Радник

К. середине XVI столетия политическая полемика сосредото­чивается на государственно-правовых проблемах, главными из которых становятся вопросы, касающиеся формы правления и реализации правосудия в стране.

Эти темы нашли свое отражение в произведениях публици­ста и дипломата XVI В. Федора Карпова.

Политические воззрения Ф. Карпова изложены в Послании митрополиту Даниилу. Оно написано приблизительно в 30-х гг. XVI столетия, когда уже наметилась тенденция формирования сословно-представительных институтов и учреждений в стране.

Во всех его высказываниях явно сквозит одобрение форми­рующимся представительным формам организации власти. Он систематически употребляет такую терминологию, как «цари и начальники», «правители и князи» и т. д. Утверждая положение о необходимости верховной власти в человеческом обществе, Карпов со ссылками на Аристотеля доказывает, что «всякий го­род и всякое царство... управляться должно начальниками, по­этому странам и народам нужны цари и начальники». Соедине­ние царей и начальников он дает в поэтическом образе соглас­ного единства гусляра и гуслей.

Обращает внимание и неоднократное употребление публи­цистом такого выражения, как «дело народное» (сам термин напоминает калькированный перевод с латинского Respublica, Что у Цицерона означало достояние, дело членов римской об­щины). Карпов воспроизводит и близкую Цицерону классифи­кацию форм государства: «дело народное» (республика) и цар­ство (монархия). В этих рассуждениях заметно знакомство ав­тора с трудами Цицерона, и в частности с представлениями последнего об идеальном варианте политической организации общества, в котором предполагается достижение согласия всех его членов в вопросах управления общими делами. Ссылки на произведения Аристотеля, обращение к политическим положе­ниям Цицерона, в которых содержится предпочтение респуб­ликанскому образу правления с выборной магистратурой, а также прямое заимствование терминологии этих мыслителей являются хотя и косвенными, но достаточно существенными доказательствами симпатий Карпова коллегиальному, а не еди­ноличному принципу организации форм власти.

Занимали Карпова также и вопросы, связанные Со способа­ми обеспечения законных форм реализации властных полномочий.

Он утверждал, что все отношения между людьми в обществе должны регулироваться только правовыми нормами. Религиоз­ная мораль не может заменить закон, поэтому Карпов отрицает возможность воздействия на поведение граждан при помощи такой религиозно-этической категории, как «терпение», которое может иметь место только за монастырскими стенами. Все виды деятельности государства как в судебной, так и внесудеб­ной сферах должны осуществляться на основании действующих законов.

Категории Справедливости и права у Карпова совмещены. Следуя Аристотелю, он утверждает, что все законное должно быть обязательно справедливым. Несправедливое и незаконное распределение благ может вызвать серьезное недовольство у подданных, в результате которого люди перестанут быть по­слушными своему государю. Исходя из этих положений, он вы­двигает требование о справедливой оплате труда всех работни­ков, особо выделяя воинские услуги.

Соблюдение законов - не только основа благополучия госу­дарства, но и нравственная база общественной жизни. Беззако­ние Карпов связывает с падением нравственности. Он не до­пускает даже мысли о возможности надзаконного положения верховной власти. «Всякое царство, по Аристотелю, - пишет он, - управляться должно по правде и определенными закона­ми справедливыми». «Правда» и «определенные законы» здесь употреблены в значении права и основывающегося на нем за­конодательства. «Правду» реализует суд - это положение впол­не согласуется с мыслью М. Грека: «Правда - сиречь прав суд».

«Праведная» реализация всех форм общественной жизни Пред­полагает действие всех и каждого только на основании закона, применение которого должно осуществляться в сочетании с милостью. Милость не является препятствием в достижении истины и не представляет собой какую-либо форму сокрытия «неправды» (преступления). Такую возможность Карпов сразу же отрицает, заявляя, что «милость без правды малодушество есть...». По его мысли, милость и правда не взаимоисключаю­щие, а взаимосвязанные явления. При применении закона не­обходимо являть милость, ибо «правда без милости есть мучи­тельство». В этой форме явно слышится предупреждение про­тив бездушного применения буквы закона при вынесении приговора, определяющего наказание без учета всех обстоя­тельств дела. Милость необходимо проявлять только на стадии вынесения приговора об определении наказания. Так, Карпов предлагал «на добрых людей» воздействовать «утешительными речами», а «злых» «наказаниями делать лучше».

Весьма интересно воспринято и переработано у Карпова традиционное понятие «грозы». Она у него не атрибут власти, а характеристика самого закона. Порядок в государстве устанав­ливается грозой закона. Именно с помощью такой «грозы» го­сударь и его «начальники» смогут беречь своих подданных от насилия со стороны «злых» людей.

Законы и государство Карпов рассматривал как результат об­щественной жизни и деятельности людей. Все законы он делил на три категории: естественные, Божественные (Законы Мои­сея и Законы Иисуса Христа) и положительные (государствен­ные). Положительное законодательство принято на базе естест­венных и Божественных законов и включает в свое содержание их справедливые требования. Карпов не допускает возможно­сти оправдания каких-либо противозаконных действий, даже если они обусловливаются такими этическими категориями, как терпение и прощение.

Подобная мысль высказана и Макиавелли, прямо отметив­шего, что христианская религия в своем учении о терпении обессилила мир и «передала его в жертву мерзавцам. Когда лю­ди ради рая предпочитают переносить всякие обиды, чем мстить, мерзавцам открывается обширное и безопасное по­прище». Карпов полагает, что «дело народное в городах и цар­ствах погибнет из-за излишнего терпения, долготерпение среди людей без правды и закона общество достойное разрушает». Неизвестно, был ли знаком Ф. Карпов с произведениями сво­его западного современника Н. Макиавелли, но идейная бли­зость приведенных суждений очевидна.

Карпов выступает прежде всего как государственный дея­тель и дипломат, его беспокоят интересы государства и положе­ние в нем граждан. В этом плане его политико-правовая теория представляет существенное звено в процессе становления само­стоятельной юридической доктрины, черпающей свои основа­ния в естественном праве и здравом разуме. Античные реми­нисценции роднят его с мыслителями эпохи Возрождения.