позиции защиты по вопросам, относящимся к предмету речи в суде с участием присяжных заседателей. По своему содержанию защитительная речь представляет собой выступление, направленное на убеждение присяжных заседателей в том, что имеются фактические и правовые основания для принятия ими одного из следующих решений (соответствующих избранной позиции защиты):

1) вынесения оправдательного вердикта по всем деяниям, в которых обвиняется подсудимый (согласно ч. 3 ст. 343 УПК РФ оправдательный вердикт выносится, если за отрицательный ответ на любой из поставленных в вопросном листе основных вопросов проголосовало не менее шести присяжных заседателей. В соответствии с ч. 1 ст. 339 основные вопросы ставятся по каждому из деяний, в совершении которых обвиняется подсудимый);

2) вынесения оправдательного вердикта по одному или нескольким деяниям, виновность подсудимого в совершении которых защита не признает, и обвинительного вердикта по другим деяниям с признанием подсудимого заслуживающим снисхождения (когда защита полностью или частично признает подсудимого виновным в совершении других деяний, в которых он также обвиняется);

3) вынесения обвинительного вердикта с признанием подсудимого виновным в совершении менее тяжкого преступления, чем то, в котором он обвиняется, и заслуживающим снисхождения (когда защита оспаривает квалификацию деяния, в котором обвиняется подсудимый);

4) вынесения обвинительного вердикта с признанием подсудимого виновным в совершении того преступления, в котором он обвиняется, но в меньшем объеме, и заслуживающим снисхождения (когда защита оспаривает объем обвинения, но не оспаривает квалификацию деяния);

5) вынесения обвинительного вердикта с признанием подсудимого заслуживающим снисхождения (когда защита признает подсудимого виновным в полном объеме предъявленного ему обвинения).

Конкретное содержание защитительной речи по указанным выше вопросам определяется адвокатом с учетом результатов судебного следствия и избранной и согласованной с подзащитным позиции защиты.

Для убеждения присяжных заседателей в правильности и обоснованности позиции защиты важное значение имеет не только содержание, но и форма защитительной речи. Если разработка содержания защитительной речи направлена на решение вопросов, о чем и что говорить, то разработка формы речи - на решение вопроса о том, как говорить, чтобы убедить присяжных заседателей и председательствующего судью в правильности, справедливости и обоснованности своей позиции по вопросам, подлежащим разрешению присяжными заседателями.

Для произнесения убедительной защитительной речи в суде с участием присяжных заседателей одинаково важное значение имеют и содержание, и форма защитительной речи. Американские юристы отмечают, что "если у вас неудачная форма изложения, т.е. то, как вы говорите, то уже не имеет значения, что вы говорите, потому что все равно вас не будут слушать"*(397).

Вопрос "как говорить" направлен на разработку убедительной формы изложения и произнесения содержания защитительной речи при помощи языковых средств: языка, стиля речи, ораторских приемов, а также за счет оптимальной для убеждения присяжных заседателей композиции защитительной речи.

 

6.1.1. Требования, предъявляемые к композиции и содержанию защитительной речи

 

Композиция (от лат. сompositio - составление, упорядочение) - построение произведения, расположение его составных частей и материала каждой части в оптимальном для раскрытия темы порядке.

В устном выступлении композиция - это логика развития темы, реально-речевая структура выступления, в которой отражается соотношение ее частей: вступления, главной части, заключения - по их целевому назначению, по стилистическим особенностям, по соотношению общих положений и конкретных фактов, рациональных и эмоциональных средств речевого воздействия*(398).

При разработке композиции защитительной речи следует руководствоваться выработанными наукой и практикой общими требованиями (принципами), регламентирующими методику разработки композиции любой речи, в том числе и судебной.

Принцип органического единства требует логически-смыслового единства всех частей (вступления, главной части и заключения) и материала речи, их подчинения главной мысли. О логически-смысловом единстве совершенной речи очень красочно сказал Платон: "Всякая речь должна быть составлена, словно живое существо, - у нее должно быть тело с головой и ногами, причем туловище и конечности должны подходить друг к другу и соответствовать целому"*(399). Логически-смысловое единство всех частей речи обеспечивается их подчинением главной мысли (тезису). "Во всяком сочинении, - отмечал М.М.Сперанский, - есть известная царствующая мысль, к которой должно все относиться. Каждое понятие, каждое слово, каждая буква должны идти к сему концу, иначе они будут введены без причины, они будут излишни, а все излишнее несносно"*(400).

Именно тезис, главная мысль находится в центре композиции речи, связывая в гармоническое единое целое все ее части (вступление, главную часть и заключение речи), весь ее материал - имеющиеся в распоряжении оратора доводы, факты, доказательства, знания, которые используются в качестве логических посылок в доказывании тезиса (главной мысли).

При выступлении перед присяжными заседателями с защитительной речью в ней в качестве тезиса (главной мысли) выступают доказываемые адвокатом положения, в которых выражается сущность позиции защиты по решаемым присяжными заседателями вопросам о фактической стороне дела и виновности, а также о том, заслуживает ли подсудимый снисхождения.

Принцип расположения материала речи в оптимальной для доказывания тезиса (главной мысли) взаимосвязи, чтобы элементы речи, их форма и содержание (аргументы, доводы, доказательства) взаимно подкрепляли и усиливали убеждающее воздействие. М.М.Сперанский этот принцип сформулировал следующим образом: "Обозреть свой предмет, раздробить его на части и, сличив одну часть с другой, приметить, какое положение для каждой выгоднее, какая связь между ними естественнее, в каком расстоянии они более друг на друга отливают света; приметить все сие и установить их в сем положении, дать сию связь, поставить в сем расстоянии". При этом для обеспечения наибольшего убеждающего воздействия "надобно, чтобы один довод не только не вредил другому, но и поддерживал его. Доводы все могут доказывать одну и ту же вещь, но не иметь между тем близкой связи между собой"*(401).

Принцип расположения аргументов (доводов, доказательств) в оптимальном для доказывания главной мысли (тезиса) порядке (очередности), усиливающем убеждающее воздействие. Известный российский специалист по психотехнологии убеждающего воздействия доктор психологических наук А.Ю.Панасюк полагает, что при определении последовательности предъявления аргументов следует руководствоваться следующими правилами:

1) если неизвестна исходная установка собеседника, то сильные аргументы следует поместить в начало и в конец;

2) если исходная установка собеседника не негативная, то начинайте со слабых, а заканчивайте сильными;

3) если исходная установка собеседника негативная (явно не дружественная), то начинайте с сильных аргументов, а заканчивать можно и слабыми*(402).

С учетом того что защитительная речь адвоката направлена на убеждение и переубеждение не только и не столько собеседника (процессуального противника), а прежде всего присяжных заседателей, а также того, что после выступления прокурора с обвинительной речью, которая может сформировать у присяжных заседателей некоторое предубеждение в пользу обвинения (особенно если прокурор произнес сильную, убедительную по содержанию и форме обвинительную речь), представляется, что адвокату для опровержения доводов обвинения, обеспечения наибольшей убедительности защитительной речи чаще всего следует придерживаться "гомерова порядка" расположения доводов, доказательств, который считался наилучшим в классических риториках: сначала сильные аргументы, затем масса доказательств средней силы, в конце - один наиболее мощный аргумент*(403). Слабые доводы в защитительной речи в этом случае лучше не приводить вообще.

Принцип изложения материала речи в логической последовательности, чтобы каждая мысль (фраза) вытекала из предыдущей или была соотнесена с ней. Как отмечал М.М.Сперанский, "все мысли в слове должны быть связаны между собой так, чтоб одна мысль содержала в себе, так сказать, семя другой"*(404), что способствует ясности речи. На это указывал и другой известный русский риторик - К.Л.Луцкий: "Ясность речи значительно увеличивается благодаря естественности в развитии мыслей, являющейся для судебного оратора вообще ариадновой нитью, заключающейся в том, что каждая мысль помещается в соответствующем ей месте, притом так, что первая подготовляет вторую, вторая влечет третью, и все вместе образуют одну неразрывную цепь, в которой звенья соединяются без всякого усилия"*(405).

На типичные проявления логически непоследовательной речи указывал А.Ф.Кони: "Если мысль скачет с предмета на предмет, перебрасывается, если главное постоянно прерывается, то такую речь почти невозможно слушать"*(406). И наоборот, если мысли текут, развиваются в четкой логической последовательности, такую речь не только возможно, но и приятно слушать, ибо она покоряет ум и сердце своим ладным, гармоническим единством. "Естественное течение мысли, - писал он, - доставляет кроме умственного глубокое эстетическое наслаждение"*(407).

Логическая последовательность изложения материала в речи обеспечивается планом речи. План речи - это ее содержательная схема, в которой отражается естественный переход от одной мысли к другой. "Надо построить план так, - указывал А.Ф.Кони, - чтобы вторая мысль вытекала из первой, третья - из второй и т.д. или чтобы был естественный переход от одного к другому"*(408).

Рассмотренные общие принципы разработки композиции речи учитываются и при подготовке защитительной речи с учетом предназначения ее вступительной, главной и заключительной частей.

Подготовку защитительной речи целесообразно начинать с разработки ее главной части. При выступлении перед присяжными заседателями целью главной части защитительной речи является изложение и обоснование позиции защиты по вопросам, разрешение которых относится к компетенции присяжных заседателей, убеждение их в правильности и обоснованности позиции защиты, а также опровержение позиции и доводов обвинения в целях переубеждения присяжных заседателей и судьи (поскольку, как уже отмечалось, после речи государственного обвинителя у них складывается определенное мнение о позиции обвинения). На решение указанной задачи направлены следующие элементы этой части защитительной речи:

1) изложение фактических обстоятельств дела;

2) анализ и оценка доказательств;

3) характеристика личности подсудимого и потерпевшего;

4) анализ причин и условий, способствовавших совершению преступления.

Содержание и последовательность расположения этих элементов в защитительной речи строго индивидуальны и зависят от результатов судебного следствия, избранной защитой позиции, характера предъявленного обвинения, особенностей доказательственного материала и других обстоятельств рассматриваемого дела, а также от содержания речи государственного обвинителя, приведенных в ней доводов и соображений. Вряд ли поможет правильному разрешению уголовного дела и своему подзащитному такой адвокат, который, игнорируя результаты судебного следствия, позицию и доводы государственного обвинителя, будет строить главную часть своей речи, упрямо следуя заранее принятой схеме.

В зависимости от результатов судебного следствия, избранной позиции и тактики защиты, других конкретных обстоятельств указанные элементы защитительной речи могут располагаться в различной последовательности.

Так, если адвокат считает доказанной иную фактическую фабулу обвинения по сравнению с той, которую сформулировал прокурор, то, как правило, он излагает фактические обстоятельства дела после или в ходе анализа и оценки доказательств.

Когда подсудимый отрицает предъявленное ему обвинение, главную часть защитительной речи можно начать с характеристики личности подсудимого, если, разумеется, она положительная. Такое начало расчищает защитнику дорогу для анализа оправдательных доказательств. При отрицательной характеристике подсудимого главную часть речи можно начать с анализа сомнительных и недоброкачественных доказательств обвинения.

Таким образом, разработка главной части защитительной речи - дело живое, творческое, оно не терпит шаблона, однообразия, заранее установленного трафарета.

При разработке и произнесении главной части речи особое внимание адвокат должен уделять разъяснению присяжным заседателям с позиции защиты сомнительных фактов, обстоятельств. По свидетельству С.Хрулева, "та речь произведет впечатление на присяжных заседателей, которая разъясняет сомнительные для них обстоятельства, освещая их с должных сторон, т.е. затрагивает самую суть дела, и говорится понятным для них языком, и... та речь, которая не удовлетворяет этим условиям, как бы ни была эффектно изложена по форме, не производит никакого впечатления или, лучше сказать, не окажет влияния на решение дела"*(409).

Представляется, что для приобщения начинающих адвокатов к искусству творческой разработки указанных элементов главной части защитительной речи им будет полезно познакомиться с прилагаемыми к книге образцами убедительных защитительных речей и комментариями к ним. Эти речи систематизированы с учетом типичных нравственно-конфликтных ситуаций, которые складываются при рассмотрении уголовных дел в суде с участием присяжных заседателей в следующем порядке:

1) защитительные речи по "уликовым" делам, обвинение по которым построено на косвенных доказательствах;

2) защитительные речи по делам об убийствах, совершенных обвиняемыми под давлением экстраординарных внешних обстоятельств, виктимного поведения, безнравственных и противоправных действий потерпевших;

3) защитительные речи при ведении коллизионной защиты по делам о групповых преступлениях.

В этих речах удачно разработана не только главная часть, ее основные элементы, объяснены с позиции защиты сомнительные обстоятельства, но и "композиционная рамка" защитительной речи - ее вступление и заключение.

Во вступлении защитительной речи адвокат стремится решить следующие задачи по созданию условий для эффективного убеждения и переубеждения присяжных заседателей (в связи с тем, что, как отмечалось, после речи государственного обвинителя у них уже сложилось определенное мнение), формированию у них внимательного и благосклонного отношения к позиции и доводам защиты:

1) овладеть вниманием присяжных заседателей;

2) вызвать их интерес к речи;

3) установить с ними психологический контакт, расположить их к себе, завоевать их доверие;

4) сформировать у них ответственное отношение к правильному и справедливому решению относящихся к их компетенции вопросов в соответствии с требованиями, изложенными в тексте присяги и в юридическом наставлении, которое им будет приведено в напутственном слове председательствующего судьи;

5) психологически подготовить присяжных к восприятию позиции и доводов защиты, изложенных в главной части речи.

Для решения этих задач во вступительной части защитительной речи используются различные приемы:

оценка с позиции защиты общественного и морально-этического значения рассматриваемого дела. Этот прием удачно использовал адвокат К.Ф.Хартулари в защитительной речи по делу Левенштейн:

"Господа судьи и господа присяжные заседатели! Если только вы признаете за судом уголовным и его приговорами нравственно-педагогическое значение и не отрицаете того глубокого интереса, какой представляет собой настоящий процесс, затрагивающий одну из самых больных сторон нашего общественного организма, то, несомненно, должны будете отнестись к участи обвиняемой с тем особенным вниманием и осторожностью, которыми только и обусловливается справедливость человеческого суда вообще и вашего будущего приговора в особенности!

Правда, что переданная вам, господа присяжные заседатели, подсудимой история ее прошлой жизни, со времени знакомства с Линевичем и до совершения настоящего преступления, не нова - она так же стара и обыденна, как история десятка и сотни тысяч женщин, увлеченных, обманутых и покинутых теми, для которых пожертвовали всем, что дает право на звание честной женщины и на уважение общества! Но столь же устарелым следует признать, в свою очередь, и предположение, что суровостью судебных приговоров, которых требует от вас обвинительная власть, можно предотвратить в будущеми подобные драматические эпизоды среди незаконной семьи.

Мне кажется, что сообщенные обвиняемой факты из жизни ее, как обольщенной девушки, незаконной жены и такой же незаконной матери, будут повторяться независимо от судебной кары, до тех пор, пока, по справедливому замечанию одного из поборников женского вопроса, не будет закона, который защищал бы нравственный капитал женщин с такой же строгостью, с какой осуждает вора, похитившего имущество:..."*(410);

описание картины преступления и причастных к нему лиц. В качестве примера можно привести следующий фрагмент из речи А.П.Карабчевского в защиту Ольги Палем:

"Господа присяжные заседатели! Менее года тому назад, 17 мая, в обстановке довольно специфической, с осложнениями в виде распитой бутылки дешевого шампанского на столе, стряслось большое зло. На грязный трактирный пол упал ничком убитый наповал молодой человек, подававший самые большие надежды на удачную карьеру, любимый семьей, уважаемый товарищами, здоровый и рассудительный, обещавший долгую и благополучную жизнь. Рядом с этим пошла по больничным и тюремным мытарствам еще молодая, полная сил и жажды жизни женщина, тяжело раненная в грудь, теперь измученная нравственно и физически, ожидающая от вас решения своей участи. На протяжении какой-нибудь шальной секунды, отделившей два сухих коротких выстрела, уместилось столько зла, что немудрено, если из него выросло то "большое", всех интересующее дело, которое вы призваны теперь разрешить"*(411);

указание на специфические особенности рассматриваемого дела. Этот прием удачно использовал С.А.Андреевский в речи по делу о краже изумрудной брошки (см. с. 391-393 прилагаемых образцов убедительных защитительных речей);

апелляция к отдельным положениям, выдвинутым в речи государственного обвинителя, с разбором отдельных положений, ошибок и т.п. Данный прием использован в речи А.И.Урусова по делу Волоховой, речи Ф.Н.Плевако в защиту Каструбо-Карицкого (см. с. 399-401, 459-462 прилагаемых образцов убедительных защитительных речей);

приведение приправленных "философской солью" общих предпосылок (нравственно-этического, психологического или чисто житейского характера) для обоснования позиции защиты. Этот прием использован С.А.Андреевским в речи в защиту Тарновского и в речи в защиту Андреева, Ф.Н.Плевако в речи в защиту князя Г.И.Грузинского и в речи в защиту В.В.Ильяшенко (см. с. 405-408, 411-413, 430-432 прилагаемых образцов убедительных защитительных речей);

разъяснение присяжным заседателям социального смысла и правомочий защиты при рассмотрении уголовного дела. В качестве примера приведем вступительную часть речи Ф.Н.Плевако в защиту Гаврилова:

"Господа судьи и господа присяжные заседатели!

По естественному праву, которое принято нашим законом, подсудимый, прежде чем вы произнесете вердикт о его виновности или невиновности, может требовать, чтобы избранная им защита указала вам в деле все те данные, которые или оправдывают его, или значительно ослабляют те основания, доводы и улики, которые только что вы изволили выслушать в обвинительной речи господина прокурора.

Только в этих пределах слово защитника и будет верно своему назначению. Только в этих пределах он использует то, что ожидает от него общество и чего вправе ожидать сам подсудимый... Вот чем ограничивается право защиты и чем исчерпывается ее обязанность перед подсудимым"*(412).

В тех случаях, когда защита, не оспаривая доказанности обвинения, добивается признания обвиняемого заслуживающим снисхождения, вступительную часть защитительной речи можно начать с изложения существа позиции. Именно таким образом начал свою речь Ф.Н.Плевако по делу Бартенева:

"Между обвинением и подсудимым в настоящем деле нет места для захватывающей дух борьбы, для непримиримого спора. Подсудимый, сознавшийся на предварительном следствии, подтвердил без всяких уклонений свое слово и здесь, на суде. Это упрощает задачу защиты, сужает объем ее, ограничивает ее доводы теми, которые по данным делам могут влиять лишь на меру и степень заслуженной подсудимым кары.

Формулируя с достаточной точностью признаки, по которым судья распознает между безнравственными поступками такие, которые влекут за собой уголовную кару, указывая на роды и виды наказаний, сопровождающих то или иное преступление, закон не исчерпал всех случаев, которые влияют на понижение назначенного наказания, но предоставил судьям значительную долю усмотрения при смягчении его. Все, что в жизни подсудимого, в его характере, в его прирожденных достоинствах и недостатках, наконец, в обстановке совершенного им преступления возбуждает сожаление, снисходительное сострадание в честном человеческом сердце, все это имеет право принять во внимание и судья, отправляющий правосудие. Отсюда следует, что изучение условий, которые влияют на меру наказания, ожидаемого подсудимым, должно совпасть с воспроизведением тех фактических подробностей дела, в которых заключаются яркие признаки наличности данных, уполномочивающих меня говорить о пощаде и снисхождении к моему клиенту. Останавливаясь на них, я воспользуюсь планом обвинителя: сначала изучу прошлое подсудимого и его жертвы до их первой встречи и затем уже, проследив печальную драму, начавшуюся их знакомством, подойду к ужасной минуте преступления. Вся разница будет заключаться в том, что я введу в дело факты, пройденные молчанием со стороны обвинителя, а эти факты дадут место иным выводам, более мягким, чем те, к которым пришел он; но метод, обнаруживающий в своем применении присутствие человечности и сострадания, надеюсь, имеет право конкурировать с тем, которому он противополагается. Итак, к делу"*(413).

В данном случае при построении вступительной части были использованы и другие приемы: апелляция к отдельным положениям, выдвинутым в речи государственного обвинителя, и изложение программы выступления в главной части речи. Последний прием применяется чаще всего во вступительной части защитительной речи по сложным многоэпизодным и (или) групповым делам.

Если вступительная часть речи - это своеобразная прелюдия к фортепианному произведению, то заключительную часть речи можно сравнить с заключительным аккордом. О значении заключительной части речи очень хорошо сказал К.Л.Луцкий: "Заключение - последняя и одна из наиболее важных частей судебной речи. Успех оратора на суде часто зависит от него, еще чаще от него зависит неуспех его. Задача заключения - нанести последний для победы удар и подействовать в последний раз на ум и волю судей и присяжных. Судебного оратора тут можно сравнить с артистом, певцом или музыкантом: последние ноты решают успех всей исполнявшейся вещи"*(414).

При выступлении перед присяжными заседателями заключение защитительной речи направлено на то, чтобы окончательно убедить присяжных заседателей в правильности и справедливости позиции защиты по вопросам, относящимся к их компетенции, побудить их вынести по этим вопросам соответствующий позиции защиты вердикт. С этой целью адвокаты в заключении используют следующие приемы:

краткое повторение позиции защиты по указанным вопросам;

краткое подведение итогов судебного следствия с суммированием основных доказательств и доводов защиты;

напоминание присяжным основных данных, положительно характеризующих подзащитного и (или) вызывающих к нему сочувствие (его молодость, чистосердечное раскаяние, совершение им преступления не по злой воле, а под давлением неблагоприятных внешних обстоятельств, виктимного поведения потерпевшего и т.п.);

обращение к чувству милосердия и справедливости присяжных заседателей и судьи;

обращение внимания присяжных заседателей и судьи на уникальные особенности рассматриваемого дела, обусловленные мотивами, причинами и условиями совершения преступления, личностью подзащитного, с кратким приведением общих предпосылок нравственно-психологического и житейского характера, обосновывающих справедливость позиции защиты.

Именно блестящее окончание защитительной речи с использованием последнего приема помогло П.А.Александрову добиться оправдательного вердикта присяжных по делу Веры Засулич, обвинявшейся в покушении на убийство петербургского градоначальника Трепова. Как известно, Вера Засулич не отрицала, что она стреляла в него с целью убить его за надругательство над политическим заключенным Боголюбовым.

Об искусном, корректном, надежном и эффективном применении указанного приема свидетельствует то, что Александров в заключительной ("просительной") части защитительной речи не только не обращался к присяжным заседателям с просьбой об оправдании подзащитной, но и, как это видно из приведенного ниже фрагмента, признавал возможность вынесения обвинительного вердикта. Однако при этом он привел такие соображения, которые послужили основанием для вынесения присяжными заседателями оправдательного вердикта. Вместе с тем эти соображения содержали основания для признания подзащитной заслуживающей снисхождения на случай, если бы присяжные вынесли обвинительный вердикт (его вероятность была велика, особенно если учесть, что, как отмечалось, защита не оспаривала факта покушения Веры Засулич на умышленное убийство потерпевшего). Таким образом, в заключении была реализована скрытая альтернатива:

"Господа присяжные заседатели!

Не в первый раз на этой скамье преступлений и тяжких душевных страданий является перед судом общественной совести женщина по обвинению в кровавом преступлении.

Были здесь женщины, смертью мстившие своим соблазнителям; были женщины, обагрявшие руки в крови изменивших им любимых людей или своих более счастливых соперниц. Эти женщины выходили отсюда оправданными. То был суд правый, отклик суда божественного, который взирает не на внешнюю только сторону деяний, но и на внутренний их смысл, на действительную преступность человека. Те женщины, совершая кровавую расправу, боролись и мстили за себя.

В первый раз является сюда женщина, для которой в преступлении не было личных интересов, личной мести, женщина, которая со своим преступлением связала борьбу за идею, во имя того, кто был ей только собратом по несчастью всей ее молодой жизни. Если этот мотив проступка окажется менее тяжелым на весах общественной правды, если для блага общего, для торжества закона, для общественности нужно признать кару законною, тогда - да совершится ваше карающее правосудие! Не задумывайтесь!

Не много страданий может прибавить ваш приговор для этой надломленной, разбитой жизни. Без упрека, без горькой жалобы, без обиды примет она от вас решение ваше и утешится тем, что, может быть, ее страдания, ее жертва предотвратили возможность повторения случая, вызвавшего ее поступок. Как бы мрачно ни смотреть на этот поступок, в самых мотивах его нельзя не видеть честного и благородного порыва.

Да, она может выйти отсюда осужденной, но она не выйдет опозоренною, и остается только пожелать, чтобы не повторялись причины, позволяющие подобные преступления, порождающие подобных преступников"*(415).

Эффективное воздействие заключения судебной речи Александрова на присяжных заседателей было обусловлено и тем, что оно, так же как и вступление, было органически связано с содержанием главной части речи как по содержанию, так и по стилю изложения.

Резюмируя сказанное, можно сделать вывод, что основное содержание судебного ораторского искусства как средства построения убедительной защитительной речи составляют общие положения и рекомендации, которые отвечают на три главных вопроса: о чем, что и как говорить, чтобы убедить присяжных заседателей в правильности и справедливости позиции и доводов защиты и в необходимости вынести соответствующий вердикт по решаемым ими вопросам о фактической стороне дела, а также о том, заслуживает ли подсудимый снисхождения.

Вместе с тем для построения убедительной по содержанию и форме судебной речи защитник должен знать и другие (рассмотренные ниже) общие положения, которые лежат в основе судебного ораторского искусства.

 

6.2. Построение убедительной защитительной речи как разновидность аргументационной деятельности

 

Построение убедительной защитительной речи представляет собой разновидность аргументационной деятельности. Аргументация - это интеллектуально-речевая деятельность, сущность которой заключается в приведении доводов (аргументов) с целью оправдания или опровержения какого-либо мнения, усиления или ослабления чьих-либо убеждений, изменения позиции или убеждений другой стороны.

Довод, или аргумент, представляет собой одно или несколько связанных между собой утверждений. Довод предназначается для поддержки тезиса аргументации - утверждения, которое аргументирующая сторона находит нужным внушить аудитории, сделать составной частью ее убеждений*(416).

Объектом аргументации является человек, его взгляды и поведение. "Аргументация, - пишет X.Перельман, - всегда адресуется лицом, называемым оратором, независимо от того, является он говорящим или пишущим, аудитории слушателей или читателей. Ее цели - достижение или усиление приверженности аудитории некоторому тезису, согласия с которым надеется получить оратор"*(417).

В ходе аргументации обосновывается целесообразность принятия тезиса с целью выработки активной жизненной позиции и реализации определенных программ, действий, вытекающих из доказываемого положения. Главная цель всякой аргументации - сделать собеседника своим единомышленником по обсуждаемому вопросу и участником реализации своих программ. Если аргументация проведена корректно, то в процессе аргументирования доказывается истинность обсуждаемого тезиса (тезисов) и формируется убеждение у тех, с кем ведется аргументация*(418).

Аргументация обращена в первую очередь к разуму человека, который способен, рассудив, принять или отвергнуть мнение аргументатора (в том числе и судебного оратора), и поэтому предполагает разумность и активную реакцию тех, кто ее воспринимает, их способность рационально взвешивать аргументы, сознательно принимать их или оспаривать, вести диалог с аргументатором.

О значении, гуманистическом характере аргументации, ее принципиальном отличии от принудительных способов воздействия на взгляды и поведение людей очень хорошо сказал Г.Джонсон: "Аргументация есть всепроникающая черта человеческой жизни. Это не означает, что нет случаев, когда человек поддается гипнозу, подсознательной стимуляции, наркотикам, "промыванию мозгов" и физической силе, и что нет случаев, в которых он может должным образом контролировать действия и взгляды своих собратьев-людей средствами иными, чем аргументация. Однако только тот человек, которого можно назвать бесчеловечным, будет получать удовольствие от воздействия на поведение других людей лишь неаргументационными средствами, и только идиот будет охотно подчиняться ему. Мы даже не властвуем над людьми, когда мы только манипулируем ими. Мы можем властвовать над людьми, только рассматривая их как людей"*(419).

Рассмотренные выше положения позволяют понять смысл высказывания А.Ф.Кони о том, что "в основании судебного красноречия лежит необходимость доказывать и убеждать, иными словами, необходимость склонять слушателей присоединиться к своему мнению"*(420).

Словосочетание "склонять слушателей присоединиться к своему мнению" означает не принудительное навязывание присяжным заседателям и председательствующему судье своего мнения, а процесс их убеждения, направленный на то, чтобы добиться внутреннего принятия ими позиции судебного оратора, их согласия с его точкой зрения на все важные вопросы рассматриваемого дела, готовности действовать в соответствии с этим убеждением. Достижение этой цели в судебной речи обеспечивается таким способом воздействия на взгляды и поведение слушателей, как аргументация, т.е. приведением доводов (аргументов), подтверждающих правильность и справедливость позиции судебного оратора.

Таким образом, в основании судебного ораторского искусства лежит процесс аргументации, направленный на то, чтобы сделать председательствующего судью и присяжных заседателей своими единомышленниками по всем обсуждаемым вопросам, склонить их присоединиться к мнению судебного оратора. В связи с этим уместно привести еще одно определение этого понятия: "Аргументация - способ рассуждения, обеспечивающий доказательность и убедительность выступления: совокупность аргументов в пользу чего-либо"*(421).

Убедительность выступления зависит не только от доказательности речи, но и от эффективного решения других задач аргументации (убеждения, склонения слушателей присоединиться к мнению аргументатора, чтобы они стали его единомышленниками по всем обсуждаемым им вопросам). Эти задачи сформулировал еще Цицерон: "Все построение убедительной судебной речи основано на трех вещах: доказать правоту того, что мы защищаем, расположить к себе слушателей, направить их мысли в нужную для дела сторону"*(422).

Для эффективного решения этих взаимосвязанных задач в процессе аргументации наряду с логическими применяются речевые, эмоционально-психологические и другие внелогические способы убеждающего воздействия. Различные способы убеждающего воздействия изучаются в логике, психологии, лингвистике, психолингвистике, риторике и других науках. Совместное изучение многообразных способов убеждения аудитории с помощью речевого воздействия является предметом особой отрасли знания - теории аргументации, представляющей собой комплексное учение о наиболее эффективных в коммуникативном процессе логических и внелогических способах (методах и приемах) убеждающего воздействия. Теория аргументации анализирует и объясняет скрытые механизмы "незаметного искусства" речевого воздействия в рамках самых различных коммуникативных систем. Влиять на убеждения слушателей или зрителей можно не только с помощью речи и словесно выраженных доводов, но и многими другими способами: жестом, мимикой, наглядными образами и т.п. Даже молчание в определенных случаях оказывается достаточно веским аргументом*(423).

Различные логические и внелогические способы убеждающего воздействия изучаются и теорией судебного ораторского искусства в целях разработки рекомендаций и приемов построения убедительной по содержанию и форме судебной речи.

 

6.3. Способы убеждающего воздействия, используемые в аргументационной деятельности по построению убедительной защитительной речи

 

По свидетельству С.Хрулева, в состязательном уголовном процессе с участием присяжных заседателей последние смотрят на большинство обвинителей и защитников одинаково: как на лиц, заинтересованных исходом дела, и к их доводам "относятся более или менее недоверчиво", воспринимают их только тогда, когда эти доводы "заставляют их убедиться"*(424).

Чаще всего присяжные заседатели относятся недоверчиво к доводам защитника. Для преодоления этого барьера адвокат в процессе аргументации должен использовать разнообразные способы убеждающего воздействия.

Основными способами убеждающего воздействия, которые используются для построения убедительной защитительной речи, убеждения слушателей (процессуального противника, присяжных заседателей и председательствующего судью), склонения их к мнению, позиции защитника, являются: 1) убеждение; 2) информирование (передача информации); 3) внушение; 4) этический способ убеждения. Эффективное убеждающее воздействие судебной речи зависит от правильного использования всех возможностей, заложенных в каждом из этих способов убеждения.

Основным способом убеждающего речевого воздействия на слушателей является убеждение. Для построения убедительной судебной речи используются следующие формы убеждения: логическое убеждение, эмоциональное убеждение и убеждение в форме дискуссии.

Логическое убеждение осуществляется путем логических операций доказывания (доказательства), критики и опровержения. Доказательство - это логическая операция обоснования истинности какого-либо суждения с помощью других истинных и связанных с ним суждений, это разновидность процесса аргументации, а именно аргументация, устанавливающая истинность суждения на основе других истинных суждений.

Для обеспечения убеждающего воздействия судебной речи при ее построении необходимо соблюдать правила логического доказательства, которые сводятся к следующим основным положениям:

тезис и аргументы (доводы) должны быть ясными, четкими, точно определенными;

тезис должен оставаться тождественным, т.е. одним и тем же, на протяжении всего доказательства (обоснования);

доводы, приводимые в подтверждение тезиса, не должны противоречить друг другу;

обоснование истинного тезиса требует использования истинных аргументов;

истинность доводов должна быть установлена (доказана) независимо от тезиса;

доводы (аргументы) должны служить достаточным основанием для данного тезиса;

в ходе доказательства (обоснования) необходимо соблюдать формы умозаключений (дедукция, индукция и аналогия) и логические законы мышления: закон тождества, закон непротиворечия, закон исключенного третьего, закон достаточного основания.

Нарушение этих правил ведет к логическим ошибкам, которые порой имеют место и в судебной речи. Наиболее распространенные из них:

ложное основание, или основное заблуждение, когда обосновываемый тезис пытаются вывести из ложных посылок;

предвосхищение основания, или недоказанное основание, когда тезис пытаются вывести из таких посылок, которые сами нуждаются в подтверждении их истинности;

порочный круг, когда тезис выводится из посылок, а те, в свою очередь, - из тезиса;

полная подмена тезиса, или отступление от тезиса, проявляется в том, что, выдвинув в качестве тезиса определенное положение, аргументатор фактически обосновывает нечто другое, близкое или сходное с тезисом положение, и тем самым подменяет основную идею другой;

частичная подмена тезиса выражается в том, что в ходе выступления аргументатор пытается видоизменить собственный тезис, сужая или смягчая свое первоначально слишком общее, преувеличенное либо слишком резкое утверждение. Так, первоначальное утверждение, о том, что "все участники преступления действовали умышленно", видоизменяется до утверждения "большинство из них действовали умышленно";

чрезмерное доказательство по принципу "чем больше аргументов, тем лучше"; аргументация в таком случае будет чрезмерной или нелогичной, особенно когда незаметно для себя аргументатор использует явно противоречащие друг другу доводы;

смешение причинной связи с простой последовательностью во времени, когда рассуждают по принципу "после этого, значит, по причине этого";

ложное следование, когда в подтверждение тезиса переходят от сказанного в определенном отношении к сказанному безотносительно;

поспешное обобщение, когда аргументом, подтверждающим лишь часть тезиса, обосновывают весь тезис;

ошибка в демонстрации, когда отсутствует логическая связь между аргументами и обосновываемым тезисом.

Подобные логические ошибки вызывают критическое отношение к позиции судебного оратора со стороны его процессуального противника и слушателей. В таких случаях в процессе полемики для убеждения и переубеждения друг друга, завоевания, привлечения на свою сторону слушателей судебные ораторы применяют еще два способа логической аргументации: критику и опровержение.

Критика - это логическая операция, направленная на разрушение ранее состоявшегося процесса аргументации. Если целью аргументации является выработка убеждения в истинности или, по крайней мере, в частичной обоснованности какого-либо положения, то конечной целью критики является разубеждение людей в обоснованности того или иного положения и убеждение их в ложности этого положения. Конечная цель при критике достигается не всегда. Иногда удается лишь установить необоснованность утверждения, а иногда указывается ложность утверждения или низкая степень правдоподобия. Поэтому можно выделить два способа критики: критику аргументации и установление ложности, или малой степени правдоподобия утверждения. В первом случае критика называется контраргументацией, а критикуемое положение - тезисом. Частным случаем контраргументации является логическое опровержение. Опровержение - это установление ложности какого-либо положения с использованием логических средств и доказанных положений. Такого рода положения называются аргументами опровержения. По направленности рассуждения выделяют критику тезиса путем обоснования антитезиса и критику, которая называется сведением к абсурду.

Логическое убеждение в форме опровержения, критики и доказательства обычно сочетается с эмоциональным убеждением.

Эмоциональное убеждение рассчитано на пробуждение, использование в последующих мыслительных процессах убеждаемых соответствующих излагаемым обстоятельствам переживаний, эмоций и чувств. Рациональное логическое убеждение сильнее, когда оно воспринимается в определенном эмоциональном состоянии. Это объясняется тем, что эмоции являются необходимым элементом любого познавательного процесса и в то же время выступают стимулирующим началом, необходимым условием самого познания. Необходимость прибегать в судебной речи к эмоциональному убеждению вытекает из того, что, как установлено проведенными исследованиями, при восприятии речи слушателями высший уровень понимания предмета речи, при котором они не только понимают, о чем говорил оратор (запомнили основную мысль), понимают, что говорилось по этому поводу (помнят главные аргументы), но и сохраняют впечатление, помнят, как оратор говорил, достигается только тогда, когда оратору удалось своим ораторским искусством произвести глубокое впечатление на чувства людей*(425).

Убеждение в форме дискуссии осуществляется путем обмена доводами, утверждениями в целях отстаивания своей точки зрения в процессе полемики. К этой форме убеждения судебные ораторы прибегают, когда после выслушивания речей всех участников прений сторон выступают еще один раз - с репликой. Защитники нередко используют эту форму убеждения при построении защитительной речи для опровержения позиции и доводов, содержащихся в речи государственного обвинителя.

Применение этих форм убеждения предполагает использование и такого способа убеждающего речевого воздействия, как информирование (передача целенаправленно отобранной информации). Сознательно отобранная и целенаправленная информация обладает большой убедительной силой и способна серьезным образом изменить образ мыслей, мнение каждого человека.

В судебной речи сущность информирования как способа убеждающего речевого воздействия заключается в целенаправленной передаче сообщений о каких-то фактах, сведений об участниках рассматриваемого события, их поведении во время, до и после совершения рассматриваемого деяния и другой имеющей значение по делу информации. Путем передачи заранее подготовленной, отобранной и систематизированной информации судебный оратор оказывает необходимое воздействие на суд и судебную аудиторию: передаваемые сведения повышают психическую активность слушателей, формируют ту или иную направленность их познавательных процессов (восприятия, мышления, воображения), приводят к необходимости переоценки отдельных обстоятельств рассматриваемого дела*(426).

В качестве примера удачного использования рассмотренных выше способов убеждающего воздействия (информирования, убеждения в форме дискуссии, эмоционального убеждения и логических способов убеждения - доказательства, критики и опровержения) для убеждения присяжных заседателей в необоснованности позиции обвинения и склонения их к мнению защиты можно привести следующий фрагмент из защитительной речи С.А.Андреевского по делу отставного подполковника Мироновича, обвинявшегося в том, что он в ночь на 28 августа 1883 г. в помещении принадлежащей ему ссудной кассы на Невском проспекте убил дочь своего приказчика - 13-летнюю Сарру Беккер, будучи озлоблен на нее за то, что она не согласилась вступить с ним в половую связь.

Показывая несостоятельность этого обвинения, основанного на произвольной интерпретации слабых и противоречивых косвенных улик (жадность, грубость и другие отрицательные черты характера Мироновича; его прошлое подозрительное поведение - был неравнодушен к женщинам, приставал с поцелуями к Сарре, ревновал ее к другим; подозрительная поза трупа потерпевшей - раздвинутые ноги, но девственная плева не нарушена; на месте происшествия был обнаружен вексель на имя должника Мироновича - Грязнова, который, по мнению обвинения, был подброшен самим Мироновичем, чтобы направить следствие по ложному пути), С.А.Андреевский привел присяжным следующие бытовые соображения, "расшатывающие" эти улики и основанное на них обвинение, вызывающие обоснованное сомнение в виновности подсудимого:

"...Любопытно... читать то место обвинительного акта, где говорится, что убийство было совершено из каких-то личных видов на покойную и только для отвода замаскировано похищением вещей и векселей Грязнова... Все как один человек нашли, что было изнасилование, и добавляют, что оно было замаскировано. Между тем стоило сдвинуть Сарре ноги, задернуть юбку, ударить раз, другой по стеклам витрины, - и весь следственный синедрион был бы за тридевять земель от изнасилования. Но Миронович этого не сделал, хотя, вероятно, и очень бы хотел отвести глаза властям. Он, по мнению противников наших, поступил так: девочку он оставил с поднятыми юбками, стекла витрины пожалел, а придумал приписать убийство одному из своих бесчисленных должников, Грязнову, и для этого один вексель Грязнова и его просроченные квитанции вынул из ящика и бросил на диван в комнате, смежной с кассой. Какая удивительная психология! Предполагать, что Миронович после убийства... из всех живущих на свете людей почему-то остановился на одном каком-то Грязнове, которого он давным-давно не видел... не только психологически это несостоятельно, но несостоятельно и практически в глазах всякого, кто изучал или просто наблюдал приемы убийц, маскирующих свое преступление. Ни один убийца не отведет вам своего дела на одно какое-либо ясно определенное лицо, т.е. именно на А или В. Он вам отведет его на целый алфавит, на всевозможных, самых разнообразных людей, чтобы растерялись и кинулись в разные стороны. Для того чтобы отводить подозрение на определенное лицо, нужно было быть слишком уверенным, что сразу же не оборвешься; нужно достоверно знать, что подставляемый убийца во время совершения преступления находился в подходящих для подозрения условиях. Особенно строго нужно было все это взвешивать тому убийце, который не намеревался бежать, а хотел оставаться на месте и во всем давать отчет. Миронович давно не видал Грязнова: он мог думать, что тот умер, давно уехал и т.п., следовательно, все сразу могло рушиться. Все это должен был знать Миронович и на такую подделку не мог пойти. Но лучше всего то, что Миронович вовсе не оберегал следов этой мудреной и нелепой подделки и рисковал совершенно ее потерять. Известно, что документы Грязнова далеко не сразу нашлись. Первые пришедшие их не видели. Сам Миронович на них не указывал. Нашел их пристав Рейзин совершенно случайно. Не найди он их - они могли бы так же улететь, как волосы Сарры улетели с окна с бумажкой, на которой лежали.

По всему этому документы Грязнова не могли, не должны были на здравый взгляд казаться или считаться уликой против Мироновича...

...Но поставьте вопрос наоборот - скажите себе, что Миронович невиновен, - и вам станет совершенно понятно поведение Мироновича при нахождении векселей Грязнова. Миронович приходит в свою кассу, застает полицию и наталкивается на загадочное убийство с кражей. Никаких следов преступника; нельзя даже догадаться, кто здесь был и как действовал. Более всех заинтересован сам хозяин кассы - Миронович - человек осторожный и скупой. Он ошеломлен: как его обошли? Он, кроме того, растерян и огорчен: ведь убили девочку, которую в некотором роде ему доверил ее отец! Но теперь представьте, что в таком положении Миронович вдруг слышит от пристава Рейзина, что нашлись какие-то бумаги. Он кидается: какие? Документы Грязнова. Ну, слава Богу, хоть какая-нибудь ниточка нашлась! Тогда Миронович кипятится и торжествует: это, наверное, Грязнов; о, господа, это такой мошенник! Он на все способен. Это он сделал! (Нужно заметить, что Миронович всех неисправных должников привык считать первыми злодеями и мошенниками.) И он выражает мысль, что это убийство - проделка Грязнова. Узнают, что Грязнов был в тюрьме и не мог убить; тогда Миронович, боясь потерять последнюю нить, настаивает, что, вероятно, Грязнов подослал другого, но, когда и это отпадает, он разубеждается... Словом, как подделка со стороны Мироновича убийства другим лицом векселя Грязнова бессмысленны, потому что были другие, настоятельные и более легкие средства отвести глаза...

...Что может быть натуральнее? Человек ошибся... как простая ошибка его в объяснении себе убийства, для него непонятного, эпизод с этим документом весьма понятен. Из этого только можно заключить, что в полицейских способностях исследования дела Миронович недалеко ушел от прочих своих товарищей... Кстати, мы здесь же имеем превосходный пример: помощник пристава Сакс, увидав раздвинутые ноги Сарры Беккер, решил бесповоротно, что тут было изнасилование, и не только изнасилование... он был готов пари держать, что доктор найдет изуродованные половые части - полнейшее растление. И однако же на другой день это документально опроверглось; так же документально, как подозрение Мироновича против Грязнова, опроверглось справкой из тюрьмы. И я не понимаю, почему Сакс может ошибаться, а Миронович не имеет на это никакого права? ...Казалось бы: что же дальше? Половые органы Сарры Беккер не повреждены; Миронович в часы убийства был дома. Был еще только четвертый день следствия. Еще было время своевременно заняться настоящим, а не фантастическим убийцей. Но что же делают? На что тратят время? Исследуют нравственные качества Мироновича и его отношения к Сарре Беккер. Спрашивается, ну к чему это? Если бы он был мужчина самый лакомый до женщины, если бы он даже заглядывал на Сарру Беккер, или мимоходом трогал ее, или даже намечал ее себе в будущие любовницы, то все-таки в настоящем случае он на нее не нападал и не поругал ее чести. Повторяю, к чему же нам его прошлое, его вкусы, его привычки, тайны его постели, его старческие связи и т.п.? Кому нужна эта громоздкая декорация из совсем другой оперы - эта декорация из "Отелло", когда идет балет "Два вора"? Вот это и есть то, что один наш славный оратор назвал "извращением судебной перспективы": ненужным заслоняют зрение, а главное упускают.

...И то, что дворник на эту ночь не был прислан, тоже совершенно лишено значения умышленной западни со стороны Миpoновича. Давно уже чуть не вся публика в один голос порешила с этой уликой тем соображением, что и в предыдущую перед убийством ночь дворник не ночевал, а в ту ночь Миронович ничего не сделал: значит, это случайность. И правда, Сарра тяготилась присылкой дворников, они сами показали, что она от них запиралась. В последнее время она возмужала и не прибегала к этой мере. Но все же дворник ее стеснял. Запоры были так крепки, Сарра была так расторопна, с зимы до осени она успела зарекомендовать себя такой самостоятельной слугой, - почему же и не снизойти к ее просьбе? Словом, для Мироновича вопрос о дворниках успел утратить свою настоятельность: страхуешь 10 раз - не горит, на 11-й раз судишь - авось, и так уцелеет: ан тут-то и пожар. Разве это не натурально? И разве вы не слышите самой искренней ноты в ответе Мироновича на вопрос Янцыса в то самое утро, когда открылось преступление: "Почему не было дворника?" - "Сама просила не присылать". Кроме того, Миронович в этот день имел заботы с Порховниковым и векселями Янцыса. Он мог и забыть о дворнике. И разве вы не хотите понять раскаяний Мироновича в это утро за послабление Сарры или за свою неосторожность? Не понимаете чувства, с которым он приник к плачущему Беккеру со словами: "Сам знаю, что золотой был ребенок; что же делать!"

...:Наутро, после фатальной ночи, Миронович, как мы знаем, в свой обычный час, рано утром пьет свой чай так же спокойно, как и накануне перед сном. Из дому он отправляется разыскивать Порховникова, который задолжал ему 200 рублей, не застает его в доме Лисицына и едет в Пушкинскую улицу, но и тут узнает от Подускова, что Порховников скрылся. Миронович ругается и негодует, как истинный скупец, и на замечание, что сумма долга очень невелика, произносит типичную фразу, типичное оправдание людей его профессии: "Не cyмма важна, а важно то, что меня, честного человека, надули!" И представить, что это раздражение Мироновича приводится как доказательство его душевного потрясения после убийства! Ну как, в самом деле, серьезно считаться с такой психологией: придираются к голосу Мироновича и слышат в нем ноты виновности, а на факт, поражающий факт, доказывающий его невиновность, закрывают глаза. Этот факт тут же, рядом, а именно: вот эта самая озабоченность Мироновича получить долг с Порховникова. Разве она была возможна и мыслима, если бы Миронович убил перед тем ночью Сарру Беккер? Разве он мог бы серьезно интересоваться этим долгом? Да ведь еще как настойчиво - поехал в один дом на Преображенскую улицу (минуя роковую кассу), потом вернулся на Пушкинскую улицу (тоже мимо кассы) - точно ничего злополучного и не было.

Ведь если бы он убил, он знал бы, что касса была всю ночь отпертой, что она и теперь открыта, что, может быть, из нее уже все растаскано и он теперь нищий, что там следы его ужасного дела. Его должно было мучить: знают ли уже? Пришел ли кто-нибудь? Его бы против воли туда потянуло. Где же тут до Порховникова? Откуда бы взялась прежняя энергия преследовать должников? Не ясно ли, что этот человек продолжает свою нормальную жизнь, что ему в эти минуты никакая беда еще не снилась... А разгадчики дела на все это даже не обращают внимания! Я утверждаю, что вы нигде не найдете убийцу, который бы так неподражаемо разыграл невинность в это утро, именно этими поисками Порховникова, как разыграл ее Миронович, а не найдете потому, что так именно мог поступить только действительно невиновный...

Сообразите, наконец, что Миронович от начала до конца ни от одного своего слова не отступился, ни разу не солгал и не впал в противоречие. А для виновного срок был слишком велик, чтобы не соблазниться и не солгать; вспомните только, как другие в этом деле зарапортовались и меняли показания! Сопоставьте его поведение накануне убийства и на другой день; вспомните, что ни одной царапины ни на лице, ни на руках у него не было; обратите внимание на то, что у него был сделан полицейский обыск - и весь гардероб его оказался налицо: ни малейшего скандального пятнышка на белье (а будь здесь неодолимая страсть - пятна секретного происхождения непременно бы нашлись), ни одной скрытой, окровавленной или замытой одежды. Вспомните, наконец, что Сарра Беккер невинна. Не ясно ли, что все, чем стараются опутать Мироновича, спадает с него, как шелуха; что в этом обвинении нет ни одной живой, осмысленной, проникающей в нашу совесть улики; что все они, эти улики, не что иное, как собрание восковых фигур. Нет никакой внутренней силы, нет истины в этом обвинении!"*(427).

Правильное применение информирования (передачи информации), различных способов логического убеждения (доказательства, критики и опровержения) и эмоционального убеждения (как в приведенном фрагменте речи Андреевского) создает предпосылки для эффективного использования еще двух способов убеждающего воздействия: этического способа убеждения и внушения.

Внушение как способ убеждающего воздействия. Необходимо отметить, что речь идет не о банальном плутовском внушении, рассчитанном на некритическое восприятие и принятие слов, выраженных в них мыслей и воли, а об убеждающем внушении, которое представляет собой один из моментов, сторон, способов убеждения, подчиненных главным способам убеждения в судебной речи - информированию и убеждению при помощи рациональных логических доводов. М.И.Скуленко в монографии, посвященной исследованию убеждающего воздействия публицистики, отмечает, что "посредством внушения можно распространять истинное знание, внушение может служить интересам утверждения передовой идеологии, прогрессивных взглядов и убеждений"*(428).

В социальной психологии под внушением как дополнительным средством убеждения понимается целенаправленное воздействие человека на других людей в целях "вызвать у них предрасположение к себе, завоевать полное доверие у них к себе, к тому, что он говорит. В итоге успешно внушить им свои рассуждения, убедить в их верности"*(429).

Внушение как момент или сторона убеждения*(430). Известный российский специалист в области социальной психологии Б.Парыгин пишет: "В свое время еще Платон отмечал, что убеждение людей может осуществляться не только путем логических доказательств в истинности нового знания, но и путем внушения" широко используется в воспитании, образовании и в других сферах человеческих взаимоотношений, в том числе в дипломатической практике. Например, при ведении дипломатических переговоров внушение как дополнительный способ убеждения применяется в целях направления мыслей партнера по переговорам в нужную для дела (целей переговоров) сторону путем передачи собеседнику интересной для него "дозированной" достоверной информации ("почвы для беседы"), вызывающей у того определенные вопросы, в русле которых протекает дипломатическая беседа. Заранее продуманные и всесторонне взвешенные ответы на вопросы оказывают на собеседника сильное убеждающее воздействие, что способствует эффективному достижению целей переговоров. "Вы король беседы в Европе. Каким же секретом вы владеете?" - спросил однажды Наполеон у Талейрана. Тот ответил: "Когда вы ведете войну, вы всегда выбираете ваше поле сражений?.. И я выбираю почву для беседы. Я соглашусь только с тем, о чем я могу что-либо сказать... я не позволю задавать себе вопросы никому, за исключением вас. Если же от меня требуют что-то, то это именно то, что я подсказал через вопросы"*(431).

В процессе духовного общения*(432). Под духовным общением понимается "процесс взаимного обмена мыслями, чувствами, волевыми побуждениями с целью управления одних людей другими" внушение как дополнительный способ убеждения особенно широко применяется в политике, публицистике, в любых видах публичных выступлений, рассчитанных на эффективное воздействие на массовую аудиторию. М.И.Скуленко в монографии, посвященной комплексному исследованию закономерностей убеждающего воздействия публицистики, подчеркивает: "Внушение является способом формирования убеждений. Пусть не сразу, не единичным воздействием, а постепенно, исподволь внушение ведет человека к прочным образованиям сознания - убеждениям. Внушение в своем широком значении выступает, следовательно, как часть процесса убеждения, а не самостоятельный, отдельный от убеждения способ психического воздействия"*(433).

Далее он отмечает, что для обеспечения эффективного словесного воздействия на массовую аудиторию, формирования у людей истинных убеждений, отвечающих их интересам, публицистика должна в полной мере использовать возможности всех способов убеждающего воздействия - и сообщение фактов, и их интерпретацию, и внушение, которое "придает создаваемому убеждению ясность и четкость в сочетании с готовностью к незамедлительному действию"*(434).

Такое внушение позволяет эффективно предупреждать и снимать барьеры неприятия информации у любого, даже самого предубежденного и упрямого человека, не желающего убедиться. Одни лишь рациональные доводы на таких людей не действуют. А.И.Герцен по этому поводу заметил: "Как мало можно взять логикой, когда человек не хочет убедиться"*(435).

Поскольку такие люди, от упертых умов которых отскакивают все разумные доводы, встречаются в любой аудитории, убедить массовую аудиторию, опираясь только на логику фактов, разъяснение и обоснование, невозможно. Если бы метод убеждения основывался только на этом, то, как справедливо заметил М.И.Скуленко, "была бы потеряна та часть аудитории, которая "не хочет" убедиться. Для нее барьер неприятия информации может быть разрушен с помощью "обходного маневра", с помощью внушения"*(436).

Все это относится не только к публицистике, но и к ораторскому искусству. Попытки оратора оказать на слушателей психологическое воздействие без внушения, одними лишь рациональными доводами снижают эффективность такого воздействия, особенно когда приходится вести полемику. В процессе полемики доказательность речи, являясь основой построения убедительной речи, еще не гарантирует формирования у слушателей внутреннего убеждения о правильности и справедливости положений и доводов оратора. Специалисты по современной риторике отмечают: "Практика полемических выступлений показывает, что в споре... можно доказать какое-то положение, но не убедить в его истинности окружающих и, наоборот, убедить, но не доказать"*(437).

Подобные ситуации случаются и в состязательных уголовных процессах, когда проигравшая сторона (обвинитель или защитник) при разработке и произнесении судебной речи не использует разнообразные способы убеждающего воздействия, в том числе и те, которые обеспечивают эффект убеждающего внушения, т.е. помогают расположить к себе*(438). По мнению французского философа, писателя, математика и физика Блеза Паскаля, "искусство убеждения состоит как в искусстве убеждать, так и в искусстве быть приятным" присяжных заседателей и председательствующего судью и направить их мысли в нужную для дела сторону.

Этический способ убеждения. Обвинительная или защитительная речи обеспечивают эффект убеждающего внушения только тогда, когда присяжные заседатели и председательствующий судья доверяют оратору. Это объясняется следующей социально-психологической закономерностью восприятия информации между людьми: "...она пропускается сквозь фильтры доверия и недоверия... Невнушаемость тождественна недоверию... если налицо полное и безоговорочное доверие... то человеческие слова у слушающего вызывают с полной необходимостью те самые представления, образы и ощущения, какие имеет в виду говорящий; а полная ясность и безоговорочность этих вызванных представлений с той же необходимостью требует действий, как будто эти представления были получены прямым наблюдением и познанием, а не посредством другого лица"*(439).

Степень доверия к речи оратора, особенно в условиях информационной неопределенности, при дефиците доказательств, зависит от его нравственной характеристики. Все это хорошо понимали еще античные ораторы, в частности Аристотель: "Доказательство достигается с помощью нравственного характера говорящего в том случае, когда речь произносится так, что внушает доверие к человеку, ее произносящему, потому что вообще мы более и скорее верим людям хорошим, а в тех случаях, где нет ничего ясного и где есть место колебанию, - и подавно..."*(440). Эту мысль Аристотель последовательно развивает в других местах "Риторики", подчеркивая, что речь честного, здравомыслящего оратора может оказать убеждающее воздействие, сопровождающееся убеждающим внушением, даже без достаточного количества доказательств: "...можно убеждать не только посредством речи, наполненной доказательствами, но еще и этическим способом, ведь мы верим оратору, потому что он кажется нам человеком известного склада, т.е. если он кажется нам человеком честным или благомыслящим или тем и другим вместе".

О важном значении, которое Аристотель придавал этическому способу убеждения, особенно для обеспечения эффекта убеждающего внушения, свидетельствует то, что к этому способу он возвращается еще в одном месте "Риторики": "Есть три причины, возбуждающие доверие к говорящему, потому что есть именно столько вещей, в силу которых мы верим без доказательства, - это разум, добродетель и благорасположение".

Наличие у обвинителя или защитника этих качеств, вызывающих к нему доверие, имеет особенно важное значение в суде присяжных, где, как справедливо заметил С.Хрулев, присяжные предрасположены "...охотнее выслушивать тех... к кому они относятся с большим доверием. Это доверие есть та почва, на которой скорее всего человек найдет сочувствие своему убеждению и на которой борьба двух противников, равносильных по способностям, но неравных по доверию, делается неравною"*(441).

Доверие к благоразумному, здравомыслящему и нравственно добропорядочному оратору психологически предрасполагает присяжных заседателей и председательствующего судью согласиться с его позицией и доводами, ускоряет формирование у них психологической готовности принять решение, соответствующее его позиции и доводам. Как сказал К.Л.Луцкий, "благоразумие судебного оратора... бесконечно увеличивает значение остальных его качеств. В трудном и неизменном пути требуется не только расположенный, но и знающий проводник. В ораторе судьи должны видеть здравый смысл и рассудительность, нужно, чтобы он производил впечатление человека серьезного, зрелого умом и размышляющего; человека, в котором уверены, что ни сам не сможет впасть в ошибку, ни других увлечь в нее. Его влияние в этом случае будет покоиться на прочных основаниях, и выводы его речи будут почти решением для суда"*(442).

Одно из важнейших условий завоевания доверия присяжных заседателей - умение судебного оратора произносить живую, свободную, экспромтную речь, по словам французского адвоката и теоретика судебного красноречия Германа де Бетса, "столь же непринужденную, как если бы вы начали рассказывать какую-нибудь историю вашему товарищу на его вопрос: "Что нового?""*(443).

Такая живая, свободная речь более эффективно воздействует на слушателей, потому что обеспечивает не только доказательность, но и внушающее воздействие. Именно этим отличается речь подлинного оратора от сообщения докладчика. "Психологическое воздействие речи оратора обычно сильнее речи докладчика, так как оратор наряду с сообщением и убеждением использует прямое внушение, вызывая более сильную активизацию эмоций аудитории"*(444).

В состязательном уголовном процессе живая, свободная, естественная, экспромтная речь подлинного оратора, сопровождающаяся внушающим воздействием, выполняет роль своеобразного "смазочного масла"*(445) Как отмечал А.М.Пешковский, "умение говорить - это то смазочное масло, которое необходимо для всякой культурно-государственной машины и без которого она просто остановилась бы", облегчающего установление и поддержание психологического контакта между сторонами, председательствующим и присяжными заседателями, что имеет особенно важное значение во время прений сторон, произнесения речей и напутственного слова председательствующего.

Антиподом искусной, живой, свободной, экспромтной судебной речи является характерная для обычного судопроизводства "казенная" судебная речь, при произнесении которой оратор, уподобляясь докладчику, зачитывает заранее приготовленнее выступление "по бумажке" или механически воспроизводит его "по памяти".

Следует учитывать, что присяжные заседатели о надежности, благоразумии, здравом смысле судебного оратора судят по его речевой деятельности не только во время судебных прений, но и на предыдущих этапах судебного разбирательства. Особенно важное значение для формирования благоприятного впечатления о благоразумии, здравом смысле прокурора и адвоката имеет их умение ставить допрашиваемым лицам правильные вопросы.

Одним из проявлений дефицита здравого смысла, обусловленных слабым развитием способности суждения, является постановка бессмысленных вопросов. О том, что постановка подобных вопросов является одной из характерных примет человеческой глупости, непросвещенного и неразвитого ума или непроницательности, свидетельствует следующее остроумное замечание И.Канта: "Умение ставить разумные вопросы есть уже важный и необходимый признак ума или проницательности. Если вопрос сам по себе бессмыслен и требует бесполезных ответов, то кроме стыда для вопрошающего он имеет еще тот недостаток, что побуждает неосмотрительного слушателя к нелепым ответам и создает смешное зрелище: один (по выражению древних) доит козла, а другой держит под ним решето"*(446).

Во время судебного следствия "доение козла" выражается в постановке допрашиваемым лицам бестолковых, ненужных вопросов, которые побуждают их давать соответствующие ответы, не "работающие" ни на "поле" защиты, ни на "поле" обвинения.

Соучастие обвинителя и защитника в этом постыдном зрелище подрывает их авторитет и у допрашиваемых лиц, и у присяжных заседателей, и у председательствующего судьи, ибо невольно вызывает у слушателей иронично-скептическое отношение и, таким образом, разрушает убедительность судебной речи обвинителя или защитника еще до начала судебных прений.

< Попередня   Наступна >